Читать интересную книгу Ключъ - Марк Алданов

-- Я на этомъ не настаиваю,-- помолчавъ, сказалъ Загряцкiй.-- Да, я просилъ у нея взаймы десять тысячъ.

-- Отчего же вы это отрицали до настоящей минуты?

-- Я давно хотeлъ взять назадъ это свое показанiе... Я отрицалъ, потому что признаться въ этомъ порядочному человeку, человeку изъ общества, не такъ легко. Хоть никакого преступленiя здeсь нeтъ... Вы мнe въ упоръ задали вопросъ, просилъ ли я взаймы денегъ у дамы? Я сгоряча отвeтилъ: нeтъ, не просилъ. Вы человeкъ, господинъ слeдователь, вы должны это понять... Помните и то, что я былъ боленъ, когда вы меня допрашивали... Я былъ измученъ обыскомъ, арестомъ... Эти городовые, камера, этотъ подземный ходъ сюда изъ Предварилки... Вы все умeете обернуть {297} противъ меня. А отвeчать на ваши вопросы надо сразу, немедленно, не думая... Я и теперь боюсь каждаго слова, которое говорю! -- вскрикнулъ онъ и оторвалъ пуговицу пальто. Видимо это его смутило: онъ зажалъ пуговицу въ кулакe, затeмъ сунулъ ее въ карманъ.-- Я сказалъ, что не помню... Разумeется, это неправдоподобно, вы правы... Но вeдь это и такъ несущественно, господинъ слeдователь...

-- Напротивъ, это очень существенно... Почему же вы могли думать, что госпожа Фишеръ дастъ вамъ такую сумму?

-- Мы были съ ней въ прiятельскихъ отношенiяхъ, я для нея поeхалъ въ Ялту, по просьбe ея мужа... Я думалъ, что она дастъ. Она отказала... И въ этомъ, если хотите, одна изъ причинъ ея злобы противъ меня... Не то, чтобъ она пожалeла денегъ, нeтъ, она не скупа, это грeхъ сказать... Да и денегъ у нея такъ много, я потому и попросилъ... Но она потеряла ко мнe уваженiе... Она вообразила, что мнe нужны были ея деньги, а не она сама,-- сказалъ упавшимъ голосомъ Загряцкiй.

Письмоводитель оторвался отъ протокола, поспeшно взглянулъ искоса на Загряцкаго, на Яценко и продолжалъ писать.

-- Такъ, значитъ, до того госпожа Фишеръ предполагала, что вамъ, какъ вы сказали, нужна она? -- спросилъ небрежно слeдователь.

-- Я могу ошибаться... Это не показанiе, это только предположенiе.

-- Вы, значитъ, отрицаете свою связь съ госпожей Фишеръ, но допускаете, что могли ей нравиться?

-- Да, я готовь это допустить.

-- Вы готовы это допустить,-- повторилъ Николай Петровичъ.-- Собственно почему же вы это допускаете? {298}

-- Мнe такъ казалось... Мужчины вeдь всегда это чувствуютъ. Простите нескромность,-- она естественна въ моемъ положенiи,-- я нравился многимъ женщинамъ...

"Не безъ удовольствiя это говоритъ, какъ ни тяжело его положенiе",-подумалъ Яценко.

-- И я имeлъ основанiя думать,-- продолжалъ, нeсколько оживившись, Загряцкiй,-- что Елена Федоровна не вполнe ко мнe равнодушна. Она, напримeръ, явно нервничала, если я въ Ялтe на прогулкe провожалъ глазами женщинъ... Это, каюсь, со мной бывало,-- сказалъ онъ и вдругъ улыбнулся побeдоносной улыбкой, которая на измученномъ лицe его показалась слeдователю жалкой.

-- Съ вами бывало,-- повторилъ Яценко.-- Такъ что госпожа Фишеръ немного васъ ревновала?

-- Да, я думаю, съ ея стороны было нeкоторое увлеченье.

-- Но связи между вами не было, вы на этомъ стоите по прежнему?

-- Да, стою...

