Читать интересную книгу Дипломатия Франклина Рузвельта - Анатолий Уткин

И все же главной проблемой формируемой Рузвельтом политики было место и прерогативы Советского Союза. Англия уже показала достаточную степень покорности, она целиком зависела от помощи американцев, и даже попытка Рузвельта заручиться подписью Индии под Декларацией Объединенных Наций не поссорила его с Черчиллем. Но место СССР в создаваемой мировой организации отнюдь не было определенным. Вечером 1 января 1942 года президент и премьер-министр обратились к самой сложной для них теме - России. Радио в последние дни приносило сообщения о жестоких боях на советско-германском фронте, об отступлении германских войск под Москвой. Черчилль вспомнил те дни, когда руководил английской интервенцией и белые армии вплотную подошли к Туле. "Я прощу их теперь, - сказал Черчилль, - в пропорции к числу убитых ими гуннов. "Простят ли они вас?" - откликнулся на слова Черчилля Гопкинс. "В пропорции к числу танков, которые я пошлю", - ответил Черчилль".

Вмешательство президента в эту беседу достойно внимания. Ведь он начинал формировать отношения, которым суждено было быть критически важными еще многие десятилетия спустя. Рузвельт сказал, что русские никогда не простят интервентов. По его мнению, создать союз с СССР и сохранить его будет сложно. Даже в условиях крайней опасности для самого существования Советского Союза трения между "востоком" и "западом" в антигитлеровской коалиции были ощутимы. Одно желание СССР добиться признания своих предвоенных границ вызывало возражения на западе. При этом сознательное или инстинктивное желание англичан столкнуть СССР и США было довольно заметно. В декабре 1941 года советское правительство предложило английской делегации, во главе с министром иностранных дел Иденом прибывшей в Москву, заключить соглашение о признании довоенных советских границ. Иден отказался пойти на это, мотивируя свою позицию просьбой президента Рузвельта не заключать соглашений о послевоенном урегулировании в Европе без консультаций с американской стороной.

Если англичане и американцы с раздражением воспринимали предложения о восстановлении quo ante bellum в то время, когда СССР стоял на пороге национальной катастрофы и практически в одиночестве нес всю тяжесть борьбы с Германией, то можно было себе представить, как возрастет требовательность западных держав в менее критических для них обстоятельствах. В действиях Черчилля в данном случае видно было долговременное стратегическое планирование. Он сообщал Идену в Москву: "Никто не может предсказать, каким сложится баланс сил и где будут стоять победоносные армии в конце войны". Напомним еще раз, что именно СССР сковал силы Германии и ее европейских союзников, и если Черчилль даже на этом этапе, когда решалась судьба Британской империи, предпочитал судить цинично, то при более благоприятном для него раскладе сил следовало ожидать ужесточения подхода в отношении СССР.

Впрочем, в те времена английский премьер еще не чуждался сомнений. Он даже поручил Идену обсудить возможность посылки английских войск на Кавказ, вопросы участия английских дивизий в боевых действиях на юге советско-германского фронта. Но уже вскоре Черчилль отказался от этого предложения.

Первым крупным шагом Рузвельта в его политике в отношении СССР было приглашение советской стороны к войне с Японией. В середине декабря 1941 года американский президент предложил собрать в Китае конференцию представителей гоминдановского Китая, США, Англии, Голландии и СССР с целью выработки общего подхода к войне на Тихом океане. В советском ответе содержались как пожелания успехов борющимся против Японии силам, так и просьба "уточнить" цели подобной конференции. В дни битвы за Москву открытие еще одного фронта едва ли могло быть привлекательно для СССР, но Советское правительство не отвергло полностью идеи созыва конференции. Нам важно отметить, что американская сторона делала подобные предложения без всякого учета смертельной опасности, нависшей над СССР.

Рузвельт был не одинок в попытке вовлечения СССР в войну на Дальнем Востоке, когда решалась судьба советской столицы, да и страны в целом. Командующий американскими войсками на азиатском театре военных действий генерал Макартур слал в Вашингтон предложения "соблазнить" СССР возможностью "решающего удара" по Японии в момент, когда та сверхвовлечена в операции на юге. Рузвельт снова предложил обсудить союзную стратегию борьбы против Японии, на этот раз на уровне послов США, Англии, Китая и СССР в Москве. И опять советское руководство по понятным причинам отвергло американскую инициативу.

