Читать интересную книгу При реках Вавилонских - Нельсон Демилль

Хоснер присмотрелся. Что-то вроде крылатого демона, но из материала, на первый взгляд похожего на обожженную глину, хотя Хоснеру на мгновение показалось, что это мумия. У фигурки было тщедушное тело мужчины с непомерно большим фаллосом и самое отвратительное лицо, какое Хоснеру встречалось в разных видах искусства.

– Я думаю, это должно стать достойным завершением трудного дня для старины Добкина. Он досаждал всем нам просьбами просеивать обломки. Дайте мне это.

Раввин повертел фигурку в руке, повернул лицом к себе:

– Он действительно слишком непристойный и уродливый, чтобы явиться на свет Божьего дня. Этот идол принадлежит другому времени и должен оставаться во тьме.

Левин так сильно сжал фигурку, что костяшки пальцев побелели.

Хоснер застыл на месте. Порыв жгучего ветра поднял пыль вокруг них и на секунду погрузил их в темноту.

– Не будьте глупцом! – прокричал Яков сквозь ветер и пыль. – Мы в двадцатом веке так уже не рассуждаем. Отдайте мне его!

Раввин Левин усмехнулся и разжал пальцы. Ветер сник, и коричневое облако осело на землю. Он протянул Хоснеру фигурку:

– Вот. Это бессмысленно. Господь посмеялся бы над моим суеверием, если бы я раздавил ее. Отдайте генералу Добкину.

Хоснер взял фигурку:

– Спасибо.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Хоснер повернулся и ушел.

* * *

Хоснер быстро шагал вдоль гребня крутого склона, обращенного к Евфрату. Он посмотрел вниз. До реки было метров сто, и он задумался над тем, как Добкин рассчитывает спуститься здесь и остаться незамеченным, даже если будет темно.

У подножия холма, как раз у основания цитадели, вдоль берега росло несколько пыльных кустиков, похожих на клещевину. Рос здесь и колючий кустарник. Хоснеру было известно что ашбалы выставили там дозорные посты.

Евфрат манил прохладой. Хоснер облизал пересохшие, шершавые губы и двинулся на южную сторону оборонительной линии. Мужчины и женщины прекращали работу и смотрели на него, когда он проходил мимо. Хоснер ускорил шаг.

Он остановился на позиции Макклюра и Ричардсона, отметив для себя, что они хорошо оборудовали свой укрепленный пост. Огневая точка с прикрытием до уровня груди, а вокруг земляной вал с зубчатым верхом, как у миниатюрного замка. Был здесь и небольшой навес для защиты от солнца, сделанный из обивки кресел и из распрямленных пружин сидений. Навес трепетал на ветру и, казалось, едва держался.

– Похоже на Аламо.

Макклюр разломил пополам спичку и заострил один конец:

– А это и есть Аламо.

Оба с головы до ног были покрыты грязью и потом. Ричардсон аккуратно сложил свой китель офицера военно-воздушных сил и пристроил его на вырытую в яме полку, обернув парой женских панталон.

Хоснер нисколько не рассердился, увидев, что Ричардсон подумал обо всем заранее. Это внушало доверие. Хоснер принял официальный вид:

– Нам предложили условия, как вы, наверное, слышали. Принять эти условия мы не можем. Однако вы – другое дело. Вы можете сдаться без стыда и опасения. Риш будет удерживать вас в заложниках, лишь пока это необходимо, чтобы нигде в мире не стало известно о нашем местонахождении. Что бы ни случилось, вас освободят. Я абсолютно уверен, что он так и поступит. Им не нужны неприятности с вашим правительством. Я прошу вас покинуть нас. Так будет лучше для всех.

Макклюр сел, свесив свои длинные ноги, на край окопа, напротив Хоснера:

– Я чувствую, что нужен здесь. На южном склоне больше нет огнестрельного оружия. Я был здесь один прошлой ночью и, думаю, смогу остановить тех парней, если они попытаются взять склон именно тут. Кроме того, я внес немало усовершенствований в эту недвижимость. Я остаюсь.

Хоснер покачал головой:

– Мне не хочется, чтобы вы двое находились здесь. Это осложняет дело.

Макклюр некоторое время смотрел вниз на свои ботинки:

– Ладно, мне самому не хочется здесь оставаться. Но я не желаю и испытывать судьбу с ребятами Риша. Раз уж вы начнете сегодня вечером выбивать из него дерьмо, он чертовски быстро забудет, что мы соблюдаем нейтралитет, и станет тянуть из нас кишки, чтобы узнать о слабых местах обороны. Подумайте об этом.

Хоснер подумал и об этом. Бросил взгляд на Ричардсона:

– Полковник?

Вид у Ричардсона был несчастный. Между ними явно что-то произошло.

