Не могу ничего с собой поделать. Слезы бесят! Не я ведь начинал этот глупый разговора и она знала, чем он закончится. Очередными соплями.
Она станет моей женой, потому что у меня нет времени и желания искать другую женщину на роль жены, к тому же, беременность повлияла на окончательное принятие решения. И Тиль, пожалуй, единственная женщина, которая встанет на мою сторону и не посмеет предать. В ней я уверен, как в себе.
- Не зли меня. Я не давал разрешения повышать на меня голос! – произнес только, когда ее плечи перестали подрагивать и когда она отпустила мою ногу.
Я устал от глупых разговоров ни о чем, поэтому женщину оставил успокаиваться в своей комнате. Уже уходя расслышал плач более сильный в полный голос. Едва ушел, как Тиль перестала сдерживать слезы, но я ведь не глухой.
На глупый плач, раздававшийся за спиной, я недовольно вновь посмотрел вперед на двери, ведущие на выход к лестнице, и отсчитал желанные метры до свободы и того момента, как настанет тишина и спокойствие.
Дворец, уставший от тяжелых трудовых будней, уже погрузился в крепкий сон, вновь готовый завтра по утру с восходом солнца начать подготовку к празднику. Тиль от слез не отвлекали даже приготовления к свадьбе, пошив свадебного платья и командование праздником. Ей жизненно необходимо поплакать о том, что ее не любят, а только ребенка в ней.
Довела меня до того, что я вышел среди ночи во двор, под удивленным взглядом стражника. Мужчина до моего появления уже пытался заснуть на посту, но увидев меня резко встал по стойке и поклонился.
Мне не спится. Тиль испоганила всё настроение. Из-за нее я вспомнил о Розе.
Надеюсь, она подыхает без меня в нищете и нужде. И не то, чтобы мне нравились ее страдания, но я хотел бы, чтобы она осознала КОГО отвергла и приползла «зализывать» прощение. Думаю, жизнь без меня все-таки ужасна. Я мог ей все дать, о чем мечтает любая женщина, она же предпочла какого-то простолюдина…жалкого мальчика... Мне никогда не понять женщин.
- Эй, ты! – позвал нашего главного стражника того же, который уже не смел прикрывать веки на посту.
- Да, ваше высочество!
Это всё Тиль разбудила мои воспоминания, и я проявил слабость, не присущую мне, и вновь начал думать не головой.
- Как поживает моя бывшая наложница? – поинтересовался.
Дьявол! Я сорвался впервые за месяц и спросил о ней. Определенной группе людей я дал задание позаботиться о Розе, в том числе о ее татуировке, о ее новом месте жительства, а также наказал следить за ней. Если женщина отказывает мне, то она не будет больше ни с кем и никогда. Я ее хотел, и должен был получить. И пока я жив, единственный кто к ней сможет прикоснуться то только я и никто другой.
Я успел о многом подумать, а ответа от стражника до сих пор не получил, тот вжался спиной в стену каменного дворца и мямлил:
- Господин…понимаете, мы не хотели вас беспокоить. К тому же, минул месяц с тех пор и вы не вспоминали о наложницах, мы посчитали, что это не столь важно…
- Чтоооо? – подошел ближе к стражнику и стене, нависая над ним и подавляя ростом и массой, а тот еще сильнее начал заикаться. Если он скажет что-то что мне не понравится, он не только заикаться будет всю оставшуюся жизнь, но больше в жизни не произнесет ни слова. Потому что отрежу язык!
- Ее нет. Похищена. Украдена. Не знаю. Мы не расследовали. Скорее всего добровольно ушла с мужчинами. Ее видели на границе оазиса с неизвестным парнем в объятиях. Она спала у него на руках. Стражник заметил рыжий локон, хоть лица девушки не было видно, но ваша наложница пропала именно в тот день. Думаем она ушла из оазиса…
- Какого Дьявола!?
В последнее время я чувствовал себя душевнобольным, не способным проконтролировать реакцию тела или тон голоса. Мои эмоции в бешенстве. И я не убил главу стражи только потому что этот человечишка должен найти, из-под земли достать мою Розу!!!
Это существо принадлежит мне. Каждый волос, родинка или палец, или голова. Я дал ей жизни для себя. Для себя я храню ее жизнь, чтобы иметь ее в своем распоряжении.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кто посмел? Кто посмел тронуть мое?
