Успела заметить, что он привел ее в свою настоящую спальню и портрет Габриэлы хорал. Этот поступок обрадовал Лену даже больше вчерашнего избавления от милицейского внимания, чересчур уж пристального, прямо символический жест! И значит, он теперь принадлежит только ей, можно забыть о двух годах ужасного замужества. Да ведь оно случилось только потому, что Габриэла погибла, но Пашу почему-то не отпускала, и он вел себя очень странно, даже оскорбительно для нее, переспал, а потом делал вид, будто ничего не случилось! Но теперь, когда он убрал из спальни ее портрет, Лена прониклась уважением к Габриэле. То, что Паша любил ее столько лег после гибели, внушало надежду, что и их любовь будет крепкой и долгой, потому что Самарин серьезный мужчина.
Пока просторная джакузи наполнялась водой, Лена придирчиво разглядывала себя в зеркало. Левая щека побаливала, шлепнули по ней прилично, но видимых последствий удара милиционера не было, то есть ни синяка, пи раздражения на коже. Вчерашний макияж делал ее немного вульгарной дамой, но не такой уж и страшной. Все лицо немного припухло, и эта припухлость, как ни странно, придавала ее лицу некоторую детскость.
Лена залезла в горячую воду, блаженно зажмурилась, включив кислородно-пузырьковый массаж на полную мощность. Вот так хорошо… Голова еще немного побаливала, но это скоро пройдет, во всяком случае, она так считала.
Какой он был вчера, ее Паша, просто красавец! Примчался домой, весь встревоженный, на щеках — следы слез, значит, переживал. Как это приятно осознавать теперь! Потом… кажется, говорил, что любит только ее, точно, говорил… Потом раздел ее и уложил в кровать, прямо как и раньше, на ее даче, но теперь и сам лег рядом. Ничего не хотел, понимал ее, просто обнимал, просто был рядом. А она, просыпаясь, хотела его, по снова засыпала в ласковых его объятиях… И так хорошо было понимать — он рядом, он с ней…
Да, хорошо, но… А что же дальше? Этот кошмарный дом и миллион долларов… Что с этим делать? Лучше, конечно, не думать о плохом, наслаждаться своим счастьем, таким долгожданном! Нo потом-то все равно придется об этом думать! Как его вернуть, этот чертов долг? Теперь, когда диктофон уничтожили, а Флягин вряд ли повторит свои слова, как доказать, что Булыгин преступник? Да он сам посадит их всех, разорит вчистую теперь… Она готова жить с Пашей в своей или его скромной квартирке, но ведь долг от этого не исчезнет! И дачу вряд ли удастся продать быстро и за нужную сумму. А сумма долга будет увеличиваться с каждым днем. Ну, есть у нее деньги какие-то, все отдаст, будут они с Пашен счастливы вместе… А дело? А фирма? Все ведь рухнет…
В этой ванной не было многих вещей, которыми она привыкла пользоваться на своей… бывшей своей даче, но геля для тела и геля для лица оказалось вполне достаточно. И две новые зубные щетки, и девственный тюбик зубной пасты помог ей принести себя в полный порядок.
Выйдя из ванны, она снова придирчиво оглядела свое отражение в зеркале и решила пока не делать макияж. Без косметики ее чуть опухшее лицо казалось таким наивно-привлекательным, что подумала: «Почему бы не показаться в таком виде перед Пашей?»
Лена оделась, тщательно расчесала свои льняные волосы и поспешила на кухню. Очень хотелось приготовить завтрак дли своего Паши! Но сначала нужно было самой перекусить. Много говорят о том, что после обильной выпивки хочется чего-то соленого, ей же хотелось сладкого. Отыскала в холодильнике банку с клубничным джемом и с удовольствием опорожнила всю банку. Показалось невероятно вкусно, хотя в последние годы к сладкому относилась совершенно равнодушно.
Потом приготовила тосты ин белого хлеба, на них положила по кусочку омлета с молотым перцем и петрушкой, спарила кофе, выжала сок из апельсинов. Самой уже захотелось есть, наверное, нора будить Пашу. Только подумала об атом, как он сам заявился на кухню в халате и тапочках. Посмотрел па нее, с удивлением качнул головой:
— Слушай, Лепка, ты обалденно красивая! Погоди… никакой косметики, да? Просто фантастика! Все, с этого момента я хочу видеть тебя дома именно такой. Нет, ты, разумеется, всегда красива, но это несравненное очарование хочу видеть только я. Знаешь, я жуткий эгоист и вот этой красотой не хочу пи с кем делиться.
