Шоколадный Торопун-Карапун поднял руку и помахал нашему Торопуну-Карапуну.
Продолжение праздника и его печальный конец
Все испортил Цыпленок. И когда мы его потом спрашивали, как у него это получилось, отвечал: «Не знаю… Я не мог удержаться».
А произошло вот что. Только шоколадная голова Торопуна-Карапуна показалась на уровне балкона, как Цыпленок клюнул его в нос, отчего нос сразу изменил форму и шоколадный Торопун-Карапун перестал походить на нашего Торопуна-Карапуна. Все это заметили, но не знали, как себя вести. На площади наступила тишина.
Молчание на празднике — это самое неподходящее, что можно себе вообразить. Представляете, веселье вдруг куда-то исчезло… Нет, это поразительно, как толпа вдруг перестала двигаться. Шоколадные человечки замерли там, внизу, на площади, в самых неудобных позах: одни — открыв рот, желая что-то крикнуть, другие — подняв ногу или руку…
Тишина.
И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы один из шоколадных человечков на балконе не рассмеялся. Он подошел к Цыпленку, хлопнул его по спине и сказал так, чтоб его услышали все на площади:
— Молодец, Цыпленок! Это по-нашенски, люблю обжор.
Внизу осторожно засмеялись.
— А ну-ка, покажем гостям, как мы умеем веселиться! — и он гаркнул:
Ах ты. Солнышко!Да ты хорошее!
Толпа радостно подхватила:
Да ты пригожее!Не упади!
И музыка загремела:
Тра-ля-ля-ля-ля,Ти-ти-ти-ти-ти…
Перекрывая музыку, шоколадный человечек крикнул:
— Его светлейшее высочество Шоколадное Солнце дарует в честь праздника дворец на угощение.
— Ура-а-а-а-а! — загудела толпа.
И музыка грянула еще громче.
От огромного количества мармеладно-цукатно-сливочно-фруктовых сладостей, от запахов, что поднимались к небу, у меня закружилась голова. Я думаю, что его светлейшее сиятельство Солнце тоже немножко захмелело. Оно смеялось, строило рожи и так раскачивалось, что в любую минуту могло свалиться.
Но когда я посмотрел, что делается внизу, то понял, что праздничный хмель ударил в голову не только его сиятельству. Шоколадные человечки, как по команде, вцепились в балкон, жадно поедая его.
— Что вы делаете?! — крикнул Торопун-Карапун. — Опомнитесь!
— А что такое? — с трудом оторвавшись от балкона, сказал один из шоколадных человечков. — Это прекрасное песочное тесто.
— Угощайтесь и вы, дорогие гости, — сказал, низко кланяясь. Управляющий.
— Остановитесь! — закричал Торопун-Карапун. — Мы сейчас упа…
Балкон треснул, и мы рухнули вниз.
Мы не ушиблись, потому что шоколадная почва — это не то, что земля или асфальт в обыкновенном городе, и тотчас вскочили на ноги.
Управляющий засмеялся и сказал:
— Это была только маленькая шутка.
— Шутка… шутка, — пронеслось над толпой.
А Управляющий продолжал:
— Теперь же просим вас всех попробовать этот дворец-торт, в котором вы провели несколько прекрасных для нас… для вас… — И он запнулся. — В общем, ешьте, ешьте давайте!
— Кушайте, пожалуйста! Кушайте! — пронеслось над толпой.
Я чувствовал, что Торопун-Карапун не очень-то хотел есть этот их дворец.
— Попробуйте трубу, — подступал к Торопуну-Карапуну Управляющий. — Внутри там начинка из заварного крема. А вот стены — они на чистом сливочном масле и свежих яйцах. — Он так хотел сделать нашему капитану приятное.
— Спасибо, я сыт. Я не хочу больше, — сказал Торопун-Карапун.
— Дворец-торт приготовлен из лучшего, самого прекрасного теста!
— Благодарю, я уже поел.
— Смотрите, стены дома глазированы помадкой. О, как это сладко! — И Управляющий закатил глаза и прищелкнул языком, а в толпу крикнул: — Попросим гостя!
И толпа шоколадных человечков повторяла:
— Слад-ко! Слад-ко! Слад-ко! Слад-ко! Слад-ко!
— Ну, хорошо, — сказал Торопун-Карапун и отломил кусочек стены.
Открылась огромная дыра, и стали видны внутренние комнаты, стены которых были обсыпаны мирабелью и цукатами.
— Кушайте, пожалуйста, — с поклоном сказал Управляющий.
— Ешь е-ще! Ешь е-ще! Ешь е-ще! Ешь е-ще! — повторяла толпа.
Торопун-Карапун откусил здоровый кусок от торта-дворца. С грохотом обрушился желатинный потолок второго этажа с красивыми фруктовыми украшениями. Из пролома вырвалась туча сахарной пудры и закружилась, как снег, над площадью.
