Только когда я села рядом с Альбертом, его губы изогнулись.
— Ты в порядке?
— Буду.
— Ревнуешь?
— У него есть чувства к тебе, Катрина. И он популярен среди девушек. Конечно, я переживаю, особенно когда вас так долго нет.
— Мы просто разговаривали.
— О чем?
— О драконах. О Тании. О тебе и твоих дурацких названиях. Снежный дракон? Почему так просто?
Он расхохотался от души.
— Вдохновение иссякло. Может быть, у тебя есть хорошее название?
— Нет, раз уж ты назвал их Снежными, значит, будут Снежными.
Он снова поцеловал мои костяшки пальцев. Мы хорошо провели вечер с другими ребятами из лагеря.
Он проводил меня до моего домика на дереве, в котором мы с Мэгги теперь жили вместе, и поцеловал меня, перед тем как я начала подниматься по лестнице.
— Скоро ты станешь моей.
— Звучит как угроза.
— Нет, тебе нечего бояться. Тебе понравится, обещаю, — прошептал мне на ухо, отчего у меня по коже побежали мурашки. — Спокойной ночи, милая.
— И тебе, мой прекрасный принц, — поддразнила я, и он усмехнулся. Я быстро поднялась по веревочной лестнице и послала ему воздушный поцелуй, который он поймал.
Он такой банальный, но как же мне это нравится.
— Кто-то влюблен… — пропела Мэгги.
— Тише ты. Будь осторожна, чтобы я не сказала Гельмуту, как долго у него на самом деле были с тобой отношения.
— О, ты этого не сделаешь!
Я рассмеялась, потому что она реально забеспокоилась, но через мгновение мы уже хохотали вместе.
Смех стих, и она посмотрела на меня.
— Кто бы мог подумать, что жизнь может быть такой удивительной, а?
— Ты не беспокоишься, что его отец может не принять ваши отношения?
— Нет, — усмехнулась она. — Потому что он откажется от короны ради меня, Кэти. У него ведь есть близнец, и, по словам Гельмута, их отец согласится на любую невестку, но не отдаст корону Горану.
Мне это не понравилось, и моя улыбка исчезла.
— Почему он так с ним обращается?
Пускай он всё время ведёт себя как птица со сломанным крылом, которую нужно спасать, но на самом деле он ведь не такой.
— Это из-за того, что он может делать. ь?
— Из-за мороза? Но у Гельмута же есть огонь..
Мэгги нахмурилась.
— Он никогда не говорил тебе?
— Чего не говорил?
— Может, тебе лучше спросить его.
— Я спрашиваю тебя. Что?
Она вздохнула, и на некоторое время воцарилась тишина.
— Он может говорить на вивернскомна вивернском, хотя его этому никто не учил.
Я застыла. Горан говорит на ввивернском?
Вивернский считается языком дьявола, поскольку никто не видел виверн уже много лет. Они были намного хуже Хроматических драконов, по крайней мере, как мне рассказывали.
— Катрина?
— Все в порядке. Это не значит, что он плохой. Он же не специально.
— Знаю. Альберт, Гельмут и Калеб тоже это знают. Но король Магнус считает иначе.
— Это неправильно. Нельзя так относиться к собственному сыну.
— И не говори.
Я перевернулась на спину и закрыла глаза.
Горан может говорить по-вивернскина вом. Я думала, что знаю о нем все. Почему я не знала этого?
Мы обязательно поговорим об этом утром.
***
Утром я пошла к Горану.
Альберт перехватил меня, когда я проходила мимо дерева, и страстно поцеловал.
— Всего один день, и ты будешь моей, — его улыбка была настолько широкой, что могла бы обернуться вокруг головы, если бы не уши.
У меня вызвало улыбку то, как он радуется этому факту.
— Всего один день, — повторила я, и он опустил меня на землю. — Ты не видел Горана?
Он замер.
— Я должен беспокоиться?
— Нет, мне нужно поговорить с ним кое о чем важном.
— Ладно, но помни, что он мой шафер.
— Да, да.
Я оставила его у дерева после того, как он сказал мне, что Горан сейчас у озера.
Я знала, что Альберту не нравится моя дружба с Гораном, но ему нужно научиться доверять мне.
