Читать интересную книгу "Гача-игры до добра не доводят - Loron Li"

образом снова станут как у большинства людей.

Наконец решившись и на всякий случай положив в рот кожаную перчатку, чтобы просто сомкнуть челюсти и не кричать, словно меня на кусочки изнутри раздирают.

Так и оказалось: будто внутри меня все начало перекручиваться, я не мог дышать, и, казалось, еще мгновение — и я умру. Чертова магия позволяла творить и не такие чудеса, нагибая сам здравый смысл происходящего, что вполне естественно для иномирцев.

Не успела боль от взбалтывания органов пройти, как тут же началась встройка новой мутации, и та оказалась как-то связана с глазами, поскольку те дико зачесались и, казалось, даже с закрытыми глазами я видел какофонию цветов, что сверкали и перегружали мой разум.

Грызя перчатку, я вдавливал свои ладони в глаза, когда под дикостью происходящего они, казалось, готовы были вытечь в любой момент из глазниц. После те, словно колючие шары, тыкались иглами во все стороны, отчего мне хотелось вырвать их корнем. От нестерпимой боли и жжения я перекусил перчатку, так сильно сжав челюсти.

Это было гораздо хуже, чем отращивать хвост. Казалось, глаза прорастают в мои мозги, отчего я скреб землю, воя от боли, забиваясь в самый темный угол, поскольку даже веки, казалось, ослепляли меня нестерпимым светом.

Естественно, я рыдал, словно мне загоняли сотню острых спиц через глаза прямо в мозг. И самое ужасное, я не мог потерять сознание. Мои глаза, как колючие шарики, прокручивались в глазницах снова и снова, пока этот кошмар не закончился, и я не отключился.

Открыв глаза, я перемогался и, немного дезориентированный, думал, что я тут делал и как тут оказался. Сейчас я на удивление неплохо видел в столь темном месте, а глаза странно зудели, будто те еще не до конца освоились в моих глазницах.

Какого-либо оттока жизненных сил я не чувствовал, только сохранялось ощущение неестественности моих глаз. Через мгновение я осознал, что никакой иконки отключения не появилось, что означало, что эти глаза теперь перманентно мои.

Мутация называлась «глаза доппельгангера». Я невольно хохотнул, думая, что мне теперь со всем этим делать. Глаза продолжали ощущаться неродными, что сильно раздражало. Они неприятно зудели, и вспышки света казались особенно острыми, хотя вроде я сидел в темноте.

Желая увидеть, что с ними происходит, я достал зеркальце и зажег зажигалку, чтобы увидеть в моих глазах перекрестия, разделяющие мой глаз на 4 части. По радужке плыли разноцветные пятна, странно переливаясь и вспыхивая такими же разноцветными искрами. Эти глаза близко не были человеческими, скорее инородными и тягучими, не привыкшими сохранять форму.

Некоторое время наблюдая за этим, я захотел дотронуться до глазницы, но легкое прикосновение никак не ощущалось, а мой палец почувствовал, словно вместо глаза теперь было что-то твердое и одновременно тягучее, как смола. Я невольно сглотнул, а по спине прошла дрожь от ощущения, что, желая стать сильнее, без раздумий отказывался от человечности.

Выдохнув, я сосредоточился и заставил мои глаза измениться, снова став карими, как и в обычной жизни. Все произошло плавно, но также довольно быстро. Когда перекрестие, словно затягиваемое водоворотом, снова стало простым черным зрачком, а радужка тут же сменила цвет на привычный мне, ощущалось это как легкая вибрация, в то время как само зрение никак не менялось.

Желая проверить, не собираются ли мои глаза принимать изначальную форму, когда я расслабляюсь, я принялся медитировать, восстанавливая дыхание и пытаясь прочувствовать новые глаза. Вскоре я встряхнулся, чуть не заснув от столь напряженной мутации, а когда открыл глаза и снова посмотрел в зеркальце, то ничего не изменилось. Но даже смотря в собственные глаза, которые никак не отличались от моих родных, чувствовалась фальшь.

— Глаза — это зеркало души, и теперь они сами стали зеркальным отражением смотрящего… — вздохнул я, сам не поняв, что сказал, когда вышел из норы, оглядываясь по сторонам.

Несмотря на внутренние переживания, выйдя на свежий воздух, стало очевидно, что я стал видеть еще лучше, дальше и ярче. Сейчас была середина ночи, но темнота не была препятствием. Ощущалось, что в мои глаза встроили зум, ночное зрение, увеличился обзор, и если я хотел, то даже боковое зрение становилось четким, без единого слепого пятна, хотя смотреть за спину я себе не мог… наверное.

Теперь, возвращаясь домой, я частенько смотрел в зеркало, переживая, остаются ли они такими же, но сколько бы я ни вглядывался, глаза не менялись, стабильно оставаясь карими, что не успокаивало меня. Ведь вдруг при злости или панике они у меня изменятся, что вызовет слишком много вопросов у местных жителей.

— Наверное, мои глаза теперь очень дорого стоят, прямо как в вырезанном клане ниндзя с необычными красными глазками… — отвлекая себя от плохих мыслей, я краем глаза заметил, что у обоза происходит какое-то шевеление. Даже не напрягая глаз с расстояния в 50 метров, в темноте я смог увидеть, как человек, с силой прижимая к земле второго, без остановок пырял уже бездыханное тело, по виду охранника.

Невольно проглотив загустевшую слюну, я смотрел на бездыханное тело. Это было похоже на дешёвый фильм ужасов, когда монстр, столько раз ударив кого-то ножом, не пролил при этом ни единой капли крови. Поднявшись с тела, тот, покачиваясь, стоял на месте.

Словно под воздействием наркотика, даже с расстояния я слышал, как тот тихо и злобно хихикает. Переведя взгляд моих теперь искусственных глаз, я увидел, что нож очень непростой.

Скрывшись с дороги и выглядывая из-за куста, который был посажен перед домом, я видел, как крестные струи, подобно поводам, тянулись к руке мужика, забираясь под кожу и явно заставляя того испытывать наслаждение от происходящего.

Сердце снова сильно разогналось от оглушающего чувства страха. Неужели мне придется снова заниматься очисткой деревни от всякого фэнтезийного шлака? Я и так не в себе из-за трансформации глаз, а теперь тут еще и какой-то маньяк нарисовался.

Хотелось просто сбежать, но маньяк, кажется, только вошел во вкус. Впитанная кровь вздула его вены, и тот, теперь испытывая скорее боль, начал осматриваться по сторонам, явно думая, кого следующего зарезать.

Нужно было действовать быстрее, но и атаковать в лоб не хотелось. Следовало проверить маньяка на прочность, выманив того за пределы деревни. Ведь если тот усиливается за счёт убитых, то лучше отвести его туда, где не будет жертв. План был хрупким и во многом зависел от удачи, но действовать все равно надо.

Поэтому, как больше всего походящая на человека живая