- Ты жив только по той причине, что мне некогда искать нового исполнителя, - взял за шкирку кусок дерьма и шарахнул об стену. - И для тебя огромный стимул. Молись красным пескам, чтобы это была очередная попытка Розы меня немного подразнить своим глупым бегством из моего оазиса, хотя этого не стоит делать, ведь я итак раздражен до невозможности. Молись всем и всему, потому что, если что-то не так и до ее ногтя кто-то дотронулся, я возьму твой палец! – я действительно взял его указательный палец, а остальные согнул в кулак. После чего пальцем ткнул в его крепко сжатые и подрагивающие от страха губы. – Я заставлю тебя сожрать свой собственный палец, а потом руку целиком. Так что молись и ищи Розу, потому что…потому что, - меня физически передернуло, по телу прошла дрожь при одном только представлении, при одной картине, что кто-то…как-то имел неосторожность дотронуться до ее кожи. И даже не собираюсь представлять, что какая-то тварь могла не просто пальцем прикоснуться к ней, а, например, губами или языком…
- В общем, я тебя похороню под слоем красного песка, если в мою брачную ночь Роза не будет рядом! – подвел итог и для убедительности шарахнул стражника спиной о стену.
***
POV Лиля
Рафаэль был очень заботлив, хотя такое поведение не пристало принцу. Со временем я узнала по какой причине юноша вел себя настолько «просто» с остальными людьми, как с равными по положению. Он всего лишь двадцатый сын и вряд ли ему когда-либо представится возможность властвовать на своей земли, если только неожиданно все старшие братья не скончаются. Из-за этого на принца мало обращали внимания. Рядом с ним не было сотни нянек и учителей. Рафаэль был воспитан просто и без соответствующего почтения и трепета, коим удостоились три старших брата.
Тем не менее обязанности никто не отменял. Рафаэлю необходимо присутствовать на свадьбе Артура. Его отец в последний раз был крайне разгневан поведением сына и в особенности огорчен травмой бедра, после которой юноша начал немного прихрамывать. Рафаэль умолчал о внезапной стычке с шейхом чужой земли, ведь отцу бы это не понравилось, поскольку тот хотел мира для двух земель.
Я не хотела возвращаться за ворота оазиса, более того просила оставить меня в палатке в пределах пустыни, но Рафаэль отказался. Не мог оставить здесь одну, поскольку все гости из соседней земли приглашены именно ко дворцу и меня не с кем оставить. Наиболее защищена я рядом с принцем, поэтому пришлось согласиться и вернуться в логово Артура.
Едва зашла за руку с Рафаэлем в ворота оазиса, как невидимый мороз пробрал до костей. Самой смертью запахло. И от этого мерзкого ощущения я сильнее сжала пальцы принца. С тех пор я была слепа и держалась все время за руку Рафаэля. Он меня одевал, кормил и даже расчесывал волосы. Играл как с забавной живой куклой. Сегодня тоже принц приводил меня в порядок.
Одежда на мне, как он сказал из синего дорого шелка, видна только голая полоска живота между рубахой и штанами, глаза закрыты синей повязкой, капюшон скрывал волосы и лоб. По ощущениям рубаха казалась довольно откровенной, приоткрывала плечи и верх груди. Но вряд ли меня родной отец узнал бы в таком виде, не то, что Артур.
За два дня до свадьбы старшего принца Бонифация Рафаэль потащил меня ночью гулять, далеко-далеко в лес, где мало гостей. Добирались мы долго до тайного места. Оказалось, озеро, наподобие того, в котором я купалась в нашем оазисе, но его красоту не смогла оценить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Среди песков особенно негде помыться, лишь проводились легкие омовения перед сном, протирания платочком и мылом, а здесь можно поплавать и насладиться ощущением чистоты и прохлады. Рафаэль какой-то ненормальный, постоянно пытался ко мне прикоснуться. Он же меня мыл, хоть я и сопротивлялась, и бесилась, и шипела на него, и даже бросалась камнями, которые нащупывала на земле и на ощупь кидала в него. Но Рафаэль лишь смеялся над слепой и обходил с другого бока. Обращался со мной, как с неодушевленной куклой. Может принцу было слишком скучно во дворце, и он хотел развлечься со мной. Потрогать за необычные рыжие волосы, одеть, помыть грудь или между ног. Это было особенно унизительно.