Он обнял ее, нежно поцеловал в губы.
— Паш, я вчера выглядели ужасно, извини… — смущенно сказала Лена.
— За что мне тебя извинять, Ленка? За то, что некий подлец ударил красивую женщину, a потом ее насильно водкой напоили… Все мы люди, каждого можно тупой силой догнать в не очень симпатичное состояние. Ну и что? Кстати, ты и вчера была очень сексапильной девчонкой.
Лена улыбнулась. Вот и услышала то, что хотела услышать. Не на светском фуршете, где ей часто говорили комплименты, не в фирме, где комплименты звучали по долгу службы, а после того, как она оказалась в страшной ситуации и выглядела ужасно. Говорят, что друг познается в беде, а любимый тоже. И в самой что ни есть женской беде.
— Паш, я тут завтрак сварганила… Извини, не очень-то знаю твой вкус, мы часто обедали вместе, но только один раз завтракали… Нет, уже два раза, но первый раз ты сам… Я сделала тосты, сок, кофе…
Он снова поцеловал ее и сел за стол.
— Спасибо, Лена, все выглядит обалденно вкусно. Ну давай есть. Да, я должен сказать тебе самое главное. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была моей женой и хозяйкой этой дачи. Мне трудно это говорить, положение такое, неважное… Но после всего, что случилось, не могу не сказать.
— Да, Паша, да, — тихо сказала она. — Только насчет хозяйки здесь я не знаю… Ты же собираешься продавать дачу? Я буду хозяйкой и в твоей, и в моей маленькой квартирке, я с тобой, Паша, я люблю тебя.
— Как вкусно, Лена! — сказал Самарин, кусая тосты и запивая апельсиновым соком.
А ей уже и есть расхотелось. Запретила себе думать о долге, но Паша сам напомнил… Хозяйкой какой дачи она сможет стать? Конечно, что-то можно еще сделать, но теперь Булыгин все знает, а у него и сила, и власть. Нужно продавать дачу, возвращать долг и все начинать сначала.
— Что загрустила? Лен, извини, я тебе честно признаюсь, совершил один… не очень хороший поступок. Еще не совершил, но подготовился к нему, и теперь уже ничего нельзя изменить. Это нечестно, сам понимаю, недостойно меня, но… я не виноват, что так получилось.
— О чем ты, Паша? — встревоженно спросила Лена.
— Да ладно, что сделано, то сделано. В принципе я не очень сожалею, и если позавчера еще раздумывал, стоит ли, то после вчерашних событий готов. А что делать остается? Когда в тебя стреляют из-за угла, глупо вызывать киллера на честный поединок, нужно отстреливаться.
— Ты можешь прямо сказать? Паша, я не знаю, что и думать!
— Сгорел мой склад с партией солидной мебели. Кто-то виноват в этом, верно?
— Булыгин, тут никаких сомнений нет.
— Но никто и никогда не докажет его причастность. Морин и Ягодин тоже причастны к этому, я это сразу почувствовал. Ну и что мне остается? Сложить лапки и утонуть? Да черта с два! Было уже такое, хватит! — неожиданно жестко сказал Самарин. — За прежние дела я не знал, мстить или нет. Семью отнял, квартиру отнял, но дал мне Габи! Она погибла, это не его рук дело, но дал! И я колебался. Нет, мстить все же не стал, но решил, что если он еще раз посмеет — отвечу тем же.
— Сожжешь его склады? — с ужасом спросила Лена.
— Да нет, конечно, — усмехнулся Самарин.
Понимаешь, я решил для себя, что если человек второй раз попытается разрушить мой дом, я сделаю так, чтобы он сам погиб под обломками. Ну, или заплатил за все разрушения.
— Ничего не понимаю…
— И не надо. Спасибо. Лена, все было очень вкусно. Я поехал в офис, сегодня предстоит трудный день. А ты отдыхай.
— Heт, я поеду с тобой, Паша.
— Стоит ли? Ты вчера измучилась, я полагаю, должна как следует отдохнуть.
— Ничего у тебя не выйдет! — решительно заявила Лена. — Я должна знать, что ты там задумал, видеть и понимать.
— Ладно, у нас полчаса на сборы. Успеешь?