На перекрёстке милиционер, похожий на Марчелло Мастрояни, повёл рукой в белом нарукавнике. Движения у Марчелло медленные, плавные. Транспорт пока не завладел улицами, и есть ещё время потренироваться. Валя улыбнулась милиционеру, он ответил ей улыбкой. Румынские парни галантны, особенно когда встречаются с девушками.
Валя шла и думала о том, как всё сейчас будет.
Как в прошлый раз и в позапрошлый, она появится в порту, когда с теплохода уже спускаются пассажиры. Громов, как всегда, будет маячить на верхней палубе.
Они знакомы уже давно, можно сказать, целую вечность.
Началось это нынешней весной в День Победы. Утром прибыл советский теплоход «Узбекистан». По случаю праздника в местном кинотеатре состоялся специальный сеанс для гостей. Генеральный консул приветствовал своих соотечественников, затем выступил лётчик Герой Советского Союза и одна женщина — бывшая медсестра, которая прошла весь боевой путь от Сталинграда до Берлина.
После фильма Валя вызвалась показать гостям город.
И вот тогда они и познакомились.
Дело прошлое, теперь об этом смешно вспоминать, но сперва он ей не понравился. Длинный, черноволосый и до удивления молчаливый. В городском парке, где выставлены для обозрения счастливые находки археологов, он равнодушно посматривал на узкогорлые амфоры и ребристые тела колонн. «История — не его стихия», — отметила про себя Валя, а когда он так же мало внимания уделил кварталу новых домов, Валя подумала: «И строительство новой жизни не его стихия».
В тот день они посетили музей. Там в прохладном полумраке залов в искусно подсвеченных аквариумах плавали рыбы разных пород. Однако и здесь он продолжал оставаться безучастным. Когда они задержались возле обиталища осетров, Валя негромко сказала: «Я смотрю — и вы и рыба мало друг друга интересуете». Вместо ответа он как-то неопределённо кивнул. «Обиделся», — решила Валя и вдруг встретила обращённый на неё внимательный напряжённый взгляд. Так смотрят на девушку, которая произвела впечатление, «Ах, вот кто, оказывается, вас больше всего интересует», — подумала Валя и попыталась изобразить улыбку, исполненную иронии. Но она у неё почему-то не вышла. Получилась просто улыбка, без иронии.
На набережной, когда они всей компанией пили лимонад, он, улучив момент, сказал:
— Давайте познакомимся. Громов Сергей. Радист теплохода «Узбекистан». Порт приписки — Одесса.
Валя ответила ему в тон:
— Самарина Валентина. Машинистка советского консульства. Порт постоянной прописки — Москва, временной — Констанца.
— Очень приятно, — поклонился Громов.
— Очень приятно, — поклонилась Валя и сказала с укором: — А на экскурсии вам было совсем не интересно…
— Правильно, — сказал Громов. — Виноват, но заслуживаю снисхождения, Я этот город знаю почти как свою Одессу. Я здесь уже седьмой раз. Вы, наверно, заметили, сегодня в аквариуме одна местная осетрина помахала мне плавником.
Валя засмеялась:
— Заметила и поняла, что присутствую при свидании старых друзей.
— Да. Мы встретились молча и молча расстались.
— Теперь она будет скучать.
Громов не ответил.
«Зря сказала, Он ещё, пожалуй, решит, что я это о себе». Валя поставила бутылочку от лимонада на мраморный столик.
— Не успеет соскучиться, — сказал Громов, — мы же опять придём через неделю. А потом ещё через неделю.
«Как хорошо и просто. Через неделю этот долговязый Громов опять будет здесь. И может быть, мы чисто случайно снова встретимся. А затем он скажет, что у него в Одессе красавица жена. А может, не скажет, потому что захочет скрыть или потому, что ещё не женат. Но вообще-то говоря, не в этом дело. А в чём дело? А ни в чём. Встретились два советских человека за рубежом и беседуют».
— Так что в ту субботу, — после паузы закончил Громов, — вы имеете возможность ещё раз встретить «Узбекистан».
Валя промолчала: «Одно дело — возможность, другое дело — желание».
А Громов продолжал смотреть на неё, и она поняла, что так долго молчать — глупо. Неизвестно, как Громов истолкует её молчание. Валя улыбнулась и указала на белую громадину теплохода:
— Теплоход «Узбекистан», он объездил много стран…
— Но пока не бороздил океан, — Громов протянул Вале руку: — До новых встреч!..
Через неделю «Узбекистан» доставил в Констанцу большую группу туристов, которых ждал отдых в Мамайе.
