Уже физически ощущаю, как накаляется обстановка в помещении. Малейшая искра — и рванет, чего я, в принципе, и добиваюсь. Эфир так и бурлит, периодически проходя незримыми волнами по комнате.
— Ух, а чего это вы все такие напряженные? — появляется Марра, сверкая любопытными глазами. — Я аж в Небесных Чертогах почувствовала ярость Громова — старшего! Опять Влад что-то натворил?
Ника закрывает лицо руками, её плечи трясутся от беззвучного смеха, слышны похрюкивания едва сдерживающейся Аштар, Ольга покачивает головой, с сожалением глядя на ничего не понимающую элементаль. Я не спеша оборачиваюсь к Марре.
— Я как раз о тебе думал, змейка, — произношу елейным голосом, от звука которого она отшатывается назад, словно от пушечного выстрела, едва не падая.
— Ой, кажется, я не вовремя… Я, пожалуй, попозже к вам загляну… — пробормотала она и попыталась смыться. Вот только у нее ничего не вышло. Кокон эфира, что полностью окутал ее, держал крепко, не давая пошевелиться.
— Может, ты все-таки прекратишь этот цирк? И попробуешь, наконец, объясниться?! — вскипел-таки дед, чуть ли не рыча на меня. Есть! Не выдержал, отлично! Теперь будем додавливать.
— А мне нечего вам объяснять, — демонстративно пожал плечами я, наливая себе чай. Между тем подтащил эфиром отчаянно пытающуюся разрушить кокон элементаль и уложил рядом на диванчик. Ага, как же! Типа, она старается, но никак не может совладать с моими путами! Высшая Элементаль воздуха — и не справляется со слабым воздушным коконом? Не смешите мои подковы. Просто ее любопытство родилось раньше нее. Теперь с места не сдвинется, пока все не узнает, но при этом будет делать страдальческую моську, показывая всем, какой я тиран…
— Куда же ты так торопишься? Нам еще нужно обсудить ваши испытания. Мне тут одна птичка напела, что они не так уж и необходимы, а вы мне просто морочите голову. Вот заодно, раз уж ты так удачно заглянула на огонёк, и проясним этот вопрос.
Хочешь орешек, Красотка? — протянул я на ладони лакомство для белки. Потершись об меня мордочкой, она с удовольствием захрустела, по-прежнему не сводя с людей настороженного взгляда.
— Помнится, вы все постоянно тыкали мне, что я веду себя по-детски, утверждали, что мне необходимо повзрослеть, начать отвечать за свои поступки? — обратился я к окружающим. — Отлично, вы добились своего, я всё осознал, согласился с вами. Считайте, я повзрослел. Отныне я отвечаю только за себя, за свои намерения и поступки. Но и отчитываться перед всеми вами за них я не собираюсь. Более того, чтобы меня и мои действия никак не связывали с теми, кому я за всё время так успел досадить ребячеством и легкомысленностью, я откажусь от титула, за которым, собственно, я никогда и не гнался.
У тебя, дед, есть Ириска, в которой течет наша кровь, а значит, род не прервется. Да и возраст у неё такой, что можно успеть воспитать в нужном духе достойную наследницу.
Отныне я не хочу слышать в свой адрес никаких — Влад, ты опять!.. Влад, нам за тебя стыдно, ты позоришь великую фамилию! Я — сам по себе, вы — сами по себе… — флегматично закончил я свою речь, прихлебывая чай из чашки. Обратился к близняшкам:
— Ника, Вика, попробуйте булочки, они у бабы Лены сегодня особенно удались. — я протянул блюдо с выпечкой близняшкам.
— Значит, так, да?! — вскинулся дед. — Выходишь из рода, значит? Сопляк!!! Да как ты смеешь даже говорить о таком?!!! За все века такого позора не случалось, а тут выискался, понимаешь, упрямец! Обидели его, ты подумай! Мало тебя жизнь побила, еще хочешь? Остаться без поддержки родных и близких, повернуться к ним спиной — это твоя цель?!!
— Для вас же и стараюсь. Не понятно, что ль? — иронично вскидываю я бровь. Черт, зацепил дед все-таки своими словами! Привычный гнев поднимается во мне, но я усилием воли загоняю его обратно.
— Вот, Селена опрометчиво утверждала, что пойдет за мной хоть в рай, хоть в ад. А поди ж ты, быстро передумала. И ведь я не могу ее винить в этом, ходить по краю всегда тяжело.
