Приблизительно те же известия получил я и из северозападной части Капской колонии от судьи Герцога.
По получении этих вестей я решил распустить часть моих бюргеров в их округа и взять с собой других для моего нового похода в Капскую колонию. Поэтому я дал приказ явиться к 25 января 1901 года в Дорнберг, округ Винбург, следующим генералам: генералу Питу Фури, Филиппу Боте и Фронеману и коммандантам Принслоо (округ Вифлеем), Штейну (округ Фиксбург), Газебруку (округ Винбург), де Фосу (округ Кронштадт), ван-де-Мерве (округ Париж), Россу (округ Франкфорт), Вессель-Вессельсу, занявшему место Трутера (округ Гаррисмит), отказавшегося от назначения, Кольбе (округ Блумфонтейн) и Яну Терону со знаменитым отрядом разведчиков (Therons Verkenningscorps).
С 8 до 25 января было тихо в северных и северо-западных округах Оранжевой республики.
Глава XXV
МОЯ ВТОРАЯ ПОПЫТКА ВТОРЖЕНЬЯ В КАПСКУЮ КОЛОНИЮ
Я боялся, что мой второй план вторжения в Капскую колонию станет известен всем, так как я был обязан сообщить о нем коммандантам. К тому же многие из моих бюргеров должны были непременно идти за второю лошадью, у кого еще таковая оставалась дома на попечении жены. Бюргеры стали сильно морщиться при разговорах о второй лошади, и постоянно слышались фразы: «Нужно идти в Капскую колонию».
Несмотря на это, большинство бюргеров были в бодром расположении духа, за исключением одного офицера, человека своевольного и любившего противоречить; к 25 января собрались все, за исключением генерала Филиппа Боты, которому обстоятельства помешали прибыть вместе с бюргерами округа Вреде, находившимися под начальством комманданта Германуса Боты.
Правительство и президент Штейн решили отправиться вместе со мной. Нас всех было 2000 человек.
Правительство созвало в Дорнберге военный совет, и президент Штейн сообщил на собрании о том, что скоро должен окончиться срок его службы в качестве президента. При этом он сообщил, что законные постановления теперь не могут состояться ввиду того, что правильные собрания фольксрада невозможны. Военный совет решил без предварительного голосования представить бюргерам своего кандидата, но предоставил им свободу выбрать и кандидата с их стороны. Далее военный совет постановил, чтобы выбранный кандидат был назначен после приведения к присяге заменяющим президента до тех пор, пока обстоятельства страны дозволят произвести новые выборы. Поданные голоса членов военного совета единогласно признали президентом Мартинуса Тениса Штейна. То же самое сделали и бюргеры, причем один голос был подан за Сесиля Роодса, но желающих присоединиться к этому мнению не нашлось.
Президент Штейн объявлен был выбранным и присягнувшим.
Исполнительный совет состоял из президента-председателя, Т. Брена — государственного секретаря, В.Я.С. Бребнера—государственного казначея, А.П. Кронье, Яна Мейера и меня — членов совета. Г. Рокко де Вилье был назначен секретарем военного совета и г-н Гордон Фразер — частным секретарем президента.
После того как у местечка Ботавиле государственный прокурор г. Якоб де Вилье был взят в плен, не было никого назначено на его место; но г-н Гендрик Потгитер, ландрост[50] из Кронштадта, получил назначение прокурора при военном совете.
Невозможность созвать фольксрад вытекала из прискорбных обстоятельств. Некоторые из членов сделались «перебежчиками» (gehandsupt), другие полагали, что они и без того много сделали, подав голоса за войну. Я никогда не стану утверждать, что они поступали неправильно, подавая голос за войну. Весь свет убежден: что бы буры ни делали, англичане все равно бы порешили обагрить кровью карту Южной Африки, что и произошло в действительности. И не только кровью бюргеров, или невинных женщин и детей, или бессловесных животных, но и кровью своих собственных, невинно и без нужды павших воинов. Но вот кем я возмущаюсь и кого сильно осуждаю, это тех членов фольксрада, которые на собрании перед войной вставали и говорили: «Я отдам последнюю каплю крови за мою страну», а позднее, когда пришло время исполнить это, заботились о том, чтобы не дать пролиться хотя бы даже одной, первой капле. Нет, они сидели по домам, пока не пришли англичане и не увели их в плен. Маленькая частица фольксрада, остававшаяся верною своему слову, не составляла большинства, и потому фольксрад не мог состояться. Эта частица (может быть, и были еще другие члены, о которых я мог забыть) состояла из следующих, насколько мне помнится, членов: К. Вессельс, Вессель-Вессельс, Я. Вессельс, П.П. Кронье, Я. Стейль, Я. Мейер, Я.Я. ван-Никерн, Даниил Штейн, Ген-дрик Экстен, Гендрик Серфонтейн.
Мы выступили 26 января из Дорнберга и дошли до фермы комманданта Сареля Газебрука, в 8 милях к северу от Винбурга. Там находилось большое войско англичан, и не только впереди нас, в 7—8 милях к востоку от Винбурга, но еще и за 11—12 миль дальше, а также подходили колонны и с северо-востока, где расположились и мы. Было ясно, что неприятель знал совершенно точно наше местонахождение по причинам, на которые я указывал уже раньше. Характер нашего войска был таков, что секреты не могли удерживаться; и я решил вследствие этого все, что будет находиться в связи с моими дальнейшими планами, держать исключительно про себя.
27 января я послал людей на разведку к востоку от Винбурга, делая вид, что я в ту же ночь хочу направиться по тому направлению, а сам осторожно, тайком, выступил на запад от Винбурга. Пройдя ночью без всякой помехи через железнодорожную линию, я был на следующее утро в Ветривире, к юго-западу от Винбурга: двигаться быстро мы не могли, иначе тотчас же сказалась бы усталость наших и без того измученных лошадей.
В полдень мы поравнялись с Табаксбергом.
На следующее утро, 29 января, я был уведомлен, что англичане также идут сюда двумя колоннами. Я немедленно приказал расседлывать, и мы заняли к востоку от Табаксберга сильные позиции вдоль холмиков. Правым крылом англичан мы не могли завладеть; но я заставил штурмовать левое крыло, находившееся в 6 милях к юго-востоку, где нам и удалось отнять превосходное орудие Максим-Норденфельдта, правда, ценою одного убитого и трех раненых. Неприятель взял несколько убитых и раненых с собой, оставив некоторых убитых возле отнятого нами орудия. Тем не менее нам не удалось прогнать неприятеля, зато мы весь день его беспокоили и не дали себя вытеснить с позиций. Мы потеряли еще двух бюргеров, а также имели нескольких раненых.
Оставаться там и следующий день опять сражаться — об этом нечего было и думать, так как мы этим самым дали бы врагу возможность получить подкрепления, и тогда цель наша — попасть в Капскую колонию — оказалась бы одной тщеславной затеей. Но что же делать в таком случае? Неприятель шел по нашим следам, и мы должны были уйти. Перед нами лежала фортификационная линия от Блумфонтейна к Ледибранду, и она была сильно укреплена; это я узнал еще тогда, когда прорвался через нее у Спринкганснека. Теперь я в том же самом месте пройти уже не мог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});