Читать интересную книгу Время вестников - Андрей Мартьянов

«Аргира» и следующие за ней перегруженные суденышки развернулись к острову. Барка шла неторопливо и валко, шлепая веслами и переползая с волны на волну. Крепость, обрывистое побережье и городок казались едва выступающими над размытой линией горизонта, и приближались еле-еле, словно подтягиваемые на длинной, упругой резиновой ленте.

Где-то на полпути, когда уже стали различимы отдельные строения на берегу, случилось досадное происшествие, омрачившее витавший над баркой дух всеобщего примирения и согласия.

С левого борта, там, где выпало сидеть Казакову, к «Аргире» приблизилась маленькая лодка. Двигалась она причудливыми зигзагами и рывками, то быстрее, то медленнее. Два человека гребли, третий, выбравшись на нос и пытаясь удержать равновесие, отчаянно крутил над головой грязную тряпку. Прикинув возможный курс сближения, Сергей озадачился. Пассажиры лодчонки явно вознамерились протаранить «Аргиру», ибо шли наперерез цветастой барке.

Внезапно на загадочной лодке бросили весла и истошно заорали. Ветер относил слова в сторону, однако можно было разобрать, что, во-первых, кричат на норманно-франкском, во-вторых, вопли адресованы Беренгарии. Крикуны несколько раз назвали английскую королеву по имени, и были услышаны. Преодолевшая апатию Беренгария подалась вперед, выглянув из коврового шатра и обозрев море. Болтливый посланец разом умолк и тоже торопливо зашарил глазами по сторонам.

– Кто эти люди? Что им нужно? – наваррка прищурилась, вглядываясь в плясавшую на волнах плоскодонку. – Смотрите, вон тот человек машет флагом. Может, они в беде?

Знаменосец на лодке учел ошибку, расправив свой стяг. Стало видно, что в руках у него полотнище некогда белой ткани, перечеркнутый прямым черным крестом.

– Миледи Беренгария! – надсаживаясь, орала странная троица. – Миледи, не верьте им! Не верьте ромеям! Они везут вас на погибель! У них нет ни чести, ни совести, они грабят паломников к Святой Земле и продают в рабство неверным! Они… – окончание фразы затерялось в плеске волн.

– О Мадонна, – сокрушенно вздохнул посланец. Не было печали. Он ведь предупреждал, что от угодивших в полон рыцарей Тампля не будет ничего, кроме сплошных неприятностей. Предлагал поскорее отпустить их за хороший выкуп, а не держать на острове. Вот, пожалуйста, напророчил. Гавань слухами полнится, и троица болванов решила проявить героизм, упредив франкскую гостью о коварстве киприотов. – Кирия Беренгария, не обращайте внимания. Сейчас ими займутся. Иво! – он раздраженно повысил голос, обращаясь к кому-то из телохранителей. – Не сиди, как пень! Убери этих горлодеров с глаз моих!..

Молчаливый сосед Сержа наклонился, извлекая из-под своей скамьи необычно короткий лук с двумя сильно изогнутыми рогами, и ярко-красный кожаный колчан – не круглый, плоский. Набросил на положенное место петлю тетивы, натянул и, почти не целясь, выстрелил. Под звонкое «треньк!» тип с черно-белым флагом перевалился через борт и канул в морские глубины. Его сотоварищи схватились за весла. Это отсрочило их гибель на считанные доли секунды. Еще два выстрела, и никем не управляемая шлюпка бессмысленно закружилась вокруг своей оси. Стрелок равнодушно кивнул начальству, мол, работа выполнена, убрал лук и вернулся к созерцанию моря.

Казаков нервно сглотнул, невольно пытаясь отодвинуться подальше. Простые нравы Средневековья во все красе. Был человек, шлеп – и нет человека.

– И как это понимать? – заломила бровь Беренгария. – Может, я ошибаюсь, только флаг, коим пытались привлечь наше внимание, весьма походил на обрывок знамени Ордена Храма. Вы прикончили этих людей, даже не попытавшись узнать, чего они хотят!

– Кирия королева, – примирительно заговорил ромей, – понимаю, милосердное женское сердце отзывчиво к чужим несчастьям. Но поверьте, эти проходимцы не заслуживали вашего сострадания. Это просто бродяги, наверняка похитившие лодку у честного рыбака и разжившиеся где-то белой тряпкой. Все, чего они добивались – настроить вас против нашего повелителя да выклянчить подаяние пощедрее.

– И вы приказали их убить, – королева Английская неохотно опустилась на мягкое седалище.

– Разумеется! – искренне удивился посланник Комнина. – Они кричали поношения моему господину и сами навлекли на себя кару. Разве ваш супруг поступил бы иначе?

Беренгария насупилась и смолчала. Да, с Ричарда бы, пожалуй, сталось поступить именно так, а уж про Филиппа-Августа и говорить нечего. И все же, все же…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

День Всех Святых

31 октября,в течение дня.

…Благородный барон Серж де Шательро проснулся ранним утром от молодецкого храпа соседа по нарам, шевалье Теодора Чиворта, да еще оттого, что заели блохи. Барон сел и продрал глаза. Секунд пять он пытался спросонья сообразить, что же такого было вчера и за какие грехи его заперли в КПЗ. Потом вспомнил всё и вслух произнес нехорошее русское слово.

Вокруг шевелились на своих топчанах полусонные люди. Кто-то, сидя на краю лежанки, натягивал сапоги, кто-то, обливаясь, жадно пил прямо из глиняного кувшина, в дальнем углу вяло переругивались из-за вчерашнего проигрыша в кости. В узких окнах-бойницах уныло брезжил серенький рассвет, по полу тянуло холодом. Входная дверь была открыта настежь, и ее заслоняла спина Ангеррана де Фуа, широкая и прямая, как у начальника строевой части полковника Коленько. Стоя в проеме, де Фуа что-то втолковывал хмурому караульному. В отличие от прочих благородных донов он в этот ранний час был уже полностью одет. «Мощный все-таки у меня шеф, – подумал Казаков не без законной гордости. – Та еще сволочь, конечно, но старикан мощный.»

Тедди опять всхрапнул зимним медведем, оправдывая данное ему прозвище. Казаков протянул руку и двумя пальцами зажал Чиворту нос.

– Петухи уже пропели, – строго сказал он вскочившему с руганью шевалье. – Вставайте, мон шер, войну проспите.

Рыцари одевались не торопясь, благо торопиться им было особенно некуда. Казаков же, напротив, поспешил, имея тайный умысел сбежать до начала утренней молитвы. Не то чтобы барон де Шательро имел что-нибудь против религиозных отправлений, но после молитвы практически сразу следовал завтрак, а после завтрака б ольшая часть «почетных гостей императора Комнина» вылезет в тюремный дворик подышать воздухом. Отрабатывать разминочные упражнения-ката на глазах двух дюжин недоумевающих рыцарей в принципе, конечно, можно, но как-то неловко. Кроме того, Сергей хотел посмотреть на корабли.

…С момента их пленения прошло уже около недели. Тянулись дни, как две капли воды похожие один на другой.

Первоначальные ярость и обида, неизбежно возникшие, покуда лимассольские стражники со всем прилежанием избавляли «гостей» от вооружения и сопровождали под конвоем в узилище – то есть, пардон, в гостевую залу – давно схлынули. Им на смену пришло тоскливое ожидание.

Благородные господа по б ольшей части околачивались на стенах, пристально озирая морские дали в ожидании явления эскадры Ричарда. Флот не спешил на выручку, и приунывшие молодые люди спускались обратно. Почти каждый день наведывался говорливый посланник, выяснять, не терпят ли гости Кипра нужды в чем-нибудь. Как выяснилось, был он родом итальянец, носил звучное имя Барцелло Берксадрус, и при здешнем императорском дворе титуловался новеллисимом. Серж рассудил, что должность мэтра Берксадруса вполне может быть приравнена к чину министра иностранных дел, заодно отвечающего за международные связи, торговлю и надлежащее материальное обеспечение двора базилевса. Хлопотное ремесло, как ни посмотри. И все – на одном человеке!

Во двор Римской башни, как назвалась отведенная франкам часть крепости, вскоре потянулись торговцы. Предлагали гостям местные вина, христианские реликвии из самого Иерусалима, всяческие диковины и экзотические вещицы аж из Ифрикии, Багдада и Константинополя. Доны и сэры сперва презрительно воротили носы, покуда кто-то первым не выдержал искушения, развязав кошелек и призадумавшись.

И наконец вечером 29 октября, незадолго до заката, один из юных свитских Беренгарии, прогуливавшийся по крепостной стене, с топотом ворвался в башню, крича, якобы заметил на горизонте паруса. Много парусов. Он готов поставить свою часть наследства на то, что флот Ричарда идет к Кипру!

* * *

Разминаться по утрам на крепостной стене в последнее время вошло у Сергея в привычку. Во-первых, чтобы не утратить навык – было у лейтенанта Казакова странное подсознательное ощущение, что навыки сии ему пригодятся, и весьма скоро. Во-вторых, в качестве профилактики и для разогрева – жилищные условия «в гостях у Комнина» однозначно располагали как минимум к насморку, а наипаче к ревматизму. Большую квадратную залу в одной из крепостных башен, где разместили мужскую часть свиты Беренгарии, Казаков с порога окрестил «обезьянником»: низкий потолок, узкие окна, выстеленный тростником пол, длинный грубо сколоченный стол с лавками и в качестве «спальных мест» – самые натуральные деревянные нары, разве что без верхнего яруса. Упомянутые нары, очевидно, в знак особого уважения к дворянскому статусу «гостей», были снабжены тощими, набитыми сеном матрасиками, да еще слуга приволок груду грубых войлочных одеял. Камин имелся, но дров давали мало. Оттого, учитывая зимнее время и голые каменные стены, днем в «обезьяннике» было довольно прохладно, а по ночам прямо-таки забирал колотун. В одеялах к тому же водились блохи, и было их много. Хорошо хоть кормили на совесть – из общего котла, просто, но сытно, сдабривая каждую трапезу большим количеством неплохого красного вина.