Полковник откашлялся:

– Я остаюсь. Но, черт побери, по-моему, вы могли бы попытаться переговорить с ними до заката.

– Приму ваш совет к сведению, полковник. И если кто-то из вас передумает… я должен буду поразмыслить об этом в свете сказанного мистером Макклюром.

– Сделайте это, – сказал Макклюр. – И пришлите сюда несколько керосиновых бомб, которые вы там изготавливаете. Я могу плюхнуть одну прямо в кусты внизу и поджечь кустарник на всем берегу.

Хоснер кивнул:

– Это мне нравится. Кстати, генерал Добкин сегодня вечером покинет укрепления после захода солнца и до того, как взойдет луна. Он будет уходить отсюда, с вашей позиции. Постарайтесь понаблюдать за часовыми внизу и за их привычками. Окажите ему помощь, какую сможете.

Макклюр не стал задавать вопросы, а просто кивнул.

* * *

Добкин стоял у большого круглого черного шара, который доходил ему до груди. Хоснер, покинувший позиции Макклюра и Ричардсона, видел, как тот рассматривает какой-то шар в тени левого крыла. Подойдя к Добкину, Яков спросил:

– Откуда это, черт побери?

Добкин поднял на него глаза:

– Выпало из хвостового отсека, когда он взорвался. Лежало здесь, на южном гребне, присыпанное землей. Лейбер нашел, когда искал всякое имущество. А я принес сюда.

– Очень мило. Что это?

Добкин похлопал по шару:

– Кан говорит, баллон со сжатым азотом.

Хоснер понимающе кивнул. Баллон находился в гидравлической системе. Сжатый газ выполняет гидравлические функции в аварийных ситуациях, пока весь не выйдет.

– Можем мы как-нибудь использовать его?

– Думаю, да. Это мускул. Энергия, ждущая высвобождения.

– Он полный?

– Кан говорит, что да. Здесь масса скрытой энергии, если ее выпустить. Тут есть клапан, видишь? – Хоснер постучал по баллону косточками пальцев. – Хотелось бы мне, чтобы нас осенила идея на этот счет. Еще одна небольшая проблема, чем занять нашу группу суперархивариусов. Праздные умы – игрушка дьявола… что напоминает мне… – Хоснер поднял вверх крылатого демона. – Что это?

Добкин осторожно взял фигурку и положил себе на ладонь. Долго разглядывал лицо божка, потом заговорил:

– Это Пазузу.

– Что-что? – Хоснер заулыбался, но Добкин не улыбнулся в ответ.

Ногтем большого пальца генерал соскреб грязь с увеличенного пениса.

– Демон ветра. Приносит болезнь и смерть.

Хоснер с минуту внимательно наблюдал за Добкином:

– Он… ценный?

Добкин взглянул на друга:

– Не слишком. Это терракота. И не какой-нибудь необычный экземпляр, но в хорошем состоянии. Кто его нашел?

– Беккер. Он копает могилу для Гесса.

– Вполне вероятно… – Он очистил лицо демона. – Я, правда, не ожидал здесь что-нибудь найти. Это вершина цитадели. Укрепления и сторожевые башни, погребенные под многометровым слоем пыли. Странно, что удалось что-то найти в таком пустом месте. – Генерал взглянул на Хоснера: – Спасибо.

– Скажи спасибо рабби. Он преодолел иррациональное желание раздавить его.

Добкин кивнул:

– Я вот думаю, а было ли это побуждение иррациональным?

* * *

Остаток дня прошел в утомительном труде. Траншеи становились длиннее и глубже, устремлялись друг к другу. В некоторых местах они соединялись, и действительно все их следовало соединить, чтобы создать единую систему, протянувшуюся от Евфрата по северному гребню и до Евфрата на южном. Укрепления вдоль западного склона состояли лишь из отдельных окопов.

До наступления темноты Хоснер объявил перерыв для отдыха. Мужчинам приказали побриться. Яков ожидал возражений, но их не последовало. Вода, использованная для бритья, пригодилась, чтобы сделать маскировочную грязь.

Баллон с газом создал проблему для сведущих в механике. Он выступал из коричневой земли, как монолит, черный и немой. Хоснер пообещал пол-литра воды тому, кто найдет ему применение.

Ветер шержи становился все сильнее и горячее, пыль покрыла все вокруг. У людей с болезнями органов дыхания возникли проблемы.

Солнце село в 18.16. Перемирие закончилось, и судьба осажденных снова оказалась в их собственных руках. Хоснер смотрел на рдеющий красный диск, погружавшийся в болотистые равнины на западе. Вверху, там, где ночь встречается с днем, на темном небе зажглись первые звезды. На востоке небо уже было черным, как бархат. По древнееврейским понятиям об измерении времени день почти кончился. Заканчивалась суббота. Влияние раввина должно слегка ослабеть.