-- Господинъ Загряцкiй,-- сказалъ рeшительно, съ силой въ голосe, слeдователь,-- бросьте вы это! Я прекрасно понимаю тe причины, по которымъ вы считаете нужнымъ скрывать правду: вы думаете, что, поскольку ваша связь съ госпожей Фишеръ не доказана, постольку отсутствуютъ и мотивы преступленья. Но понимаете ли вы значенiе того, что вы сейчасъ сказали? Допустимъ, связи не было. Однако вы признали, что госпожа Фишеръ васъ любила, что она ревновала васъ къ другимъ женщинамъ. Значить, если-бъ вы того пожелали, если-бъ этого потребовалъ вашъ интересъ, вы всегда могли бы вступить съ ней въ связь или жениться на ней. Вотъ и мотивировка преступленья. {299} Вы въ сущности уничтожили все, на чемъ до сихъ поръ стояли. Вопросъ о связи теперь отступаетъ на второй планъ.

"Прихлопнулъ",-- подумалъ удовлетворенно Иванъ Павловичъ.-- "Ну, не совсeмъ, а все-таки прихлопнулъ".

Загряцкiй горящими глазами смотрeлъ на слeдователя.

-- Да, я былъ ея любовникомъ,-- вдругъ сказалъ онъ.

-- Вы были ея любовникомъ,-- повторилъ Яценко. Онъ помолчалъ немного, затeмъ заговорилъ съ новыми, сердечными интонацiями въ голосe.-- Такъ лучше, господинъ Загряцкiй, повeрьте мнe, я не желаю вамъ зла. Въ вашемъ положенiя лучше всего вступить на путь чистосердечнаго признанiя.

Загряцкiй опять засмeялся.

-- Вы это объ убiйствe? Нeтъ, я этого удовольствiя вамъ не сдeлаю. Я не убивалъ Фишера, господинъ слeдователь.

-- Вы не хотите сказать правду, это ваше дeло. Но я васъ предупреждаю...

-- Вамъ не о чемъ меня предупреждать! И не думайте, что я попался въ вашу ловушку. Если я нравился женщинe, то изъ этого никакъ не слeдуетъ, что я могъ на ней жениться. Нeтъ, я еще раньше рeшилъ сказать правду... Рeшилъ сказать все то, что могу сказать! -- вскрикнулъ онъ.

-- Вы, значитъ, не все можете сказать? -- съ удивленiемъ глядя на него, спросилъ Яценко. Имъ вдругъ овладeло тревожное чувство.

-- Нeтъ, не все.

-- Можете ли вы сказать, гдe вы были въ вечеръ убiйства?

-- Нeтъ. {300}

-- Можете ли вы сказать, на какiя средства вы жили?

-- Я все вамъ объяснилъ.

-- Вы не объяснили, господинъ Загряцкiй. Къ сожалeнiю, вы не объяснили...

-- Я больше ничего не могу сказать. Можете кончать ваше слeдствiе,-хрипло проговорилъ Загряцкiй. Видъ у него былъ совершенно измученный. "Въ самомъ дeлe, точно затравленный звeрь",-- подумалъ Яценко. Тревожное чувство еще усилилось въ Николаe Петровичe. Онъ мысленно себя провeрилъ. "Нeтъ, напротивъ, теперь все въ порядкe"...

-- Въ виду признанiя вами, господинъ Загряцкiй, факта, до сихъ поръ вами отрицавшагося, я не нахожу возможнымъ сейчасъ закончить слeдствiе. Мнe, вeроятно, придется васъ допросить еще разъ въ присутствiи госпожи Фишеръ,-сказалъ Яценко и невольно опустилъ глаза передъ тeмъ выраженiемъ острой ненависти, которое онъ прочелъ въ глазахъ Загряцкаго.

VI.

Автомобиль замедлилъ ходъ, протрубилъ и остановился. Сидeвшiй рядомъ съ шофферомъ человeкъ въ штатскомъ платьe соскочилъ и почтительно открылъ дверцы. Федосьевъ вышелъ изъ автомобиля и неторопливо направился къ открывшейся настежь двери ярко освeщеннаго подъeзда. На мерзлыхъ ступенькахъ онъ остановился и окинулъ взглядомъ улицу. Впереди у фонаря рядомъ съ вытянувшимся, засыпаннымъ снeгомъ, жандармомъ кто-то соскочилъ съ велосипеда. Проeзжавшiй извозчикъ лeниво постегивалъ лошадь возжами. По тротуару шелъ съ мeшкомъ {301} булочникъ. Еще какiе-то люди медленно шли по улицe. Федосьевъ зналъ, что и эти люди, и булочникъ, и извозчикъ, и велосипедистъ, всe были сыщики, предназначенные для его охраны: онъ на улицe всегда подвергался большой опасности. Не очень вeря въ мeры предосторожности, онъ принималъ ихъ больше по привычкe, какъ по привычкe всегда носилъ въ карманe почти безполезный браунингъ.

Федосьевъ съ шутливымъ видомъ говорилъ знакомымъ, что процентъ смертности на его посту н?е ?т?а?к?ъ ?у?ж?ъ ?с?и?л?ь?н?о превышаетъ смертность въ передовыхъ окопахъ пeхоты. Обычно знакомые при этой шуткe заботливо мeняли разговоръ. Въ пору войны опасность покушенiй ослабeла. Однако Федосьевъ имeлъ основанiя думать, что его рано или поздно убьютъ, и съ давнихъ поръ прiучилъ себя разсматривать каждый благополучно сошедшiй день, какъ подарокъ Провидeнiя. Къ мысли объ опасности онъ привыкъ, насколько къ ней можно было привыкнуть, и безъ особаго усилiя принималъ передъ подчиненными совершенно спокойный, увeренный, даже беззаботный видъ, точно самая эта мысль никогда ему не приходила въ голову. Такъ и теперь онъ, нарочно задержавшись на улицe, отдалъ не спeша распоряженiя сопровождавшему его агенту. Тeмъ не менeе Федосьевъ вздохнулъ съ облегченiемъ, когда за нимъ захлопнулась огромная, тяжелая дверь.

"Вотъ теперь и этого ощущенiя больше не будетъ",-- подумалъ онъ, отдавая шубу увeшанному медалями великану-швейцару. Мысль эта не доставила ему удовольствiя, какъ ни тягостно было то ощущенiе. Съ первыхъ опасныхъ постовъ, Федосьевъ представлялъ себe свой конецъ во всeхъ подробностяхъ, не останавливаясь передъ самыми {302} страшными и самыми грубыми. Конецъ могъ прiйти отъ бомбы или отъ пули,-- пуля отталкивала его меньше: слова "разорванъ на части" вызывали въ немъ то жуткое чувство, съ которымъ въ дeтствe и первой юности онъ читалъ о четвертованiи. "Да, такъ неужели я помру, какъ всe, въ своей постели, отъ непродолжительной, но тяжкой болeзни? Это прямо у газетчиковъ отбить хлeбъ",-- съ улыбкой подумалъ онъ.

Мысль объ откликe въ газетахъ на его насильственную смерть тоже часто занимала Федосьева. Онъ будто видeлъ передъ собой статьи,-- на томъ мeстe, на какомъ имъ надлежало появиться въ каждой газетe, гдe на первой страницe, гдe на второй, гдe въ два столбца, гдe всего строкъ на шестьдесятъ. "Еще одно злодeянiе, при вeсти о которомъ съ ужасомъ содрогнется Россiи"... "Кровавый палачъ народа казненъ рукой героя"... "Намъ незачeмъ доказывать наше принципiально-отрицательное отношенiе ко всякому террору, откуда бы онъ ни исходилъ, и въ трагической гибели С. В. Федосьева ("да, по случаю моей смерти на радостяхъ удостоятъ меня иницiаловъ, вмeсто буквы г."), мы усматриваемъ новое наглядное доказательство нашего основного положенiя о томъ, что..." Радость либеральной печати, худо скрытая подъ видомъ несочувствiя террору, радость, которую онъ напередъ читалъ на лицахъ самоувeренныхъ, во всемъ преуспeвающихъ адвокатовъ, больше раздражала Федосьева, чeмъ откровенный восторгъ революцiонныхъ прокламацiй.