Господи, неужели у меня начались галлюцинации?
Нет, не может быть!..
Марина резко отняла ладони от лица и взглянула в сторону зеркала — ей почудился чужой взгляд, скользящий по ее сомкнутым пальцам. Она была почти готова вновь увидеть наблюдающие за ней из зеркала чужие водянистоголубые глаза, взгляд которых был и несчастным, и озлобленным, какой бывает у глубоких неудачников, возненавидевших всех и вся. Но запотевшее зеркало слепо смотрело мимо нее в светящуюся зеленовато-голубым стену. Она встала и почти подбежала к нему. Протерла ладонью, нажимая так сильно, что стекло протестующе застонало под ней, и удовлетворенно взглянула на свое лицо, и в испуге и растерянности не утратившее ни капли красоты.
Возможно, ее разморило сильнее, чем она думала, — сказались и усталость, и стресс, и горячая ванна. Ведь бывает же такое, что человек может задремать даже на ходу, когда сильно выматывается. Вот и она задремала и увидела крошечный, глупый сон.
Облегченно вздохнув, Марина подобрала полотенце и тщательно протерла зеркало целиком, потом пододвинула к нему креслице, села и начала старательно расчесывать мокрые волосы. Прикосновение расчески, расслабляющее ощущение того, как зубья прокатываются сквозь пряди, успокаивало. В детстве мать, гордившаяся ее волосами, могла причесывать ее часами, и пока она изобретала все новые сложные прически, маленькая Марина почти растворялась под пальцами и расческами, снова и снова, бесконечно перебирающими ее волосы. Как это чудесно, когда вся жизнь так же приятнорасслабляюща, как это ощущение, когда все идет своим чередом, когда все бури где-то далеко и где-то далеко разбиваются и тонут чужие корабли, когда изо дня в день зеркало рассказывает тебе прекрасную историю…
…из него не смотрят чужие больные глаза, от вида которых сердце в странном обреченном ужасе падает куда-то вниз…
То, что внешность не имеет никакого значения, — глупости, так говорят только некрасивые женщины.
Протянув руку за феном, Марина машинально взглянула на потолок. Она делала это уже не в первый раз, памятуя что именно на потолках ванных очень любят пристраиваться длиннолапые паукисенокосцы. Даже их, безобидных и неуклюжих она боялась панически, не говоря уже о прочих, и всякий раз, когда в ее доме какимто образом оказывалось нечто, имеющее более четырех ног, звала на помощь очередного приятеля или соседей, а сама боязливо следила за их действиями с безопасного расстояния. Но если прочих насекомых она просто боялась, то пауки вызывали у нее дикий ужас, и Марина не сомневалась, что упади ей на руку хотя бы крохотный безобидный сенокосец, у нее случится сердечный приступ. Разумеется, посвящены в это были очень и очень немногие, своего страха она очень стыдилась. Конечно же, это был глупый страх. Но что поделать?
Разумеется, здесь, в этой ухоженной ванной никаких насекомых не было, да и быть не могло. Марина усмехнулась самой себе и, склонив голову набок, так что густая масса волос ссыпалась вниз, почти коснувшись пола, включила фен.
* * *
— Как вы думаете, здесь есть камин? — спросил Жора, ополаскивая чашку под струей горячей воды и рассеивая вокруг брызги. — Я бы сейчас с удовольствием посидел возле огонька.
— Наличие телефона тебя уже не волнует? — лениво осведомилась Ольга, расслабленно откинувшись на спинку стула. Олег, стоявший в дверном проеме с сигаретой, насмешливо хмыкнул.
— Вас это, похоже, тоже уже не волнует. А кто совсем недавно кричал: «Вперед, вперед!» Мы ведь осмотрели только один этаж в этом дворянском гнезде.
— Мне расхотелось, — Ольга отодвинула от себя чашку с недопитым кофе. — Хозяев в доме нет, это очевидно — грохот, который мы подняли на кухне, разбудил бы и мертвого. Из-за дождя они могли бы не слышать, как разбилось стекло, но это… особенно кастрюля, которую наш Кинг-Конг сшиб головой…
— Ну, а на хрена вешать кастрюли прямо над столом?! — сердито отозвался Жора, отходя от раковины. Его место тотчас заняла Света, которая извлекла из шкафчика уже примеченную раньше упаковку разноцветных губок, достала одну и начала деловито вытирать мокрые бортики раковины. Ольга, наблюдавшая за ней, недоуменнонасмешливо приподняла брови, потом добавила:
— Кроме того, Лифман все равно уже отправился на поиски, как самый деятельный. И пока мы поднимемся наверх, он уже будет знать, есть здесь телефон или нет. Так что, какой смысл?
— Конечно, проще, когда все делают другие, — тихо пробормотала Света. Ольга раздраженно взглянула в ее сторону и хотела было ответить, но Кривцов предостерегающе поднял указательный палец и сказал почти умоляюще.
— Девчонки, девчонки!.. Не надо! В шестьдесят восьмой раз напоминаю, что мы договорились хотя бы час провести без грызни. Все ж в одном корыте, елки!.. Да, Петь?
— Я бы выпил чего-нибудь… согревающего, — заметил водитель в ответ. — Чайком после такого не согреться. Очень просто насморк можно схватить. Может, всетаки накатим все вместе по двести?
Олег посмотрел на него крайне задумчиво, потом мотнул головой, но в этом жесте проскользнуло явное сожаление.
— Не, вот дождемся остальных, тогда и…
— Тогда и что? — негромко спросили сзади. Олег отшатнулся от двери, чуть не уронив сигарету и еле успев придержать уже почти вырвавшееся ругательство.
— Ё, я ж тебя просил!.. Ты что, специально так подкрадываешься?
— А чего ты такой нервный? — раздраженно произнес Виталий, заходя на кухню и вытирая ладонью мокрое лицо. Следом ввалился Алексей, промокший и злой. На его лбу пламенела свежая ссадина, увидев которую сердобольная и чувствительная Светлана в ужасе всплеснула руками.
— Господи, что случилось?!
— Да ерунда… — Евсигнеев осторожно потрогал лоб. — На дерево налетел в темноте… Дурацкий лес… не видно ни хрена!..
— Нашли? — спросила Ольга, выжидающе глядя на тихо затворившуюся дверь.
— А разве похоже?! — Виталий стащил с себя мокрую куртку и швырнул ее прямо на пол. Вода лила с него ручьями, точно Воробьеву вздумалось принять ванну прямо в одежде, футболка прилипла к телу, из белой став грязносерой, в ботинках хлюпало. Он вытащил из кармана пачку сигарет и, держа ее перед собой в вытянутой руке, несколько секунд наблюдал, как из той капает вода, потом зло сжал в пальцах, и из пачки уже потекло вовсю. Ругнувшись, он швырнул бесформенный комок на стол, где его тут же подхватила Светлана и переправила в мусорное ведро.
— Я сделаю вам чаю, — сказала она, отходя к плите. — Сколько сахара?
— Приятно иметь дело с разумными людьми, — Виталий устало рухнул на стул. — Мне без сахара.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});