— Вот так, вот и все. Подожди, пока я не закончу.
София расслабилась, прильнув ко мне, пока внутри нее растекались остатки моего семени.
Оставив в ней член наполовину, я снова откинулся назад, чтобы она могла спать прямо на мне. Я не хотел покидать маленькую киску, чтобы ее вкус оