22 марта
Еще надо указывать на лекциях в Институте соединенных искусств, что никакие охранения не должны задерживать рост новых возможностей. Утрировка рескинизма[218] приведет к одеревенелости. Наоборот, всякое новое понимание дает радость. Сейчас рассказывали, что калмыцкий геген-перерожденец катается на велосипеде, и лихой наездник. Но это не мешает ему быть очень значительным правителем. К тому же где сказано, что лама не должен ездить на велосипеде? Право, даже порадовались, узнав, что сидение под древом заменяется движением жизни.
Пробуем узнать, нельзя ли миновать Карашар и от Курита пойти через калмыцкую ставку, через монастырь Шарсюмэ по горной дороге на Урумчи. Калмыки как целое, как народность ускользнули от внимания. Поучительно пройти неделю их улусами.
Странное положение в крае занимают дунгане, то есть китайцы-мусульмане. Их определенно не любят ни мусульмане, ни китайцы, ни калмыки. Само слово «дунганин» произносится с каким-то пренебрежением. Лица дунган мало привлекательны. Много жестокости.
Идем до Богура. Пыльное, базарное место. Значится в 9 потаях, но, очевидно, больше, судя по времени. Здесь потай считается странно. Есть короткий потай и длинный потай. Под гору – длинный потай. В гору – короткий потай. Странная мера расстояния.
Сперва идем опаловой пустыней. Слева – холмы. За три потая до Богура начинается болотистый оазис. На дороге грязь. Носятся стаи уток и гусей. Важно расхаживают большие чомги. Про них говорят: «Это бывший человек». Конец пути заканчивается опять облаками пыли.
Пыльный сад. На заборе сидит сын амбаня. Сун вежливо уговаривает его: «Нехорошо сидеть на заборе». Ничто не помогает, и Сун применяет обычное здесь средство – кидает камнем. Мальчик исчезает.
Со всех сторон слышите одно и то же замечание о неточностях существующих карт. Где-то пропущены важные места и подробности, где внесены несуществующие названия. Где она взята с тюркского, где с китайского, а где с какого-то местного жаргона, который нигде более не признается. Даже в картах штабов внесена масса неточностей, сулящих много хлопот при следовании.
23 марта
Не был ли Тамерлан великим дезинфектором? Он разрушил много городов. Мы знаем, что значит разрушить глиняные городки, полные всякой заразы. Вот мы проехали двенадцать городов. Что можно сделать с ними? Для народного блага их нужно сжечь и рядом распланировать новые селения. Пока догнивают старые, трудно заставить людей обратиться к новым местам. Вот тулин Кучи устроил рядом со старым городом новый поселок. Широкие улицы, подземные каналы. Но народ боится нового места.
Идем широкой равниной. Прошли Янгисар. Идем дальше пыльным лессом. Будем стоять за Шадиром. Темно. Прошли 16 потаев. Караван опоздал. У Сабзы вспухла спина. Удивительно идут Мастан и Олла. Никто не знает расстояний. Караван дошел в час ночи.
24 марта
Утомительный день. Жарко. Идем пыльным лессом и низким кустарником. До Чирчи 12 потаев. Обгоняем большой караван Белианхана. В Чирчи стоит еще караван той же фирмы. Пионеры Америки работают.
Сегодня день наших учреждений в Америке. День учредителей. Посылаем наши мысли в Америку, в дом Музея и Школы, где этот день празднуется. Наши дорогие друзья, мы как бы присутствуем на вашем ежегодном собрании. Расстояние как бы не существует. Идя по здешним просторам, мы вспоминаем равнины Миссисипи и Миссури и степную необъятность России. Даже каравану Белианхана мы рады, ведь это уже кооперация с Азией. Точно вспоминают оба континента о своей бывшей соединенности, разделенной космической катастрофой. Сколько монгольского в типах последних майя и у краснокожих индейцев! Сколько одинакового простора в Америке и в Азии. И сейчас, в момент возрождения, Азия вспоминает свои далекие связи. Привет Америке!
25 марта
Показали еще один вид денежных знаков – какая-то промасленная тряпочка и грязная костяшка. Вот положение здешней валюты. Лан (или сар, или теза) равняется 400 дачанам. Но лан кашгарский равняется трем ланам урумчинским, а лан урумчинский равен трем ланам кульджинским. Лан хотанский считается 800 дачан. Вы скажете – это чепуха. Я с вами согласен, но от этой чепухи страдают миллионы людей. Может ли быть в одной провинции такой различный счет денег, усугубленный еще деревянными и тряпочными знаками? Потому-то и спрашивают, почему китайская валюта до сих пор стояла сравнительно высоко.
Нигде не попадаются древности. Видимо, верхний, доступный слой находок уже вывезен в Европу, а скрытые слои уже пусть останутся для самой Азии. Достоинство стран требует разумно распоряжаться своим истинным достоянием. Пока же амбани распоряжаются ценностями народными в свою пользу. Амбань Янгигисара (назначенный консулом в Андижан) проиграл в карты много тысяч лан. Теперь он экстренно безмерно увеличил налоги и не едет на новую должность, пока не выполнит свой проигрыш.
Еще двенадцать потаев пустыней с мелким кустарником. Дошли до Тима. С утра еще прохладно, но к полудню солнце уже жжет. Опять рассказы про жару Турфана, где летом пекут лепешки на камнях под солнцем. Говорят: «Там много подземных ключей, и еще много в местности подземных ходов. Здесь мучили когда-то святого человека, а он скрылся в подземный ход и вышел оттуда через шесть месяцев пути».
«А вот еще давно было: пошли люди Бога искать, а в Баркуле был царь, который считал себя богом. Сидит царь и читает книгу, а кот перед ним свечу держит. Вот люди и решили испытать, в самом ли деле этот царь бог. Думают, если пустим мышь, убежит ли за ней царев хитрый кот. Если царь бог, то и кота его сила удержит. Пустили мышь, а царев кот и убежал, и свечу бросил. Видят люди, не бог царь.
Они пошли дальше. Повстречали пастуха бараньего. Дал он им хлеба и сам напросился в товарищи. Взяли его, а собаку свою пастух не захотел взять. Говорит, по животному нас люди скорей найдут. А собака побежала за ним. Даже не пожалел собаку пастух – убил ее. Только бы идти Бога искать.
И подошли они к щели в горе, как бы ущелье. А как вошли, так за ними каменная дверь и захлопнулась. Никому не ведомо, что творится у святых людей. Через несколько времени вышел оттуда пастух. Послали его за чем-то. Приходит он в город, хочет на базаре хлеба купить и деньги дает. А люди дивуются, откуда такой великан явился. А деньги его не берут. Сказали, что уже две тысячи лет таких денег и в обороте не было. Пошел пастух поскорее в гору обратно. А царь того места за ним поспешает, чтобы в диво проникнуть. Как захлопнулась гора, не откроешь ее ни угрозой, ни молением. Привел царь все свое войско. Но сколько над горой ни трудились – все полегли, а гору не открыли. И могила царя у той горы. Вот какие здесь бывают дела и какие здесь ходы подземные».
Нагоняет нас верхом молодой бакша,[219] который и сказки поет, и поверия знает, и «чертей отчитывает». «Спой, бакша, сказ о Шабистане!» Достал он из-за плечей длинный струнный геджак.[220] Поет и едет. Струны звучат ладно. Как-то забылись сыпучие пески и жаркое солнце. Два лада идет. То осилит высокий лад и не то просит, не то указывает; или снова загремит низкий лад – утверждает, гремит победою.
Потом берется бакша за бубен и наполняет пустыню сменными ритмами. Мы рады, что в последний день сартской земли нас провожает пенье и лады бакши-сарта. Завтра уже доедем до улусов калмыцких.
Налево, на севере, приблизился из тумана хребет Тянь-Шаня. За ним калмыки, а дальше Семиречье. При въезде в Тим большая древняя ступа и развалины строений – знамена буддизма. Рассказывают, что гора, где Будда принимал посвящение, была вся огненная. Но по молитве Благословенного пошел снег, погасил огонь, и теперь вокруг этой горы льды и снега, и трудно найти эту гору до срока.