медленно, но просыпалась, а вот вторая казалась едва живой. — Ей сильнее всего досталось, и она не приходит в себя…
— Значит, Габ, помогай идти профессору, — Мерих начал командовать. Внешне он держался спокойным и строгим, но тревога билась в груди, урожая сломать рёбра и выбраться наружу. — Ами, бери Пеле и выбирайтесь отсюда. Я попытаюсь привести Новалис в чувства. Мы догоним.
— Дорогу помнишь? — фея закинула руку сонной подруги себе на плечо и помогла ей подняться.
— Найду. Поспешите там, вдруг Эвите нужна помощь. Не нравится мне, что она осталась с Морфеем одна, — воин с трудом сохранил внешнюю холодность, пока все не скрылись в темноте коридора.
Когда, наконец, он остался один, парень упал на колени рядом с Элизиан. Дыхание в миг сбилось, будто он пробежал стометровку. Сердце колотилось также бешено. Мысли спутались.
— Вот же… И чего тебя туда понесло… Могли ведь нас дождаться, — Мерих ворчал, пытаясь распутать узлы дрожащими пальцами. — Да блять!
В ярости воин всплеснул руками, которые отказывались слушаться. Он наклонился и попытался растянуть узел зубами, но и так не выходило. Ничего режущего он не взял. Оставался лишь один вариант.
Парень вытащил из кармана толстовки зажигалку и осторожно щелкнул. Проверка прошла успешно, пламя вспыхнуло и увлекающе заплясало в темноте, призывно переливаясь теплыми красками. Мерих помотал головой, отбрасывая мысли о дурном. Не в этот момент.
Он осторожно пробрался пальцами одной руки под верёвки, чтобы точно сберечь кожу Элизиан от огня. Впервые парень был так нерешителен с зажигалкой в руках. Потребовалось три долгих, медленных, глубоких выдоха, чтобы настроиться. В груди кипела ярость. Он не знал, что сделает с обидчиками, если Эли не придёт в себя, и это пугало. От такого нужно было отойти, прежде чем начинать операцию.
Пламя вновь вспыхнуло по щелчку зажигалки. В крохотное поле его света попадали руки. Её бессильные руки, плетями лежавшие на коленях, связанные грубой веревкой. Его дрожащие руки, полностью погруженные в попытки её освободить. Огонь время от времени подскакивал выше необходимого, обжигал пальцы, но Мерих терпел без единого звука. Зажигалка стала нагреваться, отчего палец на кнопке болезненно покалывало, но Мерих и не подумал его отдернуть.
Как только узел сгорел, воин торопливо размотал верёвку и поспешил притушить тлеющий кончик ботинком.
— Так получше будет. Ну сколько ещё времени тебе надо, чтобы очнуться? — парень наклонился к Элизиан, положил ладонь возле её носа, проверяя дыхание. Слабое. — Чёрт… Вообще-то тут я умираю, так что просыпайся и вставай в очередь, как нормальные люди. Не хочу сдохнуть, пока все будут в трауре по тебе.
Конечно, шутки не помогали. Вряд ли Элизиан их слышала. Но что-то всё же было правдой.
Он не готов был даже подумать о её смерти. Как бы плохо ни шли дела, проскочившая между ними искра теплилась где-то внутри, не давая покоя. Она обжигала и ранила, как настоящий огонь. Было страшно вновь подпускать кого-то ближе. И больно этого не сделать. Мерих не знал, что чувствовал, окончательно запутался в том, кем был, а кем притворялся. В голове гудела паника и ничего больше, а потому оставалось лишь подчиняться сердцу.
— Пожалуйста, Эли, приходи в себя, — шёпотом попросил парень, мягко поглаживая щеку феи. Ледяную. — Какая ты холодная!
Мерих прижал девушку к себе и, наконец, ощутил, что она не казалась холодной на контрасте с огнем. Она действительно была ледяной.
Торопливо стянув толстовку, воин принялся укутывать Элизиан. Кофта была теплой, должна была помочь хоть немного. С пятой попытки дрожащие пальцы справились с молнией, парень прижал девушку к себе сильнее, чем ожидал. Будто она могла растаять прямо сейчас. Он держал её так крепко, что не понимал, чью дрожь ощущает, свою нервную или её — от холода.
Элизиан вдруг тихо что-то промяукала.
— Что? Приходишь в себя? — Мерих вздохнул с облегчением и радостно взглянул ей в лицо.
— Тасс… — тихонько позвала фея, сжимаясь комочком в теплых объятиях совсем другого парня.
— Очень жаль, но его тут нет, — воин усмехнулся. Конечно, Тасс. Кто ещё? — И чтобы снова к нему попасть, тебе надо приходить в себя, хорошо? Пожалуйста, скажи, что ты меня слышишь, и это не предсмертный бред.
— Душан? — сонно замурчала Элизиан.
— Ага, отлично. Сознание проясняется, — Мерих рассмеялся, подхватил девушку на руки и понёс к выходу. Она будет в порядке.
— Тебе так больно… Я просто хотела, чтобы тебе больше не было больно… Ты заслуживаешь лучшего, — бормотала сквозь пелену мутного сознания фея. — Почему ты меня оттолкнул? За что ругал? Я просто хотела, чтобы тебе не было больно… Не было больно…
— Хватит повторять одно и то же, — парень строго нахмурился, заставляя себя вновь надеть привычную маску. В груди рос дребезжащий комок отчаянья, но нельзя было позволить ему вырваться. Не теперь. — Я уже понял.
— Пожалуйста, не ругай меня… Я знаю, что ты боишься, что я тоже исчезну, но я обещаю не пропадать. Только не отталкивай… — девушка дрожала в его руках. По холодной щеке прокатилась слезинка. — Я сделаю так, чтобы тебе не было больно… Хочу, чтобы тебе не было больно…
Мерих шумно сглотнул. Он сделал вид, что ничего не слышал, но перед собой притворяться не мог. Слишком хорошо он чувствовал, как сжалось сердце. Как катастрофически мало стало воздуха. Нельзя. Он точно знал, что нельзя позволять этому случиться. Не теперь, когда всё слишком усложнила возможная скорая смерть. Это обстоятельство требовало быть ещё бдительнее, осторожнее, осмотрительнее. Но никак не ослаблять защиту. Не опускать с таким трудом выстроенные стены, которые чуть не пали после прошлой попытки доверять.
***
— Так ты живая… — Пеле быстро очнулась и уже шла на своих ногах. Она не один раз мечтала поговорить о том, что случилось, с бывшей подругой, но теперь, когда, наконец, встретила её, ощущение было скверное. Будто Аметист и без этого была так подавлена и разбита во всех отношениях, что упрёки становились бессмысленны. — Когда ты исчезла, я думала, Мерих и тебя убил, как Дамира…
— Он лишь пообещал, — Ами грустно улыбнулась. Она изо всех сил старалась держать эмоции под контролем, медленно приходя в себя. Всё это было очень сложно. Она прекрасно понимала, что принимать её ребята не очень-то захотят, но только теперь начала в полной мере осознавать, что почти каждый из них имел серьёзные личные причины её ненавидеть, кроме, разве что Габриэля. Тот бы ненавидел её не за себя, а за Эвиту.
— Эй вы, там! — Таом окликнул девушек. Он еле шёл, опираясь на плечо Габриэля, но всё-таки был рад наконец шевелиться,