Когда сахарная пудра осела, во дворце оголились черные пористые стены, пропитанные вином, и лестничные марши, сделанные из прекрасного печенья с изюмом. Эта лестница уже вела на четвертый этаж.
Гул удивления пронесся над площадью, и кто-то восхищенно крикнул:
— Вот это да!
— Отойдите, все отойдите! — зашумел Управляющий. — Пусть Торопун-Карапун один съест весь дворец!
— Пусть он съест! Пусть он съест! Пусть он съест! — ревела толпа.
— Да, да, пусть он съест в честь нашего Шоколадного Солнца, — поддержал Управляющий.
— Я больше не хочу, — устало сказал Торопун-Карапун.
Я начал пробираться к Торопуну-Карапуну, но толпа оттеснила меня.
— Ешь е-ще, ешь е-ще, ешь е-ще! — кричали шоколадные человечки, а Управляющий размахивал руками, точно дирижировал. — Ешь е-ще, ешь е-ще!..
— Тише! — вдруг рассердился Торопун-Карапун и кулаком ударил по дворцу.
Гром разнесся над площадью. Солнце пошатнулось и ринулось вниз.
— У-у-у! — вздохнула толпа.
Торопун-Карапун успел протянуть руку, поймал Солнце и бросил его снова в небо…
— О-о-о-о! — выдохнула толпа.
— Я не хочу у вас больше оставаться! — крикнул Торопун-Карапун.
А между тем небо стало быстро темнеть. Тучи скрыли Солнце. Раздался грохот. Молния озарила остатки рухнувшего дворца. Хлынул дождь.
Мы покидаем Шоколадный городок
Шоколадные человечки кинулись спасаться от дождя. Площадь быстро опустела. Мы остались одни.
— Идемте, друзья, — позвал Торопун-Карапун. И он зашагал прямо по лужам.
Мы шли по пустынным улицам. Человечки давно скрылись в своих домах.
Но крыши из сливочных кремов — плохая защита от дождя. И дождь злорадно облизывал ананасные, вишневые, земляничные, сливочные стены домов…
По улицам текли не ручейки, а уже целые сладкие потоки, в которых кружились лепные украшения из цукатов, всякие сдобные балясины, кусочки миндаля. А дождь не щадил. С грохотом падали шоколадные стены. Кипящее сладкое месиво готово было захлестнуть нас.
Только Цыпленок, казалось, чувствовал себя хорошо. Он не закрывал рта и ловил клювом сладкие капли и изюминки.
— Ух ты! — кричал он. — Еще цукатинку ухватил!
— Мало ты там пирожных съел! — ворчала Ложка. — У-у, обжора!
— Я бы еще поел, — не обижался Цыпленок.
— А здорово он клюнул в нос шоколадную куклу, — засмеялась Ложка.
И Торопун-Карапун тоже засмеялся. Мы шли мокрые и смеялись.
— А я-то наелась, ух ты! Нет уж, хватит, — говорила Ложка. — Во всем городке соли горсточки не найдешь.
Мы пролезли в пролом шоколадной стены и оказались за пределами Шоколадного городка.
Дождь стал стихать. И скоро совсем прекратился. Небо очистилось. И над Шоколадным городком появилось Шоколадное Солнце.
Заслонив ладонью глаза от Солнца, я смотрел, как там, в Шоколадном городке, вновь засверкали, заискрились плоские, остроконечные, шарообразные крыши, такие радужные, такие цветастые, как в детстве лужа за моим домом, где я пускал кораблики.
Идти становилось все труднее и труднее. Мы едва отдирали ноги от густой и липкой почвы, раскисшей под дождем. Я не сразу сообразил, что мы попали в Мармеладовое болото. Мы медленно брели. А над болотом уже спускался вечер. Вспыхнули и погасли рогалики с вареньем на башне в городке. Отзвонил шоколадный колокол. Приближалась ночь.
— Придется здесь ночевать, — сказал Торопун-Карапун.
— Ой, холодно спать прямо на болоте! — вздохнула Ложка. — После дождя в домике бы погреться.
— Не печальтесь. Что-нибудь придумаем. — Торопун-Карапун вдруг улыбнулся: — Да что тут думать, если с нами обжора! Цыпленок, сделай нам в Мармеладовом болоте домик.
— Это можно, — оживился Цыпленок. — Я быстро управлюсь.
Под вами дрогнуло Мармеладовое болото, когда Цыпленок отхватил здоровый кусок его.
— Тут будет дом наш, — приговаривал Цыпленок. — А вот спаленка. Одна кровать для Торопуна-Карапуна, другая… — И он зачавкал. — Другая для кока…
— На сливочных простынках да на зефирных подушечках спали, — проговорила Ложка, — а теперь на мармеладах поспим.