Я застала Горана за тем, как он бросал камни в воду, размышляя. Один из камешков у меня на глазах пять раз скользнул по поверхности воды.
— Хороший бросок, — сказала я. Он оглянулся через плечо и улыбнулся.
— Альберт знает, что ты здесь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Знает. Но я не его собственность, Горан.
Он улыбнулся.
— Нам нужно поговорить, — добавила я.
— О чем?
Я присела на камни, пока он играл со следующим камнем в руке, приготовившись бросить его.
— О твоей способности.
— О моем морозе?
— О другой.
Он опустил глаза в землю и начал горько смеяться. Это был звук, которого я раньше не слышала, и от него у меня по спине пробежал холодок.
— Невероятно.
— Что?
— Он готов на все, чтобы ты возненавидела меня.
— Кто?
— Не строй из себя дурочку, Катрина. Глупость тебе не идет.
— Что? — я вскочила на ноги. Да что это с ним?
— Я знал, что Альберт не сможет удержаться и расскажет тебе. Я не хотел этого, Катрина. Я просто таким родился, вот и все.
— Мне сказал не Альберт.
— Не ври.
— Я не вру. Мне сказала Мэгги. А ей Гельмут. Альберт и словом не обмолвился. Почему ты мне не сказал?
— Вот из-за этого.
— Из-за чего? — он уже бесил меня.
— Из-за этой твоей реакции.
— Это ты настроен враждебно, а не я. Я думала, что знаю о тебе все, Горан, и все же я не знала самого важного.
— Это не определяет меня.
— Хорошо, я рада.
Он нахмурился.
— Ты не думаешь, что я злодей по определению?
— Нет, ты идиот. Я думаю, что это уникальная способность, которая рано или поздно пригодится.
— Пригодится?
— О, да ладно тебе. Как думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем Альберт захочет признать права еще и виверн? Он-то вивернский не понимает.
Горан рассмеялся, и я тоже.
— Прости, — сказал он.
— Простила. Но ты должен был рассказать мне, идиот.
— Я давным-давно научился держать это в секрете до последнего.
— Не надо, это твоя особенность.
— Особенность?
— Оглянись вокруг, Горан. Мы боремся за права Хроматических драконов. Несколько месяцев назад я думала, что восстание подняли несколько Хроматических драконов, а потом выяснилось, что за них сражаются принцы Пейи. Альберт пытается доказать, что магия не так уж плоха. Он говорит о вещах, о которых я могла только мечтать, и которые, вероятно, в конечном итоге станут нашим будущим. Я ошибалась во многом. Так, может быть, виверн просто неправильно поняли, как Хроматических драконов? И у нас есть тот единственный, кто может с ними общаться.
Он пристально посмотрел на меня, а затем ни с того ни с сего поцеловал меня.
Я оттолкнула его.
— Зачем ты это сделал?
— Ты не можешь выйти замуж за Альберта, — тихо сказал он. — Его отец никогда не примет тебя, Кэти.
— Ты этого не знаешь.
— Нет, знаю. Я вырос с этим человеком.
— Это другое. Как только он узнает, что Ал жив, все будет по-другому.
— Некоторые вещи никогда не изменятся. Точно так же, как мой отец никогда не будет гордиться тем, что я его сын. Я должен притворяться Гельмутом, просто чтобы почувствовать себя нормальным.
— Это неправильно. Мне жаль, что тебе приходится проходить через это. Но я собираюсь выйти замуж за Альберта. Он будет бороться за меня.
— Его отец — король, Кэти. Он хорошо знает Альберта, все его выходки, и знает, как с ними справляться. Пожалуйста, не выходи за него замуж, это разобьет тебе сердце.
— Перестань. Я должна доверять ему.
Я хотела уйти, но он схватил меня за руку.
— Я никто. У меня нет королевства. Я никогда не разочарую тебя, прошу.
— Горан, остановись. Я люблю Альберта.
— Ты его не знаешь.
— Я знаю тебя, но то, что я сейчас слышу, — это не тот Горан, который мне дорог. Я выхожу замуж за Альберта, и это окончательное решение.
Я вырвала свою руку из его хватки и бросилась обратно в лагерь.
Слезы подступали к глазам, и я молилась, чтобы не столкнуться с Алом, потому что он бы убил Горана за то, что тот сделал.