Читать интересную книгу Смертный приговор - Эльчин

А Султана Меджида Эфендиева - председателя Центрального Исполнительного Комитета Азербайджана, одного из председателей Центрального Исполнительного Комитета ЗСФСР, заместителя "всесоюзного старосты" М. Калинина - допрашивал Борщев, один из ближайших соратников и доверенных людей Мир Джафара Багирова, и еще следователь Мусатов по прозвищу "боксер". После каждого удара "боксер" с удовольствием спрашивал: "Ну, "президент", признаешься в терроризме или нет?"

Наивный Султан Меджид... Он думал, что сможет вырваться из рук Багирова с помощью товарища Сталина... С товарищем Сталиным он был знаком с 1907 года, они вместе вели в Баку тайную деятельность, впоследствии - после установления советской власти - Султан Меджид был в Москве заместителем председателя Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока, и опять они работали вместе с товарищем Сталиным. Как только Мир Джафар Багиров начал донимать Султана Меджида, тот, простодушный старик, написал письма товарищу Сталину и Калинину, переправил их в Москву с женой - Зивер-ханум, письма попали к адресатам, Зивер-ханум встретилась и поговорила с их старой знакомой Н. Крупской, Н. Крупская специально пошла к товарищу Сталину. В результате Султана Меджида расстреляли как буржуазного националиста и террориста, и все дела... Наивный старик. На Калинина надеялся... Калинин о себе беспокоился, подхалимничал перед товарищем Сталиным при малейшей возможности и даже совсем без нее. А Мир Джафар Багиров под хорошее настроение называл Калинина "козлиная борода".

37-38-е годы прошли, таких известных и авторитетных людей, как Газанфар Мусабеков или Султан Меджид Эфендиев, не осталось.

Все они понесли кару, все были истреблены, а семьи отправлены в ссылку. Теперь в показаниях арестованных невозможно было встретить имя Мир Джафара Багирова. А если оно встречалось, значит, заключенные произносили это имя с почтением, просили донести до товарища Мир Джафара Багирова, что возбужденное против них уголовное дело необоснованно. Но сегодняшняя информация была несколько иной...

Комиссар, глядя на бумагу в руке, глотнул воздуха и сказал:

- Сегодня один человек арестован как враг народа...

Мир Джафар Багиров внимательно посмотрел на комиссара сквозь круглые стекла очков и искренне удивился, мол, что тут такого. Ну, кто-то арестован как враг народа, дальше...

Комиссар почувствовал неловкость и не смог правильно построить фразу:

- С вами... вас...

Мир Джафар Багиров неожиданно улыбнулся:

- Что, ругал меня? - спросил он.

Комиссар сказал торопливо:

- Нет, нет... Отказался выпить за ваше здоровье...

Мир Джафар Багиров, так же улыбаясь, покатал карандаши:

- Кто он?

Комиссар, не отрывая глаз от бумаги, сказал:

- Учитель. Хосров Алекперли.

- Откуда он?

- Из Гадрута, сейчас живет в Баку...

- Из Гадрута?

- Да.

- И теперь целы враги, разносившие чуму в Гадруте...

Мир Джафар Багиров стал прохаживаться по кабинету, и на лице его не осталось следа недавней улыбки.

- Где и когда это случилось?

- Вчера вечером. На дне рождения дочери директора школы.

- Кто сообщил?

- Сам директор школы позвонил в райком партии и сообщил.

На этот раз стук карандашей прозвучал особенно громко, и комиссар, все еще не избавившийся от тревоги за себя, молчал, ожидая очередного вопроса Мир Джафара Багирова.

- Он кто?

- Директор школы, Мир Джафар Аббасович? Фамилия его Бабазаде.

Мир Джафар Багиров остановился:

- Что?

- Его фамилия Бабазаде, Мир Джафар Аббасович. - Комиссар отвел глаза от бумаги, посмотрел на Мир Джафара Багирова и понял, что товарищ Багиров знает этого человека.

Мир Джафар Багиров спросил:

- Алескер Бабазаде?

- Да, Мир Джафар Аббасович. Около двадцати лет работает директором школы... - Комиссар счел необходимым отметить и то, что директор школы земляк Мир Джафара Багирова (перед тем как войти в этот кабинет, он выяснял все о людях, которых собирался назвать): - Он родом из Кубы. Товарищи очень хорошо его характеризуют.

Удивительное дело, это далеко не первый случай, когда кто-то вдруг неожиданно после долгих лет вспоминался Мир Джафару Багирову, а вечером или ночью вот так же внезапно всплывшее в памяти имя выскакивало из таких вот папок, из бумаг.

Ему опять вспомнилась далекая пора детства. Вспомнилась радость от книжки про Гулливера, не стершаяся, не изжитая за прошедшие годы, но к радости примешивалось и какое-то сожаление, и ребенок, плачущий от злости во дворе, забившийся в угол яблоневого сада, встал перед глазами Мир Джафара Багирова... Так бывало у Мир Джафара Багирова при воспоминании о детских годах: внутри вдруг разливалась тоска, и с течением лет эта тоска все усиливалась. Прекрасная, беззаботная детская пора больше не возвратится, она навек осталась в прошлом.

Мир Джафар Багиров холодным тоном, который всегда бросал комиссара в дрожь, спросил:

- Что это за директор школы, который собирает к себе в дом террористов?

Комиссар тотчас ответил:

- Правильно, Мир Джафар Аббасович. - Как будто речь шла не о человеке, которого он только что хвалил.

Комиссару все было ясно: директор школы должен быть расстрелян как террорист. Дело в том, что по закону от 1 декабря 1934 года обвиняемые в терроризме тут же расстреливались, защищаться или обращаться с просьбой о помиловании они не имели права. Один из ближайших соратников Мир Джафара Багирова, работавший в органах, - Атакишиев всегда требовал от своих подчиненных оперативных работников: "Дайте в признаниях кусочек террора". Все личные враги Мир Джафара Багирова, а также Берии в Азербайджане были расстреляны как террористы.

... В ту же ночь, между часом и двумя, когда Мир Джафар Багиров все еще проводил совещание с руководителями "Азнефти", Алескер-муэллим, Калантар-муэллим, Фирудин-муэллим, Алибаба-муэллим и сам Хыдыр-муэллим по одному были разбужены, арестованы в своих домах как террористы, и никто больше этих людей не видел.

9

Быть или не быть?

В Кишлинской тюрьме, в западной стороне Баку, в одной из камер было двенадцать человек: Поэт, Драматург, четыре профессора (литературовед, фольклорист, философ и языковед), директор издательства, директор школы, библиотекарь, редактор, Хосров-муэллим и еще Один человек.

Этот Один человек объяснялся путано, из его слов то выходило, что он партийный работник, то - инженер в "Азнефти", то - политический работник в Красной Армии (последнее больше всего походило на правду) - Одиннадцать не доверяли тому Одному человеку, сторонились его, при нем прекращали разговоры. Может, потому что Один человек внешне был похож на Мир Джафара Багирова: в точности такого же поста, сходное строение лица, и нос, и подбородок, и узкие, но густые грубые усы, - все похоже, даже очки с круглыми стеклами...

Впервые увидев Одного человека в камере, Поэт даже вздрогнул: какой храбрец осмелился схватить так похожего на Мир Джафара Багирова человека и сунуть в камеру как врага народа?...

Один человек путался в словах, задавал неуместные вопросы. Но, как видно, следствие в Кишлинской тюрьме еще до конца не сломило его личность, и, почувствовав недоверие товарищей по камере, он замкнулся, не молил о пощаде, не пытался оправдаться, лежал молча, устремив глаза сквозь круглые стекла в потолок. Когда во время следствия его сильно избивали ("Понарошку, наверное, избили, чтобы через него у нас выведать..."), сокамерники, несмотря на свои подозрения, старались помочь Одному человеку, укладывали его на топчан, вытирали кровь с лица.

Правда, заключенные (а кто они в самом-то деле были: заключенные? подследственные? лица, подозреваемые в преступлении? свидетели? - неизвестно, но всех объединяло одно понятие: враг народа!) хоть и помогали Одному человеку, но когда ночью или днем его вызывали на допрос, а потом приносили в камеру, они все равно не верили, что он настоящий заключенный, им казалось, что и раны Один человек получает во время допроса лишь для того, чтобы их расколоть... Так похожий на Мир Джафара Багирова человек, конечно, никогда не мог бы стать настоящим заключенным, не мог делить участь Поэта, Драматурга, Редактора, Библиотекаря...

А следствие шло без перерывов, потому что здесь не было понятия дней, вечеров и ночей, люди из камеры (заключенные?!) в любое время могли быть вызваны на допрос - и вызывались. От них требовали имена людей, с которыми они вели совместную борьбу против Советского государства, против лично товарища Сталина, их хотели заставить подписаться под списком имен, им не известных, неведомых (и заставляли!), их заставляли признаваться в подготовке покушения на Мир Джафара Багирова.

Камера была так далека от мира, от улиц, по которым ты можешь пойти куда хочешь, от неба, к которому можешь в любое время поднять голову, от дерева, которого можешь коснуться рукой, когда захочется... В здешние цементные стены, в пол, в потолок впиталась безнадежность колодца, колодец был глубок, ты был на дне его, и если бы там, на дне колодца, ты поднял голову и стал кричать, тебя все равно никто бы не услышал, потому что ты был враг народа, ты был посажен в камеру не затем, чтобы отрицать это, чтобы кому-то что-то объяснять, а только затем, чтобы это подтвердить.