Читать интересную книгу На пути к социализму. Хозяйственное строительство Советской республики - Лев Троцкий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 151

Есть еще одно соображение, которое мне кажется самым главным. Это – соображение общественно-воспитательного характера. У нас верхний слой рабочего класса очень тонок. Этот слой видел подполье, знает революционную борьбу, частью был за границей, видел Европу, частью сидел много по тюрьмам, в ссылке, имеет политический опыт, широкий кругозор, – это самая драгоценная часть рабочего класса. Затем идет более молодое поколение, которое фактически вынесло на себе всю нашу революцию. Это также очень ценная часть рабочего класса. Куда бы ни кинуть взор – на советское строительство, на профессиональные союзы, на партийную работу, на фронт гражданской войны – всюду и везде это поколение играло руководящую роль. Вся жизнь Советской Республики за эти 3 года состояла в том, что мы маневрировали, перебрасывая этот передовой слой рабочих с одного фронта на другой. Этот слой очень тонок. В массе своей рабочий класс, вышедший из низов, из крестьянской глубины, лишен инициативы. Эту личную инициативу, личное начало необходимо в рабочем воспитать. Личное начало у буржуазии выражается в индивидуализме, в конкуренции. Личное начало у рабочего класса не противоречит солидарности, братскому сотрудничеству. Солидарность не может опираться на безличие, на стадность. Наш русский мужик болен стадностью, отсутствием личности – тем, что воспело наше реакционное народничество, тем, что выразил Лев Толстой в образе Платона Каратаева. Крестьянин растворяется в своей общине, подчиняется земле и т. д. Теперь новое хозяйство строится не на типах Платона Каратаева. Разумеется, у Иванова такие-то качества, у Петрова – другие, и они дополнят друг друга. И такая коллегия может быть очень хороша. Но такие коллегии мы можем создавать очень редко, потому что передовых рабочих у нас мало, а нам нужны тысячи руководителей крупными и мелкими, уездными, губернскими, районными и областными организациями. Стало быть, нам необходимо воспитание целого широкого слоя администраторов. Сплошь и рядом администраторы у нас выбирались по доверию к политическим качествам, потому что то или другое лицо знали как политического работника, а качества администратора – строителя промышленности – не брались в расчет. Здесь невозможен вопрос о формальном демократизме, о коллективности как принципе. Здесь дело сводится к тому, чтобы, выбрав центральный хозяйственный орган ВСНХ, поручить ему совместно с профессиональными союзами найти способ проверки и учета отдельных рабочих-администраторов, учета всех выдающихся рабочих и целесообразного их распределения. Их надо отобрать и распределить по стране, перебрасывать принудительно из области в область. Это вопрос административной техники, с одной стороны, и общественного воспитания передовых рабочих, – с другой. Съезд коммунистической партии решил, что нам необходимо всячески приблизить управление к единоличию, на основе того единовластия, о котором говорил тов. Рыков, и я уверен, что ваш съезд целиком поддержит это решение и тем самым его сочетает с самодеятельностью рабочего класса, ибо вы являетесь выражением солидарности рабочего класса и его самодеятельности. В заключение позвольте обратить ваше внимание на основной вопрос, которому был посвящен доклад тов. Рыкова и который можно резюмировать так: несмотря на отдельный хозяйственный успех и несмотря на трудовой подъем, который мы наблюдаем, наше положение продолжает оставаться глубоко тяжелым, чтобы не сказать – трагическим. Мы не имеем никакого права не только скрывать этого от массы, – наоборот, мы обязаны ее предупредить, а предварительно дать в этом отчет самим себе. Кривая нашего хозяйственного развития еще не поднимается вверх. Нет, она продолжает опускаться вниз и в той области, которая сейчас для нас важнее всего. В области транспорта мы имеем крупный успех в отношении ремонта, но это успех на поверхности. Основной капитал нашего транспорта – подвижной состав, паровозы – изнашивается. Новых паровозов мы не производим, а ремонт, это – только лечение больного организма, который неизбежно умрет; новый же организм, новые паровозы не идут ему на смену. Стало быть, основа нашего транспорта разрушается, и наш транспорт, несмотря на частичное улучшение на поверхности, в основе изнашивается и ухудшается. Ждать из Европы большого числа паровозов не приходится, – Европа сама истощена.

