— Умница. — Рейган похлопала меня по колену.
— Не верится, что он приехал в город. Он не сомневался, что его не отпустят домой на День благодарения.
Телефон снова чирикнул. Я взглянула на экран.
— Что пишет?
— «Знаю, о чем ты думаешь, но я только пару дней назад узнал, что смогу приехать».
— Я сбита с толку. — Рейган прищурилась, глядя, как я набираю краткий ответ.
— Не понимаю, какое отношение имеет к его работе «Икинс», но, вероятно, это правда.
— Почему ты так говоришь?
— Иначе бы он не приехал.
Когда мы добрались до родительского дома Рейган, ее мама и папа удивились при виде меня, но и обрадовались, даже распахнули объятия. Я села на темно-синюю кухонную столешницу, слушая, как Сара подшучивает над Рейган — в детстве ту было не разлучить с ее любимым одеяльцем — и рассказывает истории о Бо, ее отце. Интерьер в их доме был выполнен в красных, белых и синих цветах, с американскими флагами и звездами. На стенах висели черно-белые фотографии в рамках, повествующие о карьере Бо в качестве морского пехотинца.
Когда я направилась на свою вечернюю смену, Рейган и ее родители помахали мне рукой на прощание. На парковке почти не было машин, и те немногие посетители, что наведались в бар, вскоре разошлись. Хорошо еще, что я была единственным барменом. Чаевых едва хватало, чтобы окупить эту смену.
Трентон несколько раз присылал мне эсэмэску с просьбами приехать к нему. Они собирались играть в домино и смотреть фильм. Я представила, каково это — свернуться рядом с Трентоном на диване в доме его отца, и слегка позавидовала Эбби, которая сейчас была с Мэддоксами. Мне отчасти хотелось там оказаться.
После закрытия я проверила сообщения и увидела эсэмэску от Трентона: Трэвис и Эбби расстались. Когда казалось, что огорчаться уже дальше некуда, телефон зазвонил и на экране высветилось имя Трентона.
— Алло?
— Я ужасно себя чувствую, — тихо произнес он. Голос у него был не менее ужасным. — Вряд ли я смогу сегодня улизнуть отсюда. Трэвису совсем плохо.
— Все в порядке. — Я сглотнула ком в горле.
— Нет. Как угодно, но только не в порядке.
Я слабо улыбнулась, надеясь, что он каким-то образом почувствует это по телефону.
— Приезжай ко мне завтра.
— Кэми, прости. Не знаю, что и сказать.
— Скажи, что мы увидимся завтра.
— Увидимся завтра, обещаю.
После того как мы заперли бар, Коуди проводил меня до машины. В свете уличных фонарей виднелись облачка пара от нашего дыхания.
Коуди обнял меня:
— Кэми, с Днем благодарения.
— С Днем благодарения, приятель. — Я раскинула руки, чтобы обхватить его могучие плечи.
— Передавай и Рейган мои поздравления.
— Хорошо.
Как только я отошла, Коуди стал набирать эсэмэску.
— Полагаю, это не Рей?
— Нет, — крикнул он. — Это Трентону. Он просил написать ему, как только я доведу тебя до джипа.
Я улыбнулась и прыгнула за руль. Жаль, что ехала я сейчас не к Трентону.
Когда я вернулась к дому Бо и Сары, в окнах еще горел свет. Все ждали меня. Я выбралась из джипа и захлопнула дверцу. Не успела я добежать до крыльца, как к обочине подъехал незнакомый автомобиль. Я замерла.
Вдруг оттуда появился Ти-Джей.
— Боже! — выдохнула я. — Ты напугал меня до чертиков.
— Нервничаешь?
Я пожала плечами:
— Немного. Откуда ты узнал, где я?
— У меня хорошо получается искать людей.
— Это точно.
Взгляд Ти-Джея наполнился нежностью.
— Я не могу остаться надолго. Просто хотел… на самом деле не знаю, зачем я здесь. Мне нужно было увидеть тебя.
На это я ничего не ответила.
— Я много думал о нас, — вновь подал голос Ти-Джей. — Иногда мне кажется, что у нас может все получиться. Но потом я прогоняю эти мысли, возвращаясь к реальности.
— Ти-Джей, что ты хочешь от меня? — нахмурилась я.
— Сказать правду? Я эгоистичный мерзавец и хочу, чтобы ты была только моей… хоть и знаю, что не могу проводить с тобой достаточно времени. Не хочу, чтобы ты была с ним. Да и ни с кем. Пытаюсь рассуждать как взрослый, но, Кэми, я устал держать все в себе. Устал быть важным человеком. Может, ты переехала бы в Калифорнию? Не знаю…
— Мы даже тогда не будем видеться. Вспомни выходные, которые я провела у тебя. Я в твоей жизни не на первом месте.
Он не стал возражать. Вообще ничего не сказал. Но мне нужно было услышать его ответ.
— Ведь так?
— Так. — Он вскинул голову, нежность исчезла из его взгляда. — И это было всегда, ты знаешь сама. Но не потому, что я не люблю тебя. Просто так обстоят дела.
— Помнишь, когда я приехала в Калифорнию, то сказала, что мои чувства не проходят? — Я вздохнула. — Знаешь, они прошли.
Ти-Джей кивнул, водя взглядом из стороны в сторону и обдумывая мои слова. Он нагнулся, поцеловал меня в угол рта, вернулся к машине и уехал. Когда свет задних фар скрылся за поворотом, я подождала, появится ли чувство пустоты, слезы или хоть какая-то душевная боль. Ничего не произошло. Может, пока рано. А может, я уже разлюбила его. И полюбила кого-то другого.
Не успела я постучать, как Рейган открыла дверь и передала мне бутылку пива.
Сара улыбнулась мне с дивана:
— Сегодня черная пятница!
Бо поднял свою бутылку, приглашая меня заходить.
— До Рождества осталось меньше пяти недель, — сказала я, тоже поднимая свое пиво и присоединяясь к Бо и Рейган.
Было тошно от мысли, что Рождество я проведу в одиночестве. Хэнк закроет «Ред дор», так что я даже поработать не смогу. Интересно, как Феликс объяснит мое отсутствие ребятам. Может, у него не будет такой возможности. Может, мама вышвырнет его и к тому времени буря уже утихнет.
Некоторое время мы сидели в гостиной и болтали, а потом мы с Рейган забрались в ее розовую с рюшечками кровать. На стенах по-прежнему висели плакаты Джастина Бибера и Адама Левина.
Мы переоделись в пижамные футболки, легли на спину и задрали скрещенные ноги на стену над изголовьем кровати. Рейган стукнула свою бутылку о мою.
— Счастливого Дня благодарения, соседка! — сказала она и приподняла голову, чтобы сделать глоток.
— И тебе того же.
Пискнул мой мобильник. Это был Трентон — интересовался, доехала ли я домой. Я набрала сообщение:
Останусь сегодня с Рейган у ее родителей.
Хорошо. Это радует. Весь день переживал за тебя.
Я отправила подмигивающий смайлик, не зная, что еще написать, а потом бросила телефон на матрас.
— Трентон или Ти-Джей? — спросила Рейган.
— Боже, звучит ужасно.