— Господи, это же каменный век.
— Почему? — обиженно спросила Настя.
— Я говорю, что глупость тратить столько времени и писать все от руки, когда люди давно придумали компьютеры. Я возьму эти листки и отнесу на работу. Девчонки завтра днем наберут, я тебе вечером привезу. Что ты на меня так смотришь?
— Я думала, ты надо мной будешь смеяться.
— Почему? Я уважаю людей, серьезно занимающихся каким-либо делом. А такое количество книг может прочитать только очень увлеченный человек.
— Но в этих книгах написано больше ерунды, чем реальности, как говорит моя мама.
— Ты неспособна на ерунду. Тем более мне обидно видеть, что ты так нерационально тратишь свое время. Время — самое дорогое, что есть у человека.
— Странная точка зрения, я не согласна с этим.
— Послушай, мне не хочется сейчас с тобой спорить, но просто больно смотреть на это. — Валерий поднял страницы рукописи. Листочки жалко повисли на его руке. — Ты обиделась на меня?
— Нет, просто вспомнила…
— Прости, я совсем забыл о том, что тебе пришлось перенести.
— Да нет, все случилось так быстро, что я даже не успела опомниться, прийти в себя. Отупение какое-то охватило. А труднее всего мне было на поминках, их отмечали у Галки на квартире. Собрались почти все наши институтские подруги. Представляешь, многие из них увиделись впервые после окончания института. Прошло столько лет, у многих дети выросли и пошли в школу. Мы все сидели за столом, вспоминали институтские годы. И я вдруг поняла, что больше никогда не увижу Галку. Мне так обидно стало, так грустно. Несколько лет назад умер наш учитель, наш институтский преподаватель, а многие об этом даже не знали. Мы боготворили его, считали чуть ли не святым, хотя в те годы о религии даже не упоминали. Мы принимали на веру все, что он нам говорил. И нам казалось несправедливым, когда он говорил, что хорошие ученики обычно не вспоминают о своих учителях. А ведь он был прав. У всех нас своя жизнь, и в суматохе мы забываем о самой элементарной благодарности тем, кто воспитал и научил нас. К чему я все это начала говорить? — Настя обхватила голову руками и потерла виски. — А, вспомнила. Наш учитель читал курс педагогики. На его лекции битком набивались целые аудитории, но ты бы видел, в каком состоянии были у него конспекты! В ходе лекции он доставал листочки, клочки бумаги разного размера, мы записывали за ним его быструю речь с такой скоростью, что порой сводило до судороги руку, или замирали и слушали примеры, которые он приводил из своей практики. Знаешь, чего мне всегда хотелось? Чтобы курс его лекций был издан в виде большой тетради, лист должен быть разделен на две части. На левой — размещался бы текст самой лекции, а правая была бы пустой. На ней можно было бы писать вопросы, примеры, новую информацию. Представляешь, сколько бы тогда экономилось времени? Преподаватель мог бы читать лекцию, а студенты следить глазами по тексту, а потом можно было бы вести свободную дискуссию.
— А зачем тогда учебники?
— Чтобы учить материал, но ведь лекции всегда несут в себе отражение личности преподавателя, элемент общения, если хочешь — преклонения перед личностью преподавателя. Почему ты так на меня смотришь? Тебе кажется, что я говорю глупости?
— Нет, это очень интересно. Но я, пожалуй, пойду.
Валерий резко поднялся и направился к выходу, потом внезапно остановился, вернулся к столу, быстро собрал лежащие стопочкой страницы рукописи, кивнул головой на прощание и скрылся за входной дверью. Настя бросилась за ним:
— Валерий, погоди, а ужин? Ты же даже не поел!
— Спасибо, потом.
— Валерий, ты хоть лифта подожди.
— Некогда, Настя, спасибо. Я позвоню завтра.
Растерянная Настя вернулась в квартиру.
— А где Валерий Петрович?
— Он уехал домой, мама. Даже не стал дожидаться лифта, сказал, что торопится.
— Ты его обидела?
— Нет, он на прощание даже меня поблагодарил и сказал, что позвонит.
— А каким это было сказано тоном? Может, он иронизировал? Ты что, на него набросилась и спустила собак в отсутствие этой дамы?
— Мама! Как ты можешь!
Из комнаты выскочили Марьяшка с Кириллом.
— А где папа Валера? Он что, ушел? Баба Лера, мы с Кириллом есть хотим. Уже можно руки мыть?
— Марьяшка, я не знаю, почему уехал твой папа, — начала робко оправдываться Настя перед девочкой. — Мы с ним сидели и разговаривали, а потом он вдруг заторопился домой.
Но Марьяшка совершенно спокойно отнеслась к внезапному уходу отца. Она молча пожала плечами, как бы говоря: «Уехал, значит, нужно было». Не тратя времени на размышления, девочка быстро помыла руки в ванной и шмыгнула на кухню. Когда Настя вошла и села за стол, Марьяшка уже набила рот и преспокойно жевала. Настя была даже немного поражена ее полному равнодушию.
— Тетя Настя, вы что, расстроились? Да не надо. Оксана говорит, что на папу Валеру иногда находит, у него бывает неадек… адек… Ну, как это называется? Реакция на окружающих.
— Неадекватная?
— Вот видите, вы сами знаете, а что тогда удивляетесь?
— Мне не нравится, что так говорят о твоем отце, а ты повторяешь.
— А разве это неправда?
— Не знаю.
— Вот видите! — торжествующе заявила девочка.
21
На следующий день Валерий не позвонил, но появился собственной персоной столь рано, что Настя мысленно поблагодарила себя за настойчивость, с какой заставляла сегодня детей учить уроки. К приезду Валерия Марьяшка уже сидела на диване с куклой в руках, а Кирилл занял свое любимое место.
На этот раз Валерий поднялся на лифте, поздоровался, сунул Насте в руки какую-то плоскую коробку и попросил не запирать дверь, затем вошел в лифт и спустился на первый этаж.
— Настя, кто там?
— Приехал Валерий Петрович, мама.
— Он что, опять не вошел в квартиру?
— Нет, он сказал, что сейчас придет.
— Так почему ты там стоишь?
— Он попросил меня не закрывать дверь.
— А зачем ему это нужно?
— Мама, я не знаю. — В голосе Насти послышалось отчаяние.
Наконец в дверь легонько толкнули, в проеме стоял Валерий с огромной коробкой в руках.
— Освободи место на своем столе, — негромко скомандовал он, поздоровавшись. Было видно, что коробка очень тяжелая и ему трудно держать ее в руках. Настя бросилась выполнять лаконичный приказ. Когда место на столе было расчищено и тетради и книги были несколько бесцеремонно сброшены на диван, Валерий извлек из коробки маленький телевизор, какие-то приборы, провода и потребовал дать ему плоскую коробку, которую Настя в спешке положила на софу. В комнату пришли дети и встали позади замершей на месте Насти.