Мы только теперь получили возможность сосредоточить все внимание, все силы на хозяйстве, хотя еще, быть может, польские шляхтичи завтра вынудят нас значительную часть наших сил отдать Западному фронту. Вы знаете, что в Варшаве не хотят принимать мирной руки,[114] протянутой нами во имя нашего хозяйственного самосохранения, и могут довести нас до большой войны. Мы не сомневаемся ни на один момент, что после того как мы справились на востоке, на севере и на юге, у нас будет достаточно сил, чтобы доделать дело на западе. Не наша будет вина, если польская шляхта, не раз в истории распинавшая и предававшая народную Польшу, снова обрушит бедствия на польское государство и вынудит нас оставить наши хозяйственные задачи и идти на помощь пролетариату Варшавы и делу рабочей революции в Польше. Но мы этого не хотим, потому что мы знаем, что польский рабочий раньше или позже сам справится со своей задачей, и потому что польский рабочий класс знает, что нам нужен мир и напряжение всех сил на фронте труда. Будем нести эту мысль в самые широкие рабочие массы, ничего от них не скрывая. Мы должны им сказать, что перед нами еще 2 – 3 года неслыханных усилий, небывалых жертв, перед которыми поблекнут жертвы на фронте гражданской войны, – для того чтобы не погибнуть, для того чтобы нашей стране не расчлениться и не стать добычей коршунов мирового империализма. Никаких иллюзий, никакого самообмана! Задача, которая перед нами стоит, – это грандиозная задача победы над врагом, нас окружающим, над этим безличным, ползущим врагом, холодом, нищетой, эпидемией, всеобщей разрухой. Думать, что мы можем спастись из объятий этого врага мерами постепеновщины, мерами крохоборства, это значит быть крохобором, мещанином и пошляком. Только исключительными мерами, мерами высочайшего напряжения передового рабочего класса можно увлечь за собой рабочих, середняков и все честное крестьянство. Только высшее напряжение рабочего класса может спасти положение. Поэтому в этот час на вашем съезде, где вы выносите важные решения, вы должны с негодованием и возмущением отбросить все и всех, кто сеет сомнения, скептицизм, кто подрывает нашу трудовую волю. Мы стоим на фронте труда. Враг беспощаден. Нужна высшая милитаризация духа и физических сил, и эту милитаризацию даст ваш съезд. (Аплодисменты.)

«Известия ВЦИК» N 78, 14 апреля 1920 г.

Заключительное слово

Товарищи, аргументы меньшевистских ораторов, особенно Абрамовича, отражают полную оторванность от жизни и ее задач. Стоит наблюдатель на берегу реки, которую необходимо переплыть, и рассуждает о свойствах воды и силе течения. Переплыть надо – вот задача! А мудрец переминается с ноги на ногу и, почесывая в затылке, говорит: «мы не отрицаем необходимости переплыть, но вместе с тем мы видим в этом опасность, – течение быстрое, люди устали; но когда вам говорят, что мы отрицаем самую необходимость переплыть, то это не так, – ни в каком случае. Еще 23 года тому назад мы не отрицали необходимости переплыть»… (Смех, аплодисменты.)