К прибытию теплохода в порт приехал вице-консул, а вместе с ним и Валя. Вышло очень удачно. Громов увидит, что она не одна и находится в порту не просто так, для собственного удовольствия, а по долгу службы.
Когда уже были спущены трапы и на борт поднялись румынские пограничники и сотрудники таможни, Валя увидела Громова. Он стоял на палубе и разыскивал её глазами. И Валя задумала: если она заметит на его лице самодовольное выражение, она сделает вид, что страшно занята в связи с прибытием туристов и ей сейчас не до него.
И тут Валя встретила его взгляд — нетерпеливый и радостный.
Валя помахала Громову и сделала шутливый приглашающий жест — мол, прошу вас на берег!..
Встретились они просто, как добрые знакомые.
Весь день они провели в Мамайе. Курортный сезон уже открылся. На балконах светлых зданий, точно флаги расцвечивания, трепетали на ветру купальные простыни и полотенца, но людей на пляже было немного. Валя и Громов загорали, майское солнце постепенно набирало силу. Купаться Валя не решалась — вода холодновата. А Громова это не остановило. Он нырнул, поплавал и потом заявил, что вода в самый раз, бодрящая.
Обедали они в кафе на берегу. Пахла краской свежеокрашенная чугунная ограда. Невесть откуда прилетевший ветер унёс с их столика стайку бумажных салфеток.
Валя рассказала Громову, как она после школы закончила курсы машинописи и стенографии, как устроилась в Министерство внешней торговли. Громов бывал в Москве, значит, он наверняка видел это высотное здание, где она прослужила целых два года. А потом ей была предложена работа за границей в братской социалистической стране. И вот теперь она трудится в Румынии, в Констанце. А дома в Москве остались мама и старший брат, который женился и живёт отдельно в районе Химки-Ховрино. А она, Валя, пока не замужем. Некогда. Руки не доходят. А Громов рассказал ей, что всю жизнь с детских лет любил море, мальчишкой он прочитал Грина и навсегда лишился покоя. Он ходил с рыбаками промышлять ставриду, и, когда за кормой исчезал берег, ему казалось, что над рыбачьим баркасом поднимаются алые паруса.
В радиотехникуме на выпускном вечере он читал стихи собственного сочинения. Сейчас он их уже не помнит, но там были отдельные довольно-таки неплохие строчки: «Вдали остаются дороги земные, качается судно и мачты скрипят, и слышит планета мои позывные, они над бушующим морем летят».
Валя сказала ему, что строчки эти не очень сильные, и ещё она отметила, что глагольные рифмы «скрипят» и «летят» — в современной поэзии пройденный этап.
И Громов с ней согласился. Он сказал, что больше стихов не пишет, а несёт свою морскую радиослужбу и вообще вполне доволен жизнью.
И ещё он рассказал о своих родителях. Отец — капитан второго ранга, мать — домашняя хозяйка, а старшая сестра Вера — врач-педиатр. Она говорит, что, когда он женится, она будет наблюдать за ростом и развитием ребёнка.
Вечером в порту Громов познакомил Валю с друзьями.
Штурман «Узбекистана» Туманов, открыто любуясь Валей, бережно пожал ей руку и сказал:
— Сергей Громов отличный парень, образованный, работящий, и главное — ищущий. Искал девушку на территории Советского Союза, не нашёл. Вышел за пределы, и как мне кажется, небезуспешно.
Валя слегка смутилась, а Громов указал на Туманова:
— Разговорный жанр. Одесская школа.
Как-то потом Валя напомнила ему шутливую реплику Туманова, и Громов серьёзно сказал:
— Туманов штурман. А штурман, как правило, человек наблюдательный. Так что будем считать, что данный товарищ вполне соответствует занимаемой должности.
Валя пришла в порт, когда «Узбекистан» медленно и осторожно приближался к стенке причала.
А в порту между тем царило какое-то необычное оживление. Что бы сие могло означать?.. Может быть, ждут прибытия высокого гостя? Да, скорей всего так оно и есть, решила Валя, когда увидела стоящие в готовности прожектора на треножниках. Потом мимо неё по кромке причала проехала тележка. На тележке была съёмочная камера и двое. Оператор — он сидел в позе роденовского «Мыслителя». Рядом стоял режиссёр — в джинсах, в ярко-красной рубашке и в широкополой соломенной шляпе.
Режиссёр держал в руке мегафон, и поэтому то, что он говорил, слышали все.
«Режиссёр Ион Рудяну», — вспомнила Валя. Только вчера было в газете, что он работает над советское-румынским фильмом и снимает натурные сцены в Констанце.