– Сашеньке очень вредно волноваться, – шепнула она Давиду, услышав торопливые Сашины шаги.
* * *
Отправив Толика за лекарством, Саша села в кресло у окна и задумалась. Какое-то сладкое предчувствие томило ее, странным образом накладываясь на мысли о больной дочери. Потом Саша услышала звук щелкнувшего замка, скрип открывающейся двери, осторожный голос Лены и вдруг, сама не зная почему, резко поднявшись с кресла и раскинув руки, почти бегом бросилась в прихожую. Она уже чувствовала, знала, что увидит там… Давид шагнул навстречу и нежно прижал ее к себе. Да, он готов был принять ее, свою родную, милую красавицу Сашу, с еще не родившимся ребенком, с трехлетней Настенькой и, конечно, Павлом. К тому же только сегодня Давид узнал от врачей, что после трех перенесенных им операций он никогда не сможет стать отцом.
Лена взяла у Толика лекарство, а потом, едва скрывая волнение и радость, за руку повела молодого человека к себе, где дремала больная Настенька. Мария Александровна не без некоторого, правда, сожаления тоже пошла в свою комнату. А Давид и Саша, обнявшись, стояли в прихожей…
Саша вдыхала забытый запах любимого и хотела выбросить из памяти все, что с ней произошло за эти годы. Она даже растерялась, почувствовав движение в животе. Первым из состояния оцепенения вышел Давид.
– Смотри-ка, все уже по комнатам разошлись, пойдем и мы с тобой, – улыбнулся он и ласково взял ее под руку.
Они сели на диван, поначалу боясь прикоснуться друг к другу, а потом Давид дотронулся до ее волос, Саша повернулась, и их губы слились в жарком поцелуе. Слияние душ произошло одновременно со слиянием истосковавшихся друг по другу тел.
– Я люблю тебя! – эту фразу они произнесли одновременно.
…Саша проснулась ночью, осторожно вытащила свою руку из-под головы Давида. Сквозь тонкие шторы в комнату пробивался бледный свет фонаря. Она с нежностью посмотрела на спящего: гримаса боли искажала лицо любимого. Саша уже догадалась, что его лечение идет не совсем успешно, что Давида мучают постоянные боли, хоть он и старается не показывать этого.
– Надо бы в Швейцарию! И поскорее! Ладно, утром поговорим. – Она села на край дивана, ища босыми ногами тапочки. Всегда, когда дети болели, Саша просыпалась среди ночи и шла посмотреть, нет ли у них жара, не забит ли носик. Она встала и вдруг почувствовала, как что-то горячее течет по ногам.
– Господи! Началось! – пронеслось в голове, но страха эта мысль почему-то не вызвала.
– Давид! – Саша дотронулась до его плеча.
Он молниеносно вскочил на ноги, точно как распрямившаяся пружина.
– Что случилось, Санечка?
– Я, кажется, рожу сегодня! – спокойно сказала она.
Давид включил свет, посмотрел на ее ноги и едва слышно охнул.
– Саша! Это кровь! Что, так рожают?! Мария Александровна! Лена! – закричал он, разрывая ночную тишину. – Саша рожает!
Она растерянно смотрела на свои ноги, по которым стекала кровь, собираясь в лужицу.
– Боже, что это? Да и рано еще… – Она сразу почувствовала ужасную слабость и почти упала на диван.
– «Скорую» надо вызвать! Быстрее! – вопреки обыкновению потеряв самообладание, исступленно крикнула Лена.
– Не успеют! Это тебе не Швейцария. – Толик, вбежавший в комнату вслед за Леной, в два прыжка подскочил к дивану и бережно поднял Сашу на руки, отрывисто бросив побледневшему Давиду:
– Брюки надень!
Друзья бежали по лестнице, понимая, что сейчас все зависит от их быстроты. Спасла ночь, по безлюдным улицам они доехали до больницы за пятнадцать минут.
– Кровотечение! Беременность семь месяцев, наверное, рожает! – быстро объяснил дежурному врачу Давид.
– Гинеколога сюда! – крикнула медсестре принимающая доктор.
– Спасите ее, за любые… – Давид вдруг побледнел и, чувствуя, что теряет сознание, схватился рукой за стену.
– Молодой человек, мы все сделаем… – Она не договорила, повернувшись на грохот падающего тела.
Толик не успел подхватить друга, так как перекладывал на каталку Сашу. Она закатывала глаза и стонала. Начались схватки.
– Господи, нам только нервных обмороков тут не хватало, – врач покачала седой головой и укоризненно посмотрела на Толика. – Ваш приятель прямо как чувствительная институтка из Смольного.
– Он недавно перенес несколько сложнейших операций. А это – его… жена! – Толик кинулся к другу, которому медсестра сунула под нос нашатырь. Давид закашлялся и открыл глаза.
– Тихо, тихо! Все под контролем! – Толик помог другу встать.
– Саша! Что с ней? Она не умрет? – прерывающимся голосом спросил Давид, с мольбой глядя на доктора.
– Бог ты мой, да с чего бы ей умирать? Заполошный какой, – рассердилась женщина и обратилась к Толику: – Молодой человек, выведите его! Он мешает работать!
В это время зашел заспанный гинеколог.
– Предлежание плаценты. Сильное кровотечение. Открытия нет, а схватки начались, – четко объяснила ему дежурная.
– Готовьте операционную! – Он скинул с себя остатки сна и сразу включился в спасение роженицы.
Сашу бегом повезли в операционную. Давид и Толик поспешили следом. Каталку с Сашей завезли в операционный блок, захлопнув металлическую дверь перед носом у взволнованных мужчин.
– Господи! Не забирай ее у меня! – Давид присел на корточки у стены и, прижав руки к вискам, застонал: – Я встретил ее, чтобы потерять?
– Все будет хорошо, слышишь? – успокаивал его Толик. – Тебе нужно отдохнуть. Пойдем в машину.
– Нет, я буду ждать здесь! – Он прикусил сжатый кулак. – Спасибо, друг!
Прошло сорок минут. Из операционной никто еще не выходил…
…– Уже полтора часа! Что там? – Давид с тревогой смотрел на друга, ища поддержки.
Толик сжал зубы, желваки забегали. Даже он не мог скрыть волнение.
Через два с половиной часа вышла медсестра.
– Поздравляю, папаша! У вас сын! Правда, ребенок недоношен, слабенький, кило восемьсот всего, но орал как положено.
– А роженица? – вместо Давида спросил Толик.
– Не могу вас обрадовать, есть серьезные осложнения… Врач выйдет и все объяснит. Извините, мне пора. – Она повернулась, чтобы уйти.
Давид, подскочив к девушке, схватил ее за плечи и начал трясти:
– Что с ней? Она точно жива? Скажите правду!
– Да отпустите меня! Сумасшедший какой-то! – Медсестра стряхнула его руки и юркнула в дверь операционной.
Давид, закусив губы, принялся нервно ходить по коридору. Это мучительное ожидание казалось уже невыносимым.
– Толик! – наконец не выдержал он. – Надо дать денег! Может, лекарств нет?
Ответить ему друг не успел. Из операционной вышел врач и, предотвращая расспросы, показал рукой знак «стоп».