И тогда пришел ко мне Зеленый Кузнечик. Прыгнул прямо из печки. И он протянул ко мне зеленые лапки, погладил меня и поглядел печальными глазами. И сказал:
«Идем в поле».
«Так там же метет!»
«Нет, там трава, трава, трава… Хочешь, я спою тебе песенку?»
И он запел:
Жил-был кузнечикВ зеленой траве…
«Не хочу. Не пой!»
Кузнечик замолчал. Потом я открыл глаза и опять увидел лицо Вити. Но это уже было где-то в другом месте, стены и потолок были другими.
— Ешь, — говорил Витя.. — Ешь, это яичный порошок.
— Где я?
— Ты в больнице.
Я не мог разговаривать. Мне хотелось только спать, спать.
И потянулись дни.
Однажды я увидел: за окном солнце. Я приподнял голову. Лужайка возле больницы была зеленой. Я медленно, очень медленно поправлялся. Меня навещали ребята из детской колонии, но Вити среди них уже не было.
Встреча с Джинном
Все это я вспомнил, когда мы вместе с дедушкой Усом снова сели в лодку и поплыли дальше по молочной реке. Вдруг за поворотом реки я увидел в белой дымке тумана дворец и огромного джинна.
Сначала я и его принял за дворец. Но две колонны шагнули нам навстречу.
— Ой, матушки! — ахнула Ложка. — Страсть какая!
— Ничего, не бойтесь, — успокоил дедушка Никитушка. — Он большой, да не злой. Я его Мишей зову. — И дедушка подгреб поближе к берегу, положил весло, поднял голову и крикнул: — Здорово, Миша!
— Бу-бу! — послышалось сверху.
— Экскурсию к тебе привел, — прокричал дедушка. — Интересуются дворец посмотреть.
Джинн подогнул нога, сел на землю. Земля всколыхнулась. Лодка наша закачалась, мы чуть не попадали в молочную реку.
— Тише ты брякайся! — заворчал дедушка. — Утопишь зазря.
Мы увидели огромное красное лицо, обвязанное платком.
— Аль заболел, Миша? — забеспокоился дедушка и быстро подгреб к самому берегу.
— Бу-бу-бу! — ответил джинн.
Мы вышли на берег. Дедушка поманил джинна рукой.
— Чего болит-то? Неужто зубы?
Джинн закивал головой.
— Ах ты незадача! Нагнись пониже.
Джинн почти лег на землю.
— Развяжи платок, — командовал дедушка.
Джинн послушно развязал платок.
— Открой рот.
Джинн разинул рот, огромный как ворота. Дедушка заглянул туда. Потом позвал Солдатика.
— Ну-ка, служба, пощупай ружом.
Солдатик забрался к джинну на губу и стал штыком прощупывать зубы. Джинн все сносил покорно. Но вдруг как взревет! Солдатик повалился на землю. А мы закрыли уши, чтоб не слышать страшного стона. Но когда джинн немножко успокоился, дедушка приказал ему:
— Ну-ка, Миша, достань веревку покрепче.
Только дедушка это сказал, как в руках у джинна оказался огромный канат, такой толстый, что к нему можно было привязать якорь большого корабля. Дедушка закинул канат за бальной зуб и крепко привязал.
— А теперь, — сказал дедушка, — навали на другой конец такой камень, какой ты поднять не мог бы.
И сразу огромная скала упала рядом с дедушкой и придавила свободный конец каната.
— Ой, бу-бу-у-у! — застонал джинн.
— Терпи, Миша, терпи, — успокаивал дедушка. — Ничего не бойсь, покрикивай… Сейчас причет почитаю — и дернем. — Дедушка отвернулся от нас, зашептал:
Ох-ти, да ох-ти,Уходи, боль, от Миши в глубокие моря.Улетай, боль, от Миши под облаки.Через черную грязь, Через темный лес.
Потом дедушка сказал Торопуну-Карапуну:
— Стукни, молодец, кулаком по канату.
Джинн зажмурился от страха, зажал голову руками, а Торопун-Карапун размахнулся пошире да как стукнет кулаком по натянутому канату: трах!
— Бу-гу-гу! — взревел джинн.
Мы повалились на землю. Это был такой могучий крик, что даже молочная река вышла из берегов и чуть не затопила нас, а мимо просвистел, как камень, зуб с длинным хвостом. Только это был не хвост, а канат.
— Ловко ты вдарил! — похвалил дедушка Торопуна-Карапуна. — Знатный из тебя получится зубодер.
Джинн еще некоторое время сидел с открытым ртом, а потом сунул туда палец. Нащупал место, где еще минуту назад был больной зуб, пососал, пощелкал языком и вдруг улыбнулся.
— Ну что, Миша, не болит? — спросил дедушка.
