Читать интересную книгу Шелест трав равнин бугристых - Сергей Калашников

Впрочем, сцена не осталась статичной — хозяин прибрежных зарослей стремительно удалился, а пацаны ткнулись носами в мамину юбку и заревели. Петя же перевёл дух, подождал, пока успокоится бешено колотящееся от испуга за детей сердце и принялся анализировать ситуацию:

В принципе, парни с этим котом бы справились — насадили бы его на два копья, потому что умеют — ловят палками летящие колечки. Но подрала бы их эта животина. И Тузику бы перепало, пока бы она эту тварь порвала. Но! Кот не знаком с людьми. Он чувствует себя здесь полным хозяином. Нет, испугался, конечно, его, но только потому, что Петя очень большой — такой может просто-напросто задавить, даже, если в остальном совершенно безопасен. Вот чувствуется в поведении хищника непуганность… из тростника выломился здоровенный кабан и буром попёр на людей — его и взял на копьё. Что удивительно — не особо крупный экземпляр, килограммов сто, не больше. Петя спокойно затормозил его движение, пробороздив пятками по земле от силы три метра — сама-то туша упёрлась в бомбон на основании лезвия наконечника и дальше насадиться на древко не смогла, а мужчина подергал оружие туда-сюда, чтобы кровь из широкой раны выбегала быстрее — так что дикая свинья очень скоро издохла.

Ну и места! А с виду тихо тут, благостно. Уточки плавают… а вон и дикие коровы пришли на водопой, к счастью, до них далеко. Но и они тоже не опасаются человека, и дым костра их не пугает.

* * *

Лодку делали два дня. Хлипкая она получилась — понятное дело, второпях да без опыта. Ну и верёвок было маловато. На весла пошли оглобли тележки, а её кузов лёг в основу настила. Потом сели и поплыли — противоположный берег озера виднелся далеко, но отчётливо, то есть до него единицы километров. Зато, хоть вправо, хоть влево не видно ни конца, ни края. По всему получается — узкий длинный водоём. И вода в нём — точно стоячая.

Петя грёб двумя вёслами сидя спиной вперёд, Граппа подсказывала. За часок преодолели водную гладь, вломились в прибрежные камыши и пошли, пошли, пошли проламываться дальше вплавь — никакой суши тут и в помине не было — та же вода, просто из неё торчит тростник, создавая впечатление берега.

Ещё час ломились, пока не попали снова на чистую воду. А за ней виднеется тот же тростник, но уже не сплошной стеной, а пятнышками — сразу видно, что не суша. До суши они добрались только к вечеру. Петя опять затруднился с оценкой расстояния. По расчётам получается пятьдесят километров, а здравый смысл шепчет, что двадцать. Зато берег порадовал — матёрый он, с каменистыми кручами и деревьями всех размеров. И уж отсюда снеговую вершину видно значительно чётче, да не одну, а цепочку из нескольких штук.

Ручей, впадающий в озеро имел характер явно горного потока — течение быстрое и вода холодная. Мутный, кстати. Вдоль него и пошли дальше на восток, разглядывая незнакомые растения. Ночью было прохладно — с гор тянул слабый, но свежий ветерок. Местность сразу пошла со скалами, каменистыми осыпями и беспорядочно заросшая чем попало. Травы здесь низкорослые, много цветов и часто встречаются дикие козы небольшими стадами. Тоже непуганные.

Вообще, насколько Петя представляет себе геологию, в этих краях должны залегать руды металлов — ведь они явно попали в предгорья какого-то большого хребта. Эх, знать бы как они выглядят, эти руды, а уж повторить сыродутный процесс из учебника истории он бы как-нибудь сумел — очень там наглядно всё на картинке нарисовано. Отлично запоминается. Хорошие места. Воды сколько угодно, дров кругом — только собирай. Стройматериалы на каждом шагу. А вот чем в этих краях питаться? Граппа здешних съедобных растений не знает — то есть имеет смысл заняться исследованиями. Орехи, правда, видны на глаз, хотя и незнакомых сортов, зато любых степеней зрелости. Рыбы в таком озере должно быть много, ну и охоту никто не запрещал — по всему выходит — имеет смысл заслать в эти места группу молодёжи, чтобы обжилась, да начинать как-то пробовать плавить разные камушки. В книжках писали, что всё началось со случайного попадания в костёр всяких минералов — вот и ему следует попробовать эту методу. Только необязательно, чтобы эти попадания происходили непременно случайно — можно подкидывать по очереди все встречные каменья и смотреть, что из этого выйдет. Чем не научный подход? Жаль, что химии у них в школе ещё не было — вот знай он хоть что-то — наверняка лучше бы соображал.

Кстати! А чего это он так тупит? Много лет подряд тупит и тупит. Наверняка это же самое можно было бы делать и дома — там тоже всякие минералы попадаются. И кто сказал, что ни один среди них не руда?

