- Не смей убивать его! Иначе…
Я не договорила, оставила паузу, но оба поняли, что собиралась сказать. Прозвучало, наверное, как дешевая угроза, что такая «смелая» покончу с собой ради другого, но мне было все равно. Еще одной смерти я просто не выдержу.
Нет сил видеть трупы. Тем более не хочу быть виноватой в чьей-то смерти.
За спиной – молчание, а передо мной удивленный Рафаэль, который очень пристально смотрел на меня, даже позабыв о боли и ране в ноге. Не верил, что заступилась за него. И пока мы удивленно переглядывались ничего не происходило, лишь ветер свистел в ушах и водопад грохотал. А я гадала, сколько мне осталось жить? Секунду…две…три?
Но вместо удара в спину Артур жестко взял за локоть и поднял меня с колен, приближая к себе. И с виду казалось, что мужчина спокоен, контролирует ситуацию, но пальцы такие крепкие, жесткие. Ощущение, что еще чуть сильнее нажмет и сломает собственные пальцы о мой локоть. А в глазах его столько эмоций!
- Ты лишилась рассудка? – не веря себе и своим глазам, проговорил вкрадчиво, оглядел мою мокрую после купания рубаху, обрисовывающую контуры груди, и меч поднес к артерии на моей шее. Очень близко. Я зажмурилась и почувствовала резь, пощипывание. Так и есть. Он прорезал немного кожу шеи. – Хочешь вместе с ним сдохнуть?
Нет. Я не хотела умирать.
- Прекрати! Мне больно! – выкрикнула в пустоту. В его стеклянные глаза, которые слепы и изуродованы. Он продолжал нарочно делать больно локтю, который от зажима уже онемел. А я старалась докричаться до мужчины. Растормошить. А заодно сама пыталась понять, что произошло. И что его так разозлило? Не мог же он подумать, что я тут с Рафаэлем…? Это глупо.
- Что ты выдумал? О чем подумал? – но Артур будто глухой. Не отвечал на вопросы, а в глазах только слепая убивающая его и меня ярость, которую он изливал на меня. – Артур, я просто гуляла и парень не виноват.
Его меч со звоном упал на поляну, а двумя руками он поудобнее схватил меня теперь за оба локтя и придвинул меня еще ближе к себе, так что мы соприкасались ногами. Мне хотелось его встряхнуть, ударить по лицу, но сдерживала эти глупые позывы, понимая, что только разозлю. Вместо этого, чтобы привести Артура в чувство, цеплялась в его руки ногтями, оставляя кровавые борозды на его коже. Но это не действовало. Ни мои крики, ни попытки через боль отрезвить его. Артур игнорировал любые оправдания, не смотрел мне в глаза, а только на мои влажные волосы, с которых свисали капли воды и сырую одежду, как лишнее свидетельство моей вины. Артур будто подпитывал свою внутреннюю ярость.
- Дьявол, Артур… ты не о том подумал! – я даже не знала, как ему получше объяснить. Да и что я должна была объяснить? Я нарушила приказ и этому нет оправдания, но и по-другому я не могла - устала сидеть взаперти, на привязи.
Мы одни ночью в парке и ему ни что не мешает провести правосудие. И ощущение, что он давно решил мою участь и участь Рафаэля.
– Дьявол тебя раздери, как можно было такое подумать!? Какая глупость!? У нас с Рафаэлем ничего не было. – Наверное, в это трудно поверить, учитывая, что я валялась на парне в недвусмысленной позе, а тот меня нежно обнимал. Более того, мои волосы закрывали наши лица и не понятно целовались мы или нет.
Какая же это глупость и вселенская неудача.
Было очень больно локтям от его грубых рук, но я не сильно показывала боль на лице, старалась выглядеть уверенной в себе, а не плачущей и молящей услышать. От его черного взгляда становилось не по себе, зябко, будто попала в холодный ливень.
Артур временно оглох и ослеп, лишился любых рефлексов.
Прошло несколько секунд томительных секунд и в Артуре вдруг что-то изменилось, мысленно щелкнуло, морщины на лбу и возле глаз разгладились и его руки перестали сильно сдавливать мои локти. Я настороженно присмотрелась к нему. Почему-то внезапное равнодушие и спокойствие еще сильнее напугали в Артуре. Теперь совсем не понимала к какому выводу он пришел и что ожидать в будущем.
- Артур? – настороженно позвала его, проверяя будет разговаривать или нет. Но тот резко крутанул меня за локоть и повернул к себе спиной, а к поляне передом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Погляди, истинный мужчина трусливо сбежал и оставил тебя отвечать.
Я оглядела поляну, где до этого лежал Рафаэль, но сейчас там было пусто. Через несколько метров из кустов донесся шорох листьев, что подсказывало парень сбегает. Но с больной ногой передвигаться, наверное, крайне сложно.
Но Артур не бросился за парнем, видимо, посчитал, что интереснее со мной разбираться или возможно его охранники стояли по периметру и поймают Рафаэля. От мысли, что Рафаэля все же убьют стало горько, поэтому заткнув свою гордость глубоко внутрь, начала молить:
- Пожалуйста, Артур, не убивай его! Я очень тебя прошу! Пожалуйста! – на мою просьбу Артур не ответил, взял за ладонь и повел в неизвестном направлении. Он тащил меня крепко и быстро, все же у него ноги в разы длиннее, а мне приходилось едва ли не перебегать за ним. Всю дорогу до дворца крепко держал за руку и не отпускал. До боли сжимал пальцы. А я все просила и просила. Потеряла гордость и самоуважение. Но какая к дьяволу гордость, когда от небольшой ошибки страдает другой человек, который побывал для меня успокоительным, другом. Тем, кто заставил улыбаться.
А после возвращения во дворец было плохо…или скорее грустно и одиноко.
Не хочу вспоминать ту ночь… хочу всё забыть. Но эти картины пережитого появлялись снова и снова.
Так трахают вещь. Очень грубое слово, иногда применяемое парнями. Отлично подошло к моей ситуации. Он брал и просто трахал, затыкая мне рот большой ладонью. А я всего лишь пыталась объяснить. Все не так, как могло показаться. У нас с Рафаэлем ничего не было. Это глупо даже подумать.
- Артур, послуш…- в тот же момент рука затыкала мне рот и нос, не давая не то что говорить, но и дышать, в тот же момент член начинал еще яростнее вбиваться, на что я выгибалась, пытаясь снизить давление. Ощущение, что разорвет на части.
- Тшшшш! – тихо говорил на ухо, пока я мучилась от нехватки воздуха. – Мне не нужны объяснения.
Ему все равно? Ему стало все равно на меня? Кажется, я убила его эмоции к себе. Одним поступком перечеркнула его отношение к себе. Сначала был готов убить Рафаэля, но теперь остыл? Потерял ко мне интерес?
Так используют вещь по прямому назначению, а потом утилизируют, как отходы. Я будто занималась любовью со шкафом, с холодом, с чем-то неодушевленным, равнодушным. И в тот момент поняла, что прежние занятия любовью с Артуром были раем, блаженством, высшим экстазом. Прежде он всегда умело меня совращал, заставлял возбуждаться, приносил ласку и поцелуи, а сейчас он намеренно избегал мои губы. Не трогал шею, хотя любил делать засосы, покусывать немного ухо.
А в ту ночь он ничего не делал. Просто механически засовывал и высовывал член. Ему было не важно, кто лежал под ним, а просто необходимо было кончить и пойти спать. И даже, когда кончал он прежде вынул член и излился мне на живот, будто говоря, что омерзительно пытаться оплодотворить тебя. Не стоит, чтобы такая, как ты, носила моего ребенка.
Сразу после первого раза он отвернулся, как бы говоря, что надоело играться с тобой. Хорошо, хоть не велел уходить вниз в гарем. Боюсь, это было бы последней каплей в моем море унижений. Горло жгло от этого неприятного ощущения будто тебя окунули в дерьмо и попользовались тем, что видимо самое главное у меня. Лоно. Вот это лоно – это единственное что во мне есть интересное. Там хорошо его члену, правда, и то на пару раз, а потом наскучивает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глотая обиду, я еще пыталась с ним поговорить напоследок, когда поднимала разбросанные вещи:
- Я не знаю, что случилось и почему ты такой злой. Да, я нарушила приказ. Сбежала, - решила помягче сказать. Слишком громкое слово «сбежала». – Точнее вышла погулять, но неужели из-за этого надо убивать людей и сажать в казематы?
- Твои мысли мне не нужны. Оставь при себе. Я не разрешал тебе говорить.