Джинн покачал головой, пальцем оттянул нижнюю губу и показал дырку между зубами.
— Булты, булгы, кулбулты, — сказал джинн.
И дедушка нам объяснил:
— Он говорит все теперь сделаю, что пожелаете.
— Бугар мучига! — заревел джинн и показал пальцем на дворец.
— Говорит, может дворец сломать, а новый построить!
Джинн еще шире улыбнулся и покивал головой.
— Зачем ломать? — сказал Торопун-Карапун. — Мы и этот посмотрим.
— Ничто, — махнул рукой дедушка. — Чего жалеть? Пущай ломает. Работа у него такая. Бывало, утречком плывешь мимо, а он уже по каменьям дворец разбирает. Все раскидает, живо так, хорошо, а едешь обратно, он уж опять на этом месте новый кладет. Скучно ему. А тут вроде время идет. — И дедушка повернулся к джинну, крикнул: — Давай, Миша, ломай его к шуту!
Джинн тотчас вскочил и, наклонившись, побежал на дворец, точно огромный бульдозер: трах! Зашатался дворец, рухнул прямо на джинна.
Джинн ломает старый и строит новый дворец
Рухнул дворец на джинна, полетели камни, крыша, а он даже рукой не заслонился, будто мелким дождичком посыпало. Он радовался, хохотал и кидал камни дворца в самое небо.
— Ишь, — засмеялся дедушка, — каменья только почиркивают.
Не прошло и пяти минут, как джинн разломал дворец, а остатки втоптал в землю. Вытер рукавом пот с лица.
— Молодец, Миша! — похвалил дедушка. — Быстро поломал.
Джинн повернул к нам щербатое, измазанное штукатуркой лицо, проговорил:
— Згучубуру. Бэрчугарачу.
— Миша интересуется, — пояснил дедушка, — какой мы желаем дворец: с пятью фонтанами или одним садом висячим?
Джинн закивал головой и показал руку с растопыренными пальцами.
— Да пускай делает дворец такой, как раньше был, — сказал Торопун-Карапун. Ему было очень жалко разрушенного дворца.
Джинн еще раз кивнул головой — мол, ясно.
И мы с интересом стали ждать, как он станет строить дворец. А джинн, понимая, что за ним наблюдают, выпрямился во весь свой великанский рост, отставил правую ногу и носком башмака, поворачиваясь, как циркуль, начертил круг. Потом он махнул правой рукой и поймал на лету огромную трубу, появившуюся прямо из воздуха. Джинн укрепил трубу посредине круга.
— Для фонтанов и вообще для воды, — пояснил дедушка.
Джинн махнул левой рукой, и в ней появился гигантский кран. Очень ловко джинн приладил кран к трубе.
— Мастеровитый! — похвалил дедушка. — Вишь, голова какая. О-о! Все может, золотые руки у парня!
Между тем джинн неторопливо вышел из круга, махнул двумя руками и поймал нижнюю часть здания, поставил в круг. Затем, идя по кругу и все ускоряя движения, стал ловить не отдельные камни, а целые блоки — то стену с окном, то колонну. На наших глазах поднимался дворец. А джинн бежал все быстрее и быстрее, и только слышно было, как хлопались тяжелые каменные громады. Он уже в вихре кружился вокруг дворца, его уже не стало видно. Казалось, перед нами стремительно, неудержимо вращалось радужное колесо, а посредине, точно цветок, распускался, открывая свои лепестки, голубой дворец с хрустальным куполом.
Никогда не забуду этого прекрасного зрелища.
Постепенно круг как бы стал оседать, вращался все медленнее, и, наконец, возник джинн. Он сделал еще несколько кругов, что-то подправил на крыше, подравнял колонны, сдунул пыль с окон и отошел, чуть покачиваясь. Грудь его высоко вздымалась, и над нами, как ветер, проносилось его дыхание.
— Ай молодец! — похвалила Ложка.
— Ура! — крикнул Торопун-Карапун и захлопал в ладоши, счастливый, как в театре.
— Ура! — подхватили мы.
Джинн прижал руку к сердцу, мол, делал все от души, старался не ударить в грязь лицом. Особо он поклонился Торопуну-Карапуну. Наш капитан так и просиял.
— Ну, Миша, — сказал дедушка, — порадовал гостей.
Джинн поднял правую руку.
Джинн и Торопун-Карапун обмениваются подарками
Джин поднял правую руку, давая понять, что хочет обратиться к нам с речью. Он напрягся, огромное лицо его страшно покраснело, и он произнес:
— Бл… бл… бла-а-агодарю за внимание.
— Ну чего, Миша, хорошо постарался, — сказал дедушка. — А теперь показывай свой дворец.
Джинн махнул правой рукой — и от дверей дворца прямо к нашим ногам расстелился пушистый зеленый ковер.