Моя жена сверкнула глазами, недовольно скривилась, но промолчала, повинуясь моему останавливающему жесту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Чуть позже я дам тебе возможность высказаться, дорогая…
Далее, Виттория с Мариной — комнатные собачки впервые столкнулись с матерым волком-убийцей. Их страх понятен, они, осознав, что существует вероятность повторения подобных схваток, предпочли уйти. Как я могу их за это осуждать? Возможно, их выбор окажется самым правильным, глядишь, проживут дольше, в довольстве и безопасности.
А ты, дед — старый и мудрый, мечтаешь понянчить правнуков. Так ты их скорее от Ириски дождешься, чем от меня. Зачем я тебе? Не думаю, что проживу достаточно долго, чтобы успеть их заделать. Тем более, видишь, мои девушки уже начали разбегаться. Еще немного, и вообще никого не останется. Мира и спокойствия роду я не приношу, одни волнения, а тебе это вредно…
Думаю, вы понимаете сами, мне лучше уйти сейчас и не подвергать более ваши жизни опасности, не отвлекаться на необходимость беречь вас, не ожидать, когда случится непоправимое, за что я буду в ответе. Я ведь в следующий раз могу и не успеть. Мне сказали, что мой путь — это путь одиночества, по-видимому, так оно и есть. Так что не надо на меня кричать, обижаться, делать виноватым. Устал я от всего этого. Устал оправдываться, устал доказывать всем, что я не такой, каким вы желаете меня видеть.
Передо мной поставлена непростая задача, и я должен ее решить, несмотря ни на что. И с этого момента я буду заниматься только этим. Тем более, что недалек тот день, когда я покину Землю, и если и буду появляться в этом мире, то очень редко. Так что, вскоре для вас — что есть я, что меня нет — будет не столь важно.
Долив себе в кружку чая, я, уставившись в пустоту, принялся его пить, дав время всем переварить полученную информацию. В наступившей тишине слышалось тяжелое дыхание людей, пытающихся осознать услышанное.
Первым отреагировал дед — резко вскочив, он вынесся за дверь, громко ею хлопнув напоследок. Моё сердце кольнуло болью, когда я увидел его сгорбившуюся спину. Он будто разом постарел на добрую сотню лет. Но мне нужно было сказать ему эти слова. Теперь он подумает, что ему важнее — внук, или то, что про него говорят. Пока он не научится мне безоговорочно доверять, я в поместье не вернусь. Естественно, я блефовал, говоря о том, что выйду из рода. Не такая уж я мразь, чтобы бросить старого деда и маленькую сестру одних. Да, появились и другие Громовы, но все же именно дед и Ириска — моя настоящая семья. Мирами еще не в счет. Но пока ему об этом знать не обязательно. Пусть переспит с этой мыслью, утро, как говорится, вечера мудренее…
От моих мыслей меня отвлекло шипение моей дражайшей супруги:
— Если ты рассчитываешь, что я тоже уйду, громко хлопнув дверью, ты глубоко ошибаешься!
Смотрю на нее с некоторой долей удивления, а после пожимаю плечами, опять прикладываясь к кружке.
— Ты и не должна уходить. Как-никак, ты — моя законная жена, что бы там кто ни думал. Поругались, помирились… Это вроде в порядке вещей. Или нет? Я в таких делах ещё не слишком опытен, поэтому, если не прав, прошу меня простить.
Привстав, я слегка кланяюсь с тем же невозмутимым видом, продолжаю поглощать чай. Такими темпами я скоро лопну, но пока рано заканчивать этот балаган.
— Но все же, я хотел бы узнать, что вызвало у тебя такую неадекватную реакцию на меня. Это из — за той неудачной шутки с водой? Или есть что-то еще, чего я не знаю… Не вовремя наступили критические дни?
Едва успеваю перехватить в воздухе летящую в мою голову сахарницу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Спасибо, но чай и так достаточно сладкий… — говорю я и ставлю ее рядом с собой. Настороженно смотрю искоса на свою разъяренную жену, что оценивающе вертит в руках вилку.
— А ты так не понял ничего, да? — не скрывая злости, отрывисто бросает она в меня фразы так же, как за минуту до этого сахарницу. — Ты же так прекрасно тут расписал, что собрался стать взрослым! Вот и ответь за свои поступки, как взрослый.