Валя подошла поближе. Ужасно интересно присутствовать на киносъёмке. Она бывала на «Мосфильме» и видела, как всё это делается.
Стоят, например, артист и артистка, беседуют на разные отвлечённые темы, но режиссёр хлопает в ладоши и требует тишины и внимания. Затем он что-то объясняет артистам — и происходит чудо. Артист, оказывается, страстно влюблён в эту артистку, с которой только что болтал о пустяках, а эта артистка любит вовсе не его, а совсем другого товарища. Артист с чувством говорит ей о своём большом чувстве, а она, в которую он так влюблён, спокойно напевает и даже его не слушает. Но тут раздаётся голос режиссёра: «Стоп! Чересчур вяло. Ещё один дубль!»
И пока готовится новый дубль, артист и артистка снова переговариваются, и всем становится понятно, что в жизни у них прекрасные отношения. Гримёр поправляет грим, оператор поправляет свет, и вновь сильная любовь героя наталкивается на равнодушие героини. И так несколько дублей, пока режиссёр не скажет: «Снято!»
Рудяну спрыгнул с тележки, торопливо закурил, перелистал сценарий, шепнул что-то помощнику и поднял мегафон.
— Внимание! — загремел его голос. — Группа, которая возвращается на теплоходе, быстро на катер!.. Встречающие стоят на причале. Будем снимать панораму — по лицам встречающих на палубу теплохода. И тут и там атмосфера радостного ожидания.
Рудяну говорил медленно и чётко, как бы заботясь о том, чтобы Валя поняла каждое его слово.
А быстроходный катер уже покачивался под боком у теплохода, и участники съёмки, которым предстояло изображать пассажиров, проворно перебирались на «Узбекистан».
«Вас зовут», — услышала Валя фразу по-румынски и не сразу поняла, что она относится к ней. Стоящий рядом мужчина коснулся её плеча и показал в сторону.
Валя увидела Рудяну. Он энергично махал ей рукой. Валя удивилась — для чего она ему понадобилась?
Когда Валя подошла, Рудяну с профессиональной бесцеремонностью посмотрел на неё и сказал оператору:
— В сиреневой кофточке она будет хорошо смотреться… — Он перевёл взгляд на Валю: — Как тебя зовут?
«Тебя» Валю не удивило. В Румынии принято обращаться на «ты».
— Валентина, — представилась Валя и, помедлив, добавила: — Николаевна.
— Ты русская? — спросил Рудяну. — Порядок. Будем говорить по-русски.
Шесть лет назад в Москве он окончил ВГИК, где учился у режиссёра Сергея Герасимова, и вполне прилично владел русским языком.
Рудяну подхватил Валю под руку.
— Ты когда-нибудь снималась? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Впрочем, это не имеет значения, Витторио де Сика снимал людей из толпы. Слушай меня внимательно. Сейчас придёт советский теплоход, и на его борту будет человек, которого ты любишь и ждёшь…
— И что же дальше? — спросила Валя. Вообще-то ей с этим режиссёром надо бы держаться более независимо, но она улыбнулась. Как занятно всё складывается. Не просят что-то изобразить, а она этому не обучена. Она не артистка, а просто девушка.
— Поняла? — спросил Рудяну, но по его отсутствующему взгляду было видно, что он уже думает о чём-то другом.
— Поняла, — кивнула Валя. — А кто же он, этот человек?
— Неважно. Пока ты будешь смотреть на палубу, а потом я тебе кого-нибудь выберу.
«Мне это не нужно. Я хорошо знаю, кого я жду и хочу видеть». Валя могла сказать это режиссёру, но не успела. Рудяну был уже далеко. Он вскочил на операторскую тележку, и снова загремел его властный голос.
Ассистент режиссёра поставил Валю около смуглой девушки в тельняшке и в мини-юбке. Её соседке тоже предстояло кого-то встречать и радоваться.
Валя стояла, глядя на палубу «Узбекистана». Там уже занимали свои места участники съёмки — исполнители ролей пассажиров. Громова пока на палубе на видно, но он, конечно, сейчас появится. А пока можно мысленно представить себе такую картину… Она с Громовым снимется в этом фильме, и фильм выйдет на экраны, и дома, в Москве, многие её узнают, и самое главное — увидят рядом с Громовым. Правда, некоторые подумают, что он киноартист, но уже потом, после она внесёт ясность, когда расскажет, но не всем, конечно, а только самым близким людям, в первую очередь маме, что это Сергей Громов и что он как раз и есть тот самый человек, с которым свела её судьба.
— Внимание! — раздался громовой голос режиссёра. Он произнёс короткую фразу по-румынски, и Валя привычно её перевела: «Всем приготовиться к съёмке!»
По неслышному сигналу одновременно вспыхнули осветительные приборы. «Узбекистан» стоял уже у стойки причала.
— Начали! — крикнул Рудяну, — Мотор!
Валя, с трудом преодолевая волнение, увидела, как откуда-то сбоку медленно двинулась тележка с кинокамерой. Оператор смотрел в «глазок», а Рудяну стоял рядом и, простирая руки к небу, играл сразу за всех. Он улыбался, ликовал, искательно поводил головой из стороны в сторону и при этом на разные голоса выкрикивал реплики: «С приездом!», «Здравствуй, родная!», «Здравствуй, любимый!», «Как я рад тебя видеть!», «Как я рада тебя видеть!»… И всё это он делал с одной-единственной целью — заразить участников съёмки хорошим настроением.
Валя увидела Громова как раз в тот самый момент, когда к ней подъехала тележка с камерой, и тогда она, невольно подражая режиссёру, подняла обе руки. Уже через мгновенье позабыв и о режиссёре, и о том, что творится вокруг, она крикнула громко и весело:
— Серёжа!
Громов услышал её. Он тоже поднял руки и помахал ладонями слева-направо, справа-налево.
А камера уже проехала дальше и, продолжая панораму, нацелила круглый зрачок объектива на палубу теплохода, в ту самую атмосферу радостного ожидания, которой так старательно добивался режиссёр фильма.
Погасли прожекторе, и Громов сбежал по трапу. Возвышаясь над толпой, он пробирался к Вале, с любопытством оглядываясь по сторонам.
— Серёжа, здравствуй!.. Здесь идёт киносъёмка, — пояснила Валя. — И я, можно сказать, тоже участвую…
— Да? — Громов был заметно удивлён. — Кого же ты играешь?
— Никого. Сама себя. И то не играю, а просто встречаю.
— А встречаешь кого?
«Э, Серёжа, ты уже кокетничаешь. Спрашиваешь — кого? Хочешь, чтоб я сказала — тебя, милый. А я не скажу. У меня тоже, между прочим, есть чувство юмора, и я быстренько придумаю, что бы тебе такое ответить!»
— Так кого же ты всё-таки встречаешь? — негромко повторил Громов, давая Вале понять, что он оценил её улыбку и скромное молчание в ответ на его вопрос.
— Я встречаю одного товарища, — серьёзно сказала Валя, она вспомнила слова Рудяну, — того, которого мне выберут…
Громов пожал плечами:
— Не понял.
Валя уже хотела всё ему объяснить, но к ней подошла девушка в больших круглых очках.
— Извините. Я переводчица режиссёра Рудяну. Он просит вас, — она кивнула Громову, — и вас.
— Хорошо. Сейчас, — сказала Валя. — Пойдём, Серёжа…
Рудяну сидел на складном стульчике и быстрыми глотками пил кофе из пластмассовой крышки термоса.
— Валентина… Николаевна, — сказал Рудяну, — спасибо. Ты хорошо сделала свой кусок — «Серёжа!». — Он поцеловал кончики двух пальцев, большого и указательного, выбросил руку вперёд и выставил вверх большой палец. Этим жестом он выражал высшее одобрение.
— Я увидела человека, обрадовалась и крикнула, — сказала Валя и посмотрела на Громова. Он-то уж, конечно, понимает, что она ничего не делала специально.
— Это было… — Рудяну повторил свои жест. — Второе спасибо за то, что ты сама сумела, — он одобрительно взглянул на Громова, — выбрать себе такого хорошего партнёра.
«Здесь вы правы. Это я действительно сделала сама», — хотела сказать Валя, но промолчала.
Рудяну допил кофе, встал, взял под руку Валю и Громова.
— Ты румын? — спросил он у Громова по-румынски.
— Нет. Я русский, — по-румынски ответил Громов. Он чувствовал себя неловко. Очень уж как-то неожиданно всё получилось.
— Русский?.. Порядок! — сказал Рудяну и жестом отстранил переводчицу.
Они пошли по съёмочной площадке.
— Сейчас мы будем снимать укрупнение, вашу встречу. План немой, он пойдёт на музыке…
Громов остановился.
— Товарищ режиссёр, дело в том…
— Молчи, — перебил Рудяну. — Ты скажешь, что ты не артист и, как говорил комендант нашего общежития, — всё это дело тебе до лампочки. Серёжа! Не смеши меня. Ты не Ильф и Петров. Я ещё не встречал молодого человека, которому не хотелось бы сниматься в кино!..
— Давай снимемся, Серёжа, — сказала Валя. — Ничего страшного. Подумаешь…
— Пожалуйста, — согласился Громов. — Если нужно, я не возражаю.
— Спасибо! Я слышу речь не мальчика, но мужа, который преждевременно вернулся из командировки, звонит в дверь и говорит — откройте! — Рудяну улыбнулся. — Это не моя острота. Её автор Мишка Егоров с операторского факультета. Будете в Москве, передайте ему привет, он работает на «Мосфильме».