но что-то было не так. Антана, Алисы и напарников не было — ничего не нарушало окружающую тишину, кроме тихого потрескивания костра. Костёр уже сильно разгорелся, однако по непонятной причине Артём чувствовал, что замерзает. В следующую секунду он осознал, что не может пошевелиться. Ни руки, ни ноги, ни даже пальцы не двигались, голова не поворачивалась. Поза была неудобной: он лежал на спине, одну руку положил под голову, а вторая касалась земли с обратной стороны бревна — от такой спина успела здорово разболеться. Артём посмотрел на костер и грудь прожег раскалённый страх.
По другую сторону огня на бревне кто-то сидел. Существо было довольно крупным, так что это точно не был кто-то из его коллег по дозору. Кристаллинский не мог разглядеть, кто это: блики от костра не падали на сидящего. Некто громко дышал, хрипя, видимо, из-за телосложения у него была одышка. Голова существа была повернута в сторону. Артём прищурился, как мог, и разглядел у силуэта острые уши и непропорциональный размерам головы нос. Сидящий резко повернул голову.
— Ну здравствуй, пожиратель птичек, — сказал голос. — Проснулся наконец. Я уже давно сижу здесь и смотрю, как ты сладко спишь. Не можешь пошевелиться? Ничего страшного, это пройдет.
— Ты кто? Что ты со мной сделал? — Артёму с трудом дались эти слова, но он постарался, чтобы вопрос звучал грозно.
— Что ж, ты съел довольно много мяса, обжора! — Незнакомец не обратил внимания на его вопрос.
— Кто ты? Где дозорники? — повторил Кристалинский, напрягая всё тело, чтобы хоть немного пошевелиться — но безуспешно.
— Ох, Артём, Артём… Не так важно кто я, как важно, кто ты.
Артём уже вдохнул, чтобы ответить, но не успел:
— Славный Артём, — продолжило хрипеть существо, — который всегда раздражал папу и так радовал маму. Попытки с гитарой, мечты о работе на станции, сон до полудня… Ах да, и те спрятанные сигареты! Ты очень забавно выглядишь, когда куришь их… Но, вот незадача — ты совсем не похож на своих кумиров, Артём. Может всё из за того, что ты никогда не откажешься от маминых сырничков?
— Что… — Артём ощутил внутри пылающее раздражение, — что ты несешь вообще? Тебе чего от меня надо? Ты кто такой? Отпусти меня! — с каждым новым вопросом он повышал тон, но собственный голос уже не казался ему угрожающим.
— Эх… — существо продолжало игнорировать его слова, — Я рад, что мы наконец встретились. Приятно познакомиться, я — Вершитель Судеб. Ты можешь верить мне, я всё о тебе знаю. И не только о тебе.
— Вершитель Судеб? — задал очередной вопрос Артём. А потом вспомнил. Это о нем говорила Алиса. Этот уродец, кто бы он ни был, затеял над ним посмеяться!
— Кстати, вот ещё что, ты знаешь, что этот клыкастый Антанарис хочет использовать тебя? Он прекрасно знает, что выхода из этого мира нет. Выход открывается и закрывается тогда, когда угодно самому Выходу. Я это точно знаю: я существую здесь намного дольше этого смотрителя. И он совсем не собирается узнавать, когда Выход в следующий раз собирается открыться. Но ты ему понравился, и поэтому он использует тебя для того, чтобы совершить революцию и отпраздновать свою победу. Ты ведь слышал, о чем они шептались, думая, что ты уже спишь?
— Какая ещё революция… Пошел ты к черту! — зло бросил Артём. Однако слова заставили его на мгновение задуматься.
В ответ он услышал протяжный, сухой смех. Его собеседник смеялся несколько долгих секунд.
— Прости меня, но, к сожалению, я не могу, — выдохнул Вершитель Судеб, отсмеявшись, — Я ведь сам — чёрт, — удовлетворенно прорычал Вершитель, и с этими словами вдруг резко подался вперёд к костру. Артём не сдержался и на выдохе издал сдавленный стон. Рыжий свет пламени вытащил из темноты маленькие черные глазки, которые уставились на Артёма, и большое свиное рыло, испачканное в чем-то красном. Под ним виднелся волчий оскал из острых пожелтевших зубов, а из нижней челюсти с двух сторон торчали два клыка, один из которых был обломан. Ужасающая морда застыла в свете костра, широко улыбаясь. Она не двигалась и её обладатель, казалось, вообще не дышал. Кристаллинский почувствовал, как горячий комок в груди опускается куда-то ниже. Шли секунды, но тварь не двигалась.
— Что ты… — Артём громко выдохнул: горло сдавил страх, — На что ты смотришь? — в конце фразы его голос осёкся, став на тон выше. Услышав себя будто со стороны, Артём зажмурился: он не хотел показывать, что напуган. Ужас усиливался от осознания того, что он не сможет никуда убежать, пока не может двигаться.
— На тебя смотрю, — коротко бросил Вершитель, не двинувшись с места. Он внушал какой-то подсознательный вязкий ужас, который, как скользкая змея, медленно обвивался вокруг шеи и сдавливал её.
— Не подходи ко мне… — дрожащим голосом выдавил Кристалинский. Ему казалось, что всё его тело медленно нагревали на огне.
— Извини, извини, Артём, но неужели я настолько страшен? — Свиноголовый поднялся, потирая пальцами обломанный клык, и стал обходить костер, не спуская пристального взгляда с Артёма. Он весь был завернут в большой черный балахон, который прикрывал шею и волочился по земле. Артём заметил, что одно ухо у чудовища порвано, и зажмурился. Он не мог понять, чем его так пугает эта свинья. Он вдруг вспомнил, как бывал на рынке мяса — там на подносах лежали такие же головы. Пока бабушка выбирала кусочек получше, заставляя продавца показывать ей разные обрезки мяса с широкими белыми полосками жира, Артём долго смотрел на эти головы с печально, почти мученически прикрытыми глазами, покрытые кровавыми подтёками. Он думал о том, что ни одна свинья никогда не знает, когда ей отрубят голову. О чем она успевает подумать перед тем, как её шею разрубят пополам?
Артём снова открыл глаза. Свиная морда теперь оказалась прямо перед его лицом. Теперь он смог разглядеть каждую бородавку и волосинку на отвратительном рыле, а воздух вокруг наполнился отвратительной вонью. Артём Артём закричал, силясь пошевелиться, отвернуться от всего этого, но не мог: он напрягал все тело до боли, но какие-то внешние силы будто бы держали его множеством своих рук.
— Уйди от меня! — кричал он в лицо свину, но тот лишь склонился над ним ещё ниже и улыбнулся, показав ряды зубов. Его огромные щеки изошлись множеством складок и рот, казалось, перёчеркивал его морду напополам. В маленьких глазках блеснули искры безумия. Громко дыша, он поднял ладонь, поросшую с внешней стороны черной щетиной, и провел костяшкой указательного пальца по щеке Артёма. Рука была горячей.
— Да что такое?! — процедил