противный граф, который был по делам неподалеку от их города. Понимая, что у нее мало времени воспользоваться тем, что он рядом, она решила не испытывать судьбу и приняла решение просто отравить его, если не будет возможности подойти ближе. Надев парик и нацепив нос, она вошла в плаще в ресторан, где он обедал. Раздевшись в туалете, она стала выглядеть, как все официанты. Она взяла поднос и бокал шампанского. Быстро адаптировавшись, подошла к его столу.
— Мсье, это от той дамы в красном.
Мужчины глупые создания. Он улыбался незнакомой женщине и ни о чем не думая, выпил шампанское, подмигивая даме, которая даже и не подозревала, в чем дело. Яд начал действовать через два часа, когда он уже был у себя в номере один. Это была не просто смерть, а адские муки. Яд разлагал все в организме, словно паучий желудочный сок в мухе. В конце концов, он все выблевал алой жидкостью, так и не поняв, в чем дело. Его нашли утром, когда горничная пришла убирать номер. Он лежал в собственной крови и частично выплюнутых органах. Зрелище было не для слабонервных.
— Умно, — похвалил ее Александр. — На этот раз не стала марать руки!?
— Приготовить яд в нужных пропорциях, не вмешиваться, по-твоему?
— Идеально. Главное, осталась в стороне.
— Ну, как сказать.
— А какая статья в газете! Загляденье! Название просто диво: «Захлебнулся в рвотных массах».
— Уверяю тебя, прежде, чем умереть, он мучился не меньше четырех часов.
— Это радует, они заслуживают каждой минуты мук за свои поступки.
— Ты прав. Но теперь мне хочется поиграть, дай мне адрес и человека, с которым я могу делать все, что хочу.
— Хочешь пытать?
— Именно этого и хочу. Я тут нашла один заброшенный подвал за городом. Думаю, он мне пригодится.
— Я могу пустить тебя в красную комнату, если ты захочешь.
— Ты можешь позволить мне это на свой страх и риск?
— А почему бы и нет? Я могу посмотреть день с меньшим количеством клиентов, и, вуаля!
— Нет, я не хочу быть там. Хотя предложение весьма заманчиво.
— Твои паспорта. Теперь у тебя десяток имен и легенд. С амплуа ты разберешься сама.
— Конечно.
Он передал ей второй конверт, в нем было имя. Имя человека, которого она заманивала в свои сети почти месяц, соблазняя его всяческими способами. Все-таки он оказался в ее машине.
Она залезла на него сверху, начала целовать его шею и, незаметно для него, воткнула в нее шприц с раствором, который его парализовал. Первое время ей приходилось делать уколы и травить. Таким образом, она чувствовала себя гораздо увереннее. Пока она не знала людей и кто на что способен, она боялась сама оказаться жертвой, поэтому не рисковала.
Он проснулся, распятый на кресте и привязанный по рукам и ногами. Крест лежал на земле для удобства действия.
Адриана сидела рядом и ждала его пробуждения. Увидев, что он раскрыл глаза, она показательно надела фартук и перчатки.
— Ну, здравствуй!
Жертва не понимала, в чем дело и была в смятении. Голый и привязанный, он пытался кричать и вырваться.
— Не поможет, кричи, сколько хочешь!
Он смотрел на нее жалостливыми глазами и начинал молить.
— Прошу тебя, опусти меня!
— Знаешь, а я специально не закрыла твой рот. Мне хотелось слышать, как ты будешь молить меня, до этого я переживала, что не смогу слушать это, а теперь мне хочется слушать и слушать. И когда ты молишь меня о пощаде, для моих ушей это песня. Так что можешь молить, скулить и рыдать. Просто знай, что это принесет мне удовольствие. А знаешь, что еще приносит мне удовольствие? Нет, ты не знаешь. Мне нравится рассказывать то, чего тебе не избежать. Чтобы ты знал заранее, что с тобой будет. Да, да, именно так. А теперь слушай. В «Красном бархате» ты любил расчленять. Значит, мы поступим так же. Только для начала, мне для пущей картины хочется вбить в твои ноги гвозди, как у Христа, помнишь? Так вот, сначала я вобью гвозди во все твои конечности, вот этим молотком, видишь? Затем посижу, посмотрю на все это произведение, возможно, это вызовет у меня аппетит, и я поем. Но потом, набравшись энтузиазма, я начну рубить тебя на части. Знаешь, как только я решилась делать это, мне это тоже понравилось.
Ты, наверно, не догадываешься, почему ты весь в веревках? А для того, чтобы ты не мог вертеть отрубленными конечностями. Так вот, сначала я начну с левой руки. Просто мне хочется начать с левой. Но если ты попросишь с правой, я начну с правой, ты только скажи. Я не принципиальна. Нет, возражений нет.
Он рыдал, не зная, что еще делать.
— Нет, у тебя нет возражений? Так вот, смотри. Для начала я отрублю руку по кисти, затем до локтя, а затем до плеча. Делать это буду, засекая время, промежутком ровно через пять минут, чтобы ты не успевал уйти в шок, но и не терял сознания. Ну, я сомневаюсь, что с ногами так получится, но я надеюсь на твое мужество! Ведь ты же мужчина. Сколько невинных девушек ты разрубил, а, скажи-ка мне? Скажи, ты же знаешь! Ответь мне, сколько раз ты был в «красной комнате». Только при мне ты ее посещал около пяти раз. А до меня сколько, скажи честно?
Она яростно пинала его в бока.
— Около двадцати пяти раз, — промычал он.
— Вот как. Хоть в этом ты честен. Да, двадцать пять раз. Именно так. Так, если посчитать, в тебя я вобью четыре гвоздя, руки и ноги рубить буду по три раза, три умножаем на четыре и плюс четыре гвоздя. Черт, по-моему, всего шестнадцать. Черт, не получается двадцать пять. Ну, да и ладно, не буду придумывать ничего нового. Ну, что начнем? Думаю, я достаточно подробно ввела тебя в курс всех дел, и теперь ты знаешь, что тебя ожидает. Ты был вправе знать все это. А теперь пора.
Она взяла молоток и большие длинные гвозди. Продолжая говорить, она не обращала внимания на то, как он скулит и просит прощения.
— Я бы на твоем месте поберегла голос. Это ведь только начало, а ты уже пытаешься сорвать горло. Что я буду слушать через час? Пожалей меня, неужто я буду в тишине.
Она закончила вбивать гвозди, и, налив себе горячего чая из термоса, села на раскладное кресло и продолжала говорить.
— Вот скажи мне. Тебе нравилось, когда они кричали, или ты совал им кляп