Читать интересную книгу Приговорённые к счастью - Сергей Матвиенко

Во-вторых, не время думать о семейных дрязгах. Но кем бы Елизавета его ни считала, для него она часть семьи. Он уже скучал по ней.

Бальтазар проверил обратные рейсы домой. Как нарочно, ближайший на Луну с его станции был через два часа, а следующий – аж через восемь. Вздохнув, он зарегистрировался на ближайший, выкупив последний билет. Конечно, была небольшая вероятность, что он не уложится к посадке на рейс. Но это ничего, как-нибудь обоснует Кувенкласе свой досрочный уход. С Луны им перезвонит, если потребуется что-нибудь уточнить. Общаться неудобно, но для недолгой беседы сойдёт.

Он отметил на билете «Забрать в любом случае» – вдруг за разговором сам забудет. Самое страшное, что случится: без предупреждения пропадёт его голограмма и отработает отбивка потери связи. Это же не андроида посередине дороги бросить.

Бальтазар глянул на часы – время не терпит, а прошло уже пять минут, как он отправил запрос на посещение. Ещё одна тягучая минута… Но вот пискнуло входящее, и он подскочил на стуле. Наконец-то! Кувенкласе дали добро и открыли именной – на него – переход. Он поглядел на своё отражение в тёмном окне и поправил галстук. Перекрестившись, открыл дверь со своей стороны и шагнул навстречу ждавшим его землянам.

Глава 2. Задушевный разговор

– Добрый день, – вежливо произнёс Бальтазар и сошёл со стены, словно призрак.

По другую сторону от стены-проектора стоял диван, на самом краешке которого расположилась Паскуэла за руку с Ахиллом, а по правую сторону – пара кресел. На одном в неудобной позе замер Валера, на другом сидела собака. Все внимательно смотрели на гостя. А он на них.

Лица встревоженные, в слезах. Измучены болью. Близкие Фомы были будто слегка не в себе, будто они немного умом двинулись. Хороший знак – нет скрытого пренебрежения или тайной зависти к чужой смерти. Он и такое наблюдал.

– Добрый день, – нестройно ответили ему, поднимаясь навстречу.

Пёс гавкнул и соскочил на пол.

С удивлением посмотрев на собаку – ему почудилось «бывай здоров» на корявой интерлингве, – Бальтазар прошёл до едва видимой прозрачной стены на середине комнаты, где заканчивалась отображаемая для землян голографическая картинка.

Они со своей стороны подошли к виртуальной гостиной. Кивнули Бальтазару. Он представился – посмертный следователь, – показал удостоверение.

– Вы знаете, я здесь за… – начал он.

– Знаем зачем! Институт послал вас разнюхать, не убил ли себя Фома, – выпалил Ахилл. – Чтобы выставить за его воскрешение неподъёмную цену! Мы за ваш визит последние штаны заложили! Вы на наши деньги оценки свои Фоме выставляете! А мы возьмём и наплюём на них! Сами решим. Мы его воскресим, а он – нас, когда наше время придёт…

Ахилл потряс кулаком перед носом посмертного следователя. Женщина заплакала и запричитала, успокаивая мужа. Валера выглядел смущённым. Пёс вёл себя смирно, поглядывал на Валеру и внимательно следил за гостем. Умная собачка.

Бальтазар вздохнул:

– У вас неверные представления об Институте и моих обязанностях. Давайте присядем и спокойно поговорим. – Он из ниоткуда достал нарисованный стул и уселся у барьера. – Прошу, садитесь, – указал он на диван и кресла за их спинами.

Все расселись, пёс занял место у ног Валеры, не спуская настороженного взгляда с гостя.

– Извините, – пробормотал Ахилл, смахивая слезу. – На нервах. Слегка выпил. Как глупо! Всё я знаю, уже сто лет как небо копчу, давно всё выяснил, как и что. Не попасть к вам…

– Ну, случилось то, что случилось. Вам какое дело?! – спросил у Бальтазара Валера, с жалостью поглядев на отца.

– Никакого! – Бальтазар поднял руки. – Но для Фомы с вас затребуют мой подробный отчёт о душе́ усопшего. Для оценки финансовых рисков Луны, которые будут учтены в сумме платежа Институту Времени. Страховка от возможного ущерба, когда воскрешённый впадает в благостное оцепенение, перекладывая обязанности поддержания в нём жизни на плечи общества. У нас их называют отказниками и другими словами, которые я не хочу озвучивать. Если такое случится, то страховые покроют часть общественных трат на содержание души отказника. Не каждого можно уговорить или даже заставить поработать на благо себя и общества, а избавляться от этих безвольных персон негуманно. При самых неблагоприятных оценках, например без такового отчёта, страховая переплата может в несколько раз превысить стоимость воскрешения. – Он развёл руками. – Никто не вправе вам запрещать. Но возможно, вы разумнее поступите с вложением, замечу, немалых сумм. Механизм оценок «качества души» и взвешенных выводов давно отработан. Поэтому я здесь.

– А если мы наврём с три короба? – не сдавался Валера, отмахнувшись от матери.

– Во-первых, я наверняка замечу подвох. Крайне неблагоприятный показатель! Во-вторых, это невыгодно вам. При вероятном негативном сценарии общество постарается переложить свои расходы на ваши плечи. Снова привлекут меня – того, кто прошляпил страховой случай. Последуют разбирательства, и правда всё равно вылезет наружу. Зачем вам начинать жизнь у нас обманщиками? Или ещё хуже – растратить огромные средства и, вероятнее всего, остаться ни с чем? Передать по наследству долги и единственно уповать на следующие поколения? Всё это может показаться страшной бесчеловечностью – так скрупулёзно оценивать людские жизни, тем более близкого вам человека, – но нам приходится. Другой Луны у нас для вас нет.

– Всё так, – печально подтвердил Ахилл. – Валерка, вырастешь и поймёшь, что деньги на деревьях давно уже не растут. Если бы я знал, где достать нужную сумму, да хоть маленькую долю… – Он махнул рукой. – С вами-то в долги влезли, – добавил он Бальтазару.

Тот поморгал.

– Валера, – обратился Бальтазар к насупленному юноше. – У вас замечательный пёс и, кажется, э-э… очеловеченный. Мне показалось, он со мной поздоровался на интерлингве…

Пёс склонил голову набок, оценивающе оглядывая Бальтазара, посмотрел на Валеру и пару раз тявкнул – на этот раз что-то невразумительное.

– Нет, Клык – обычная собака. Знает сотню слов, десяток на интерлингве. Вы чужак, поэтому интерлингва. Сейчас спросил: «Можно вас укусить?» – Валера почесал пса за ухом. – Клык, сидеть. Нельзя кусать!

– Прекрасно! Спрашивает разрешения. В моё время таких умных собак не водилось. Ну так вот, я вижу, вы любите пса. И все любят, и мне он нравится… – Бальтазар замолчал.

– Но… – проговорил за него Валера.

– Но по роду занятий я знаком со статистикой Института. Открою секрет, наверное, для вас неприятный: настоящих домашних животных у нас почти нет. Редкая причуда экстравагантных богатеев. И отношение окружающих к этим чудакам, скажу прямо, не лучшее…

– Я понял! – перебил его Валера. – Вы намекаете, что, «воскреснув», – показал он пальцами кавычки, – я перестану любить животных? Людей? Как-нибудь обойдусь без вашего «рая»! Слышите? – бросил он родителям.

– Наплодили дураков, – недовольно пробормотал жене Ахилл и