Читать интересную книгу Адмирал Сенявин - Иван Фирсов

— Наконец-то дождались тебя, Павел Васильевич, совсем измучились с провизией — ни денег нет, ни припасов. Турки много обещали, да мало делают.

— Как же обходитесь? — недоумевал Пустошкин. — Что ж Адмиралтейство?

— Какое там, — удрученно махнул Ушаков, — мы будто в опале, оказии редки весьма, лишь с посланником Томарой переписку ведем. Служители-то иногда ко сну впроголодь отходят. Господину Мордвинову то невдомек.

Пустошкин сообщил, что у Томары есть сведения, будто контр-адмирал Нельсон[45] норовит наши корабли от Корфу отвадить. Блокаду снять, дабы, мол, помощь оказать королю обеих Сицилий.

Ушаков усмехнулся, принес шкатулку, вынул письмо от Нельсона, протянул Пустошкину[46].

— Вот полюбуйся, Павел Васильевич, как печется господин Нельсон о берегах египетских, только бы нас от Корфу отвлечь.

Пустошкин читал, причмокивал, крутил головой.

— Финтят англичане, не так, так эдак провести нас хотят…

В начале января пришли известия — французы готовят для Корфу подкрепления. Из Анконы вышли три французских корабля с десантом на Корфу. Ушаков послал туда Пустошкина с отрядом кораблей — найти неприятеля и разгромить.

После ухода Пустошкина задачи блокады усложнились. Сенявина с фрегатом Войновича флагман отрядил для блокады Северного пролива между Корфу и материком. Сюда французы сумели бы доставить подкрепления из Анконы. Этим же путем могли улизнуть французские корабли, блокированные у Корфу.

Вскоре Ушаков поздравил отличившихся офицеров с наградами. Сенявин за взятие Мавры и Поскочин за взятие Кефалонии были награждены орденами Святой Анны.

— Ваше распоряжение о предосторожностях в Северном проливе, — сказал он Сенявину после поздравления, — нахожу я весьма разумным. Надеюсь на вашу исправность и впредь. — Он пригласил Сенявина к развернутой на столе карте. — Располагаю скоро произвести атаку на остров Видо. Готовьте своих канониров.

Проводив командиров, адмирал задумался.

«Два с лишним месяца обстрелы истощают французов. Но береговые батареи все же слабы, а пятиметровые стены бастионов надежно укрывают неприятеля. По морской стратегии такие крепости возможно покорить лишь долгой блокадой. Так действуют сейчас на Мальте англичане. Но у них там великий десант, не одна тысяча и в придачу более десяти тысяч вооруженных жителей. А крепость до сих пор не взята. Нет, мы ждать не можем. Обстоятельства, как и союзники, могут перемениться в любое время. Действовать надобно по-иному, по-своему…»

Ушаков решил на штурм цитаделей устремить прежде всего огневую мощь корабельной артиллерии. Именно она будет генеральным тараном, который взломает крепостные бастионы. Надо готовить матросов и солдат к штурму, запасаться лестницами и фашинами, упражнять штурмовые отряды.

В середине февраля на «Святом Павле» собрался военный совет. Переборки салона флагмана были увешаны планами крепостей Корфу, Видо, прилегающих рейдов. Не одну неделю размышлял Ушаков над этим планом и потому излагал его кратко.

— На сих листах наш маневр обозначен полно. Приказ эскадре на атаку получите немедля. Крепость Видо штурмовать с картечной дистанции, со шпрингов. Неприятельские пушки надлежит сбить споро и десантам путь очистить. Начало штурма завтра утром по сигналу.

С первыми лучами солнца по сигналу флагмана «Атаковать остров Видо» эскадра снялась с якоря. На фалах один за другим взлетали позывные кораблей с указанием целей. «Святой Павел» атаковал первую батарею, затем стал на шпринг в двух кабельтовых напротив самой мощной второй батареи и всем бортом картечными залпами в упор расстрелял прислугу. В ответ загрохотали крепостные батареи. На палубу посыпались каленые ядра, задымился такелаж, вспыхнул кое-где огонь, занялись пожары…

— Капитан Сенявин и Шостак отогнали французские корабли к крепости, — вбегая на шканцы, доложил Метакса адмиралу.

Ушаков уже смотрел в ту сторону.

— Поднять сигнал, — не поворачиваясь, приказал флагман, — «Сенявину с отрядом идти к пятой батарее, сбить оную картечью!»

Сенявин первым увидел сигнал флагмана.

— Ответить адмиралу: «Корабли атакуют бастионы!» — Сенявин глянул за корму. Только что от борта отвалил барказ с десантом. На его носу, рядом с небольшой карронадой, вытянувшись во весь рост, сжимал в руках саблю унтер-офицер Тимофей Чиликин. Он упросил-таки командира отпустить его с десантом.

