Из обрисованной ситуации я видела только один выход:
— Почему ты не заберешь ребенка? С тобой ей будет лучше.
Но Андрею это казалось непосильной ношей:
— Я вечно занятый, черствый чурбан, как я справлюсь с маленьким ребенком?
— С помощью няни, — начала перечислять всех, кто его любит и всегда готов прийти на помощь, — бабушки, дедушки, дяди и тети. В конце концов, я буду помогать. Думаешь, не смогу посидеть с ребенком? Я столько сопливых носов вытерла в свое время в детском доме. Да я просто гуру по горшкам!
Его позабавило мое последние заявление, он ненадолго расслабился, но потом снова помрачнел:
— Она не отдаст, по крайне мере просто так, без какой-либо выгоды.
— Значит, нужно найти эту выгоду, — не позволяла ему сдаваться. — Что для нее важно? — он знал ее лучше всех, ему были известны ее уязвимые места.
— Ее чертов клуб, — подумав и взвесив все, пришел к выводу.
— Клуб говоришь? — постепенно в голове вырисовывался новый план. — Я, кажется, знаю, как тебе помочь, — и это даже проще, чем можно подумать. — Мы отберем у нее Соню! — не сомневалась в победе.
— Иногда ты меня пугаешь своими идеями, — с настороженностью, будто местная сумасшедшая. — Что ты задумала? — не без скепсиса.
— Увидишь, — еще больше насторожила его.
Скрипнула дверь и в комнату вошла та самая женщина, что встретила нас. Теперь мне очевидно, что она лишь няня.
— Ребятки, я рада, что вы чудесно проводите время, — глянула на девочку, что каким-то образом успела оказаться у ног отца и висла на одной из штанин. Время пролетело незаметно, и на часах уже был полдень. — Сонечке уже пора обедать и ложиться спать. Она потом весь день будет капризничать, если не выспится.
Андрей был вынужден попрощаться с дочерью. Она не переставая махала ему на прощание и он всё никак не мог оставить ее. Но все же решительно развернулся и выскочил из квартиры, чтобы растягивать мучительный момент.
— Пока! — как эхом долетало до нас, пока мы створки лифта не захлопнулись за нами, погружая в тишину.
38
Андрей
Пялился в потолок спальни. В голове кипели мысли, не давая расслабиться и заснуть.
Не думал, что эту ночь проведу в больнице; с оцепенением буду ждать известий. До сих пор оставался страх, что удача ускользнет из рук и самый жуткий детский кошмар воплотится в жизнь. Хотелось сорваться и вернуться обратно, караулить под дверью, чтобы удостовериться, что отец очнется после операции и наша встреч на Новый год не была последней. Я не лучший сын: вечно занят, отмахиваюсь от просьб о встрече, всё куда-то тороплюсь, а о главном забываю.
Случившееся с отцом как знак судьбы: пора перестать скрывать Соню. Если бы что-то пошло не так на операции, то отец умер, так и не узнав о внучке, а она навсегда лишилась бы возможности познакомится с дедом. Эту ошибку мне пришлось бы пронести через всю жизнь. Мне хватает и той, что я когда-то связался с Еленой.
В молодости плохо разбираешься в людях, особенно если тебя постоянно отвлекает женская грудь и ноги. В ней всегда была какая-то чертовщинка, опасный блеск в глазах. Сейчас я понимаю, что она приехала в столицу не выучиться или пробиться, а за удовольствиями. И она получали их любой ценой: деньги, наркотики, секс. Последнее было ее главным оружием. Я прекрасно знал, что помимо меня у нее полно других любовников. Статусных, обеспеченных. но мне было наплевать: я горел своей идеей сделать из “Адамас” успешную группу, а Елена была всего лишь одной из многих. И когда естественным образом она отсеялась из моего окружения, я не придал этому большого значения. Не она так другая, я не был к ней привязан.
На протяжении лет я не терял ее из вида, она всегда мелькала где-то на тусовках, в компаниях солидных бизнесменов. До меня доходили слухи о ее “необычных” вечеринках, потом я нередко был гостем ее клуба. Ее личным гостем. Просто секс, но с оттенком ностальгии. Мы начинали в одно время, не имея за душой ни копейки, а теперь оба на вершине. Мой ублюдский мозг считал это пикантным. Тогда я еще не понял, что Елене наскучили подобные развлечения. Теперь ее больше привлекали игры с человеческими судьбами.
Соблазнение, манипуляции, шантаж — она любыми способами заставлял людей делать так как ей нужно. Нет, она заставляла людей поступать так, как ей того хотелось. Она будто не понимала человеческих эмоций и наблюдала, изучала их, загоняя человека в необходимые ей рамки. Даже над Викой поставила эксперимент, открыв двери своего эксклюзивного клуба: интересно было посмотреть как мы с ней себя поведем.
Словно напоминая о себе, Вика сильней укуталась, стягивая с меня одеяло. Но ней я не забывал ни на секунду. И не отпускал от себя. Она рвалась домой, говоря, что у нее есть важное дело, но я слишком устал, чтобы и дальше колесить по городу. И я хотел ее здесь, рядом — так спокойней. Она вселяла в меня уверенность. Мой персональный источник силы. Если бы не она, не представляя как пережил бы эту ночь. Только она знала заветные слова, что спасают от отчаянья. Только она способна отогреть заледеневшую душу, когда от страха коченеет и немеет все тело. Только ее “я люблю тебя” делают жизнь не так дерьмовой.
А ее реакция на Соню превзошла все мои ожидания. Она восприняла это спокойно. Единственное осуждение было в том, кем была мать Сони. Я боялся, что станет осуждать, обвинять, что возненавидит, но она приняла как должное. Словно подозревала, что я редкостный мудак и нечто подобное запрятано у меня в шкафу. И не смотря на это, она любила меня.
Я крепче обнял ее, стараясь согреть.
— Тоже не можешь заснуть? — тут же откликнулась на мои прикосновения. Я вдохнул запах ее волос и теснее прижал к себе. Она расценила это как положительный ответ. — Я знаю, что нам поможет, — заерзала и развернулась ко мне лицом.
— Что?
— Нужно заняться сексом, — без тени улыбки, — это всегда срабатывает.
В это вся она: безумная, экспрессивная, спонтанная, обаятельная, забавная и невероятно прекрасна. И я готов идти на поводу ее безумия. Кажется, я тоже спятил и влюбился по уши.
Сам не заметил, как это произошло. Но незаметно я привык засыпать рядом с ней; утром вместе пить кофе; подвозить на работу; вытаскивать из переплетов, которые она непременно попадал; тянуть ее в постель, когда она засиживалась допоздна, обрабатывая на ноутбуке фотографии. И меня это не тяготило, я не раздражался от внезапно появившихся обязательств. С Викой легко. Только если она не вздумает показать характер и со злости не запустить в меня чем-нибудь. В спорах она непримирима, и не признает, даже если не права. А мне не принципиально всегда выходить из них победителем. Она сама по себе уже была моей Викторией — самой большой победой.
— Я пошутила, — с тревогой прижала теплую ладонь к моей щеке, взволнованная моим долгим молчанием, — тебе нужно поспать.
Но у меня оставались вопросы. Все карты были вскрыты, но партия еще не закончилась. Не мог оставить между нами неразрешенные проблемы.
— Ты не злишься на меня из-за Сони?
Ее глаза широко распахнулись словно от удивления, губы застыли в немом вопросе, а потом она “оттаяла”:
— Почему я должна злиться?
— Ведь я моя дочь растет словно сирота, без семьи, — следил за выражением ее лица, всматривался в глаза. Готовился встретить в них гнев. — Я бросил ее, точно как твои родители оставили тебя.
— Не сравнивай себя с моими скотскими родителями! — грозно и яростно. — Соня растет в тепле, сытости и заботе. Она узнает тебя в лицо и радостно верещит при твоем появлении. Дети как никто чувствуют любовь. Может ты и не идеальный отец, но по крайней мере следишь, чтобы она ни в чем не нуждалась.
Не ожидал услышать ничего подобного. Кажется, где-то уловил похвалу и одобрение. Не верилось, что я такой везучий сукин сын. Ничем иным я не мог объяснить, что такая женщина рядом со мной.
Сжал ее тонкие пальчики, которыми она гладила меня по щеке, и поцеловал в раскрытую ладонь. Не находил слов рассказать как ей благодарен за поддержку и заботу.