жёлтой обезьяне. Извилины силились нарисовать, какой он, что любит, какие каракульки выводит фломастером на тетрадном листе, какой принт на его футболочке, какие сказки обожает. Какие, какое, какая… Какой он сам, отпрыск моей Белки?
Розоволосая официантка споткнулась обо что-то рядом с моим столиком, и гора тарелок с её подноса полетела на пол. Единственная чашка, сидевшая на тарелках как вишенка на торте, разбилась вдребезги, и я мысленно поблагодарила её за это. Не хватало мне ещё панической атаки!
Девушка обречённо вздохнула, как если бы ожидала, что уронит поднос, и наклонилась подобрать осколки. Я встала и принялась ей помогать, чем вызвала её немалое удивление. То есть, разбить тарелки – обычное дело, а чтобы кто-то помог – не сходится пазл в её розовой голове.
– Да я сама… Ой, спасибо!.. – затараторила она. – Второй год работаю здесь, бью посуду, судьба такая, криворукая я, но посетители ни разу не помогали, ты первая. Наверное, ты светлая?
Она подмигнула мне.
– Второй год изводить посуду и умудриться не быть уволенной? Да это ты светлая!
Мы обе засмеялись и тут же осеклись под колючим взглядом менеджера, вышедшего в зал на звук. Девушка засуетилась и упорхнула, держа осторожно поднос двумя руками, хотя логики в этом не было никакой.
Я снова вспомнила Белку, её лёгкость и смех. Стало тошно. Я прошлась по Солянке и вышла к Хитровке. Казалось, с момента утренней встречи с Женей прошла вечность. Не меньше, мама.
Близилось к шести вечера. До ночного поезда оставалась ещё прорва времени. Ноги гудели, силы были на исходе. Я присела на краешек уличной скамейки и поняла, что уплываю – за последние двое суток я спала всего несколько часов. Скамейка забирала тепло, было зябко и неуютно, я сделала над собой неимоверное усилие – встала, похлопала себя по щекам, как в плохом кино, и потрясла головой, надеясь прогнать сонный морок. Надо вернуться к метро, доехать до вокзала и, если повезёт, упасть в кресло в зале ожидания (если он, конечно, существует) и подремать хотя бы пять минут.
У знакомого перехода, где утром стоял Женя, я открыла рюкзачок, запустила в его нутро руку и…
…И окончательно проснулась.
Присела на отполированный гранитный выступ, не обращая внимание на толпу, которую всасывало равнодушное к часу пик метро… и замерла. Сердце тоже замерло.
Кошелька не было.
И не было телефона.
Я вытряхнула из рюкзачка содержимое: косметичка, зубная щётка, дождевик, шорты и майка для ночёвки в поезде, книга Апдайка, распечатка черновика текста, плюшевый дельфинчик… Всё.
Я рванула по только что пройденному маршруту, хотя и со стерильной ясностью понимала, что это бесполезно. Вот та самая скамейка. Сейчас на ней примостилась компания встрёпанных парней с банками пива. Может быть, я всё-таки заснула и не заметила, как кто-то присел рядом и вытащил телефон с кошельком? Только этого не хватало!
– Чо вылупилась? – хрюкнул один из пивохлёбов.
Я повернулась и, ускоряя шаг, направилась к чебуречной.
– Что ищешь? – спросила меня всё та же розоволосая официантка, заглянув вместе со мной под столик, за которым я недавно сидела.
– Я потеряла кошелёк. И телефон, – с трудом выдавила я.
– Нам не передавали. – Она сочувственно посмотрела на меня. – Может, в транспорте подрезали?
Я покачала головой – голова весила центнер, наверное, и то, что в ней сейчас тикало, казалось, было слышно девушке. Что делать? Что же делать, мама? Билет на поезд был в кошельке. Стоило положить его отдельно, да хоть в карман комбинезона. Это мы ещё с Лёшкой когда-то разрабатывали план на случай внезапного грабежа: кошелёк отдельно от телефона, паспорт – отдельно от всего остального, лучше – во внутреннем…
Паспорт! Я рывком открыла рюкзак и снова перерыла весь свой нехитрый скарб. Зачем-то заглянула даже в косметичку. Паспорта не было.
– Хреново, – скривила гримасу девушка.
Её тут же позвали отнести за другой столик заказ, и она упорхнула. Когда появилась снова, в её руке была дымящаяся чашка с кофе.
– На, выпей. От заведения.
Я хлебнула. Обожглась.
– Осторожнее! Горячий! – Она подала салфетку. – Как тебя зовут?
– Маша.
– Меня Аня. – Она показала на хромовый прямоугольничек с именем, криво прицепленный к форменному переднику. – Когда я в Москву приехала, у меня в первый день тоже телефон вытащили. Обидно было. Я на него копила долго…
Я почувствовала, что стало жарко, – может, от кофе, а может от нервов.
– В полицию надо. Хотя не найдут. Смешно надеяться.
– Смешно, – кивнула я.
– Паспорт, может, подкинут куда. Но вряд ли.
Я устало пожала плечами и отвернулась.
– Школьница? Студентка?
Я возмущённо мотнула головой, отреагировав на «школьницу» и закашляла, подавившись глотком кофе.
Аня похлопала меня по спине.
– Я дам тебе карточку, там осталась пара поездок. Не хнычь. Всякое бывает. Особенно в Москве.
– Спасибо тебе, Ань. Но я не москвичка. Я из Питера. Билет тоже свистнули, он в кошельке был.
Её окликнул парень у стойки, Аня махнула розовой чёлкой и скорчила ему гримаску – мол, подожди.
– На, позвони своим. – Она протянула мне телефон с ярким брелоком-кроссовкой.
За соседними столиками, как нарочно, раздалась многоголосая трель рингтонов, посетители синхронно полезли в карманы.
Я с надеждой схватила телефон и тут же нервно засмеялась.
– Слушай… А я и не знаю ни одного номера…
Это была правда. Мы так ускорились вслед за летящей на всех оборотах планетой, что не успели продумать важную штуку: что делать, если у тебя исчез телефон? Что делать-то???
Ни одного номера, даже самых близких людей, не вспомнить, не выкорчевать из забитой ненужным мусором башки, ни одной цифры после восьмёрки и девятки…
– Совсем ни одного?
Я помнила только свой номер. Набрала его: абонент недоступен.
У Белки номер был запоминающийся, она сама хвасталась. Но нет… Девять два один… А что дальше? Я даже не потрудилась запомнить название её фитнес-центра, ведь что может быть проще – позвонить, попросить телефон тренера по йоге Закревской.
И, о господи! Да разве я позвоню ей? После всего, что произошло?
Мама? Нет, память не держит цифр.
Я отхлебнула кофе.
Бабушка! У неё нет мобильного, только городской. Я с надеждой посмотрела на экран смартфона и положила телефон на стол. Нет. Кроме кода Екатеринбурга, ничего не всплывало в памяти. Да и что я скажу ей? Вышли, мол, денег на билет? Куда вышли? Да и есть ли у неё деньги? Для начала надо будет снова долго пояснять, какая Маша звонит. Да и бабушка Оля до того боится мошенников разного сорта, особенно телефонных, что надеяться на продолжение разговора