Переменив галс, «Святой Петр» под шквальным огнем неприятеля сблизился с пятой батареей и, развернувшись правым бортом, дал первый тридцатисемипушечный залп… Спустя четверть часа пятая батарея, потеряв всю прислугу, смолкла. Все это видел Ушаков.

— Передать «Святому Петру»! «Восхищен неустрашимо храбрым действом!» — приказал он Метаксе.

Тем временем шлюпки и барказы высадили десант. Первым броском атаковали траншеи французов.

Из крепости по десанту ударили картечью, и матросы замешкались…

— Вперед, братцы! Бей француза! — крикнул Чиликин и первым бросился на бруствер.

Схватка закончилась успешно. Французов выбили из траншей, и они, теряя высокие меховые шапки, бежали под защиту крепостных стен. Ворвавшись на их плечах в цитадель, русские гренадеры и матросы шаг за шагом продвигались вперед. В рукопашной французы не выдерживали натиска русских и отступали. Стремительный штурм бастионов Видо ошеломил их, и, видя безнадежность сопротивления, крепость после полудня сдалась. В два часа дня пушки внезапно смолкли, и громкое «ура!» покатилось над морем — над крепостью взвился русский флаг.

Шум боя постепенно затихал, и только теперь Чиликин открыл глаза и увидел над головой нежное, лазурное, безоблачное небо. Без кровинки в лице лежал он на разостланной шинели в ожидании, когда его перенесут на барказ. Левая нога ниже колена была замотана кровавыми тряпками и нестерпимо болела. Он смутно вспоминал, как все произошло… Синие мундиры французов мелькали вдалеке, когда он выскочил из траншеи. В этот миг где-то рядом разорвалась бомба, засвистели вокруг осколки. Вдруг его со страшной силой дернуло за левую ногу. Жгучая боль пронзила все его тело. Он машинально хотел сделать шаг вперед и упал. Гренадеры и матросы бежали с криками мимо него. Один из них, марсовый «Святого Петра», остановился, узнал Чиликина и крикнул:

— Братцы! Боцман ранен!

Больше Тимофей Чиликин ничего не помнил…

К борту «Святого Павла» подошла шлюпка с пленными офицерами и с генералом Пивроном.

С падением Видо и передовых укреплений Новой крепости решилась участь Корфу. Теперь остров был наглухо блокирован со стороны моря. Стремительный штурм бастионов доказал французам, что им противостоит иной противник, отличный от всех встречавшихся ранее — австрийцев, итальянцев, турок… В ожесточенных рукопашных схватках французы явно уступали русским матросам и солдатам. Видимо, это хорошо уяснили себе французские генералы.

Не успели утром следующего дня возобновиться атаки французских укреплений Корфу, как на крепостях появились белые флаги.

Ушаков поднял сигнал: «Прекратить огонь».

На палубу «Святого Павла» нехотя поднялись три французских офицера-парламентера. Комиссар Директории Дюбуа просил начать переговоры о сдаче крепости. Ушаков немедля вручил ответ парламентерам: «До сдачи крепости Корфу, дабы не проливать напрасно кровь людей, я на переговоры согласен».

20 февраля французы подписали капитуляцию. В полдень французский гарнизон, выйдя из крепости, положил перед фронтом наших войск ружья и знамена. На всех бастионах и плененных кораблях поднялись русские флаги. Крепость салютовала адмиральскому флагу. К Ушакову привезли знамена крепостей и флаги кораблей, ключи от всех крепостей. Трофеи были богатыми — свыше шестисот пушек и мортир, тысячи ружей, тринадцать кораблей. История не знала подобного штурма и взятия приморской крепости с моря. Директория проиграла первую военную схватку с Россией.

Захватчиков изгнали с Ионических островов, но русские моряки не посягали на свободу и права народа. Напротив, они желали привнести справедливость в уклад жизни граждан острова.

Ушаков принял делегацию граждан города. Греки не скрывали радости. Черные глаза их светились, когда они проходили, раскланиваясь с офицерами и матросами, вслед за Метаксой в салон адмирала.

— Почетные граждане повергают себя к стопам их освободителя, — переводил Метакса, и румянец медленно заливал лицо Ушакова. Не мог он за минувшие месяцы свыкнуться с чересчур страстным возвеличиванием своей персоны местными жителями. — Депутация просит принять безвозмездно в дар русским морякам хлеб, фрукты, вино, — перечислял Метакса, а Ушаков довольно кивал.

Все эти приношения были очень кстати. Денег из Петербурга опять не шлют, турецкие союзники не дают обещанные припасы. На кораблях же провиант на исходе.