Обсуждая с Черчиллем в первый день 1942 года проблемы союзных отношений с СССР, Рузвельт сказал, что Сталин возглавляет "очень отсталый народ", и это, мол, многое объясняет. Рузвельт не предложил СССР (как Англии) создать что-либо вроде Объединенного комитета начальников штабов. И в то же время, когда СССР практически в одиночестве противостоял Германии, президент Рузвельт был занят прежде всего утверждением своего лидерства в союзных с Британской империей усилиях, созданием механизма совместных американо-английских действий, укреплением личных контактов с Черчиллем. Такова была первостепенная задача его военной дипломатии в первые месяцы участия США в мировой войне.

В январе 1942 года Рузвельт приложил все силы, чтобы заручиться дружественностью Черчилля. Через него он рассчитывал получить рычаги воздействия на Канаду, Австралию, Голландию и многие силы в Западной Европе. Черчилль вспоминает: "Мы жили вместе в Белом доме как большая семья, в атмосфере доверия и отсутствия формальности... У меня возникла большая симпатия, постоянно возраставшая по мере нашего совместного труда, в отношении этого великого политика".

В свою очередь, Рузвельт был в высшей степени удовлетворен установившимся между ним и Черчиллем контактом.

Но не будем верить обоим политикам на слово полностью. Уже тогда, в начале 1942 года, обнаружились серьезные противоречия в перспективном планировании, в видении послевоенного мира. На этом этапе Рузвельт находился под впечатлением книги некоего Луиса Адамиса "Выход в обе стороны", в которой рисовалась волнующая американских руководителей картина: после войны США оказывают экономическую помощь Европе, платой за что будет укрепление позиций США в остальном мире. Рузвельт устроил ужин в узком кругу, во время которого вождь британского империализма мог познакомиться с автором идей, подрывающих мощь этого империализма. Рузвельт постарался показать Черчиллю, что в США велик потенциал антианглийских настроений (война за независимость, война 1812 года, жестокость англичан в Индии, англо-бурская война): в случае сепаратных действий англичан этот потенциал может стать преобладающей политической силой. С самого начала формирования англо-американского союза Рузвельт хотел ясности в том, где находится "капитанский мостик" этого союза. И он вовсе не хотел, чтобы англичане за счет американской помощи укрепили свои имперские позиции.

В начале февраля 1942 года президент предупредил Черчилля, что сохранение системы имперских преференций "ослабит единство целей союзников и нанесет вред как вашим интересам, так и нашим". Рузвельт желал полностью снять внутренние ограничения на экономическом фронте - только тогда американская экономика сможет показать всю свою мощь. Необходима "экономическая демократия". Рузвельт говорил Черчиллю во время январской встречи: "Народы всего мира будут обрадованы, когда узнают, что мы организовываем демократический послевоенный мир".

Хотя Черчилль получил от президента некоторые заверения в том, что ослабление внутренних связей Британского содружества наций не станет первостепенной целью американской внешней политики, у него на этот счет оставалось все меньше иллюзий.

В долгосрочных планах Рузвельта особое место отводилось Индии. Он поднял этот вопрос в беседах с Черчиллем во время конференции "Аркадия". Реакция премьер-министра была такой, что, по утверждению Черчилля, американский президент никогда больше напрямую не касался этой проблемы. Рузвельт потребовал несколько позже от своих дипломатов в Лондоне прозондировать вопрос о будущем Индии. В ответ поступили заверения, что позицию Черчилля невозможно изменить ни на йоту. И тем не менее Рузвельт не отступал от своего.

Именно в эти ранние месяцы участия США в войне он пишет Черчиллю, что в сложной конфигурации внутрииндийских сил, где мусульмане севера с трудом находили общий язык с индуистами Индостана, лучшим решением, возможно, была бы опора на прецедент из американской истории - на Статьи конфедерации. Создание подобной конституции позволило бы Индии достичь большей автономии. Все же 10 марта 1942 года, когда японские войска взяли Рангун и Рузвельт снова, ссылаясь на опыт Американской конфедерации между 1783 и 1789 годами, предложил создать временное правительство доминиона в Индии, которому вменялось бы в обязанность через шесть лет сформировать постоянное индийское правительство, Черчилль, не давая прямого негативного ответа, указал на историографическую сложность сопоставления различных веков и народов. По мнению Г. Гопкинса, ни одно предложение Рузвельта Черчиллю "на протяжении всей войны не вызывало такого гнева, как обсуждение американцами проблемы Индии".