Вот на этом построено все – с начала до конца. Во-первых, говорят меньшевики, мы не отрицаем и никогда не отрицали необходимости обороны, стало быть, не отрицаем и армии. Во-вторых, мы не отрицаем в принципе и трудовой повинности. Позвольте, вы не отрицаете обороны. Но где же вообще, кроме небольших религиозных сект, есть на свете люди, которые отрицали бы оборону «вообще»? Однако, дело не в отвлеченном признании. Когда дошло до реальной борьбы и реальной обороны, до создания реальной армии против реальных врагов рабочего класса, что вы тогда делали? – Противодействовали, саботировали, – не отрицая обороны вообще. (Аплодисменты.) Вы писали в ваших газетах: «долой гражданскую войну!», в то время когда на нас напирали белогвардейцы и приставили нож к нашему горлу. Теперь вы, одобряя задним числом нашу оборону, говорите: «вообще мы не отрицаем ни принуждения, ни трудовой повинности, – но… без юридического принуждения». Однако же, в этих словах внутреннее противоречие! Слово «повинность» само в себе заключает элемент принуждения. Человек повинен, обязан что-то сделать. Если не сделает, то, очевидно, претерпит принуждение, кару. Тут мы подходим к вопросу о том, какую кару. Абрамович говорит: экономическое давление, но не юридическое принуждение. Тов. Гольцман превосходно показал всю схоластичность такого построения. Уже при капитализме экономическое давление было неотделимо от юридического принуждения. Тем более теперь! Я в своем докладе пытался разъяснить, что приучение трудящихся на новых общественных основах к новым формам труда и достижение более высокой производительности труда возможны только путем одновременного применения всех методов: и экономической заинтересованностью, и юридической обязательностью, и согласованностью хозяйственной организации, и силою репрессий и, прежде всего, идейной заинтересованностью, агитацией, пропагандой, повышением культурного уровня, – только комбинацией всех этих средств. Тов. Гольцман показал, как экономическая заинтересованность неизбежно сочетается с юридическим принуждением, за которым стоит материальная сила государства. Я обращаю ваше внимание на то, что в государстве советском, т.-е. переходном к социалистическому, между экономическим принуждением и экономической заинтересованностью, с одной стороны, и юридическим принуждением, с другой, вообще нельзя провести никакого водораздела. Все важнейшие предприятия мы взяли в руки государства, и когда мы говорим токарю Иванову: ты обязан работать сейчас на Сормовском заводе, если не будешь, то не получишь пайка, – то что это такое: экономическое или юридическое принуждение? На другой завод он не может уйти, ибо все заводы в руках государства, которое этого перехода не допустит. Стало быть, экономическое давление сливается здесь с давлением государственно-юридическим, раз хозяйство стало государственным. Абрамович целиком стоит на почве буржуазных отношений, когда хочет, чтобы рабочие одного завода «свободно» переходили на другой, который привлекал бы их к себе лучшими условиями труда. Абрамович, очевидно, хочет, чтобы мы в нашем хозяйстве в качестве регулятора распределения рабочей силы пользовались только повышением заработной платы, премиями и пр. и тем привлекали бы нужных рабочих на важнейшие предприятия. Очевидно, тут вся его мысль. Но если так поставить вопрос, то, разумеется, всякий серьезный работник профессионального движения поймет, что это чистейшая утопия. Надеяться на свободный приток рабочей силы с рынка мы не можем. Без массовой, планомерно организованной переброски рабочей силы по нарядам хозяйственных органов мы ничего не сделаем. Здесь перед нами момент принуждения налицо. Я вам читал телеграмму о ходе работ 1-й армии труда, – и там говорится, что через уральский комитет по трудовой повинности прошло свыше 4 тысяч квалифицированных рабочих. Откуда они явились? Главным образом из бывшей 3-й армии. Их не отпустили по домам, а отправили по заводам. Это – с либеральной точки зрения – «насилие» над свободой личности. Их взяли из армии и передали комитету по трудовой повинности, который учел, сколько куда нужно отправить. Подавляющее большинство этих рабочих шло охотно на трудовой фронт, как раньше – на боевой. Но часть шла против воли. Таких заставили.

1 ... 46 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 151
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия На пути к социализму. Хозяйственное строительство Советской республики - Лев Троцкий.

Оставить комментарий