* * *

Здесь, на неведомой земле, размечтавшийся о металлургии молодой мужчина Петя каждый раз строит для ночлега крепкое убежище из палок, связывая их лубом одного незнакомого дерева — он на нескольких попробовал ободрать кору и подстилающий её слой, после чего сделал окончательный выбор. Топорик из нефрита — наверное единственный на весь этот мир — вполне прилично держит заточку, несмотря на ударные нагрузки на кромку. Когда инструмент тупится, его удаётся подправлять гранитным бруском.

Хищники, обитающие в здешних краях ему пока неведомы, но он знает, что они не опасаются людей — то есть вполне способны напасть. Охотней всего — на спящего. Отсюда и столько предосторожностей. Они ведь, к тому же, с детьми. Да и Тузика лучше держать в пределах защищённого контура.

Впрочем, после нескольких дней движения вверх по ручью пришло понимание — пора возвращаться. Приходить сюда нужно многочисленной группой и обживаться капитально. И вообще для примитивного собирательства здешние места не слишком хороши. И холодновато ночами — требуется другая одежда, не верёвочная, а из шкур. Чем дальше они идут, тем шибче зябнут. Впрочем — это закономерно, как утверждает физическая география. С подъёмом вверх температура окружающего воздуха снижается.

Только луба не забыть надрать побольше, чтобы хорошенько укрепить лодку.

* * *

Обратный путь прошел в целом гладко. Даже место, где оставили тележку и бамбуковые сосуды отыскали всего за три дня — низменный степной берег никакими приметными деталями не снабжён, поэтому попали они на него довольно далеко от точки старта, вот и пришлось поискать своё добро.

Возобновили водные запасы, на пару дней дороги заготовили жареной гусятины, а сухари и бастурма у них оставались в достаточном количестве ещё из дому. Потом — лунные ночи да постукивающая по камням тележка. Так и добрались без особых приключений и до первого Петиного дома, где сейчас никто не живёт, и до курятника, где угостились яичницей на соевом масле и фруктами, что Брага регулярно посылает Зыру и его помощницам. А там и до хижины недалеко.

Вот уже слева посадки бобов, справа тот самый изгиб кромки зарослей, из-за которого когда-то выбежал отважный Гыр, преследуемый диким быком. Тузик умчалась вперёд. И тут же вернулась. И опять бросилась вперёд. Да чем она так встревожена? Побежали.

Ничего себе картина — две толпы мужиков стоят против друг друга с копьями в руках и размахивают ими, бранясь громко, но невнятно. Нет — понятно, что накручивают себя перед дракой — без злости бросаться на тех, кто вооружен и к тебе далеко не расположен, обычно сташновато. Собственно, и школьные драки обычно начинаются с оскорблений и угроз. Но ведь эти задохлики запросто успеют истыкать друг друга своими заострёнными палками так, что многие помрут от ран. И, если до тех, что припёрлись голыми, Пете нет вообще никакого дела, то вполне прилично одетых соплеменников ему откровенно жаль. Каждого по отдельности.

Вон в первом ряду плечом к плечу стоят Гыр, Пыр, Фыр и Тыр — золотые парни. Рядом с ними бригадиры Фот, Фэн и старина Хыр — им же первым перепадёт! Нет, так нельзя. Петя уже сорвал с тележки плетёную крышу и взял её на манер щита. Во второй руке тяжелое копьё, испытанное на стокилограммовом кабане. Ему не нужна ни злость, ни ярость — вполне достаточно того, что уже вскипело в душе при виде картины, обещающей гибель дорогим его сердцу питекантропам. Он упруго бежит, плавно набирая разгон для удара.

Его видят — Пэта! — разносится радостный вопль, в котором звучат победные нотки.

— Пэта, Пэта, — скандируют соплеменники, и в толпу голых мужиков летят боло и ловчие сети.

— Пэта, Пэта, — ритмично выдыхают бойцы первой шеренги, печатая шаг навстречу чужакам.

А сам Петя, выставив впереди щит в эту кучу врезается сбоку, загребая копьём, словно оглоблей. Кто-то падает, кто-то отскакивает, заостренные палки больно вонзаются в тело — против него охотники — ловкие и проворные, отлично владеющие своим примитивным оружием. Свалка, удары, чей-то хрустнувший под ударом кулака череп, боль, тупой тычок в грудь, темнота.

Глава 26. Долгие сборы

Проснувшись, Петя, как всегда, потянулся от всей души, и заскрипел зубами от пронзившей тело боли. Вот же гадство какое — он, выходит, не проснулся, а очнулся. И не утром на своей циновке, прекрасно выспавшись, а не пойми когда, потому что темно, и не пойми где, потому что перед глазами мелькают туманные огоньки, и ничего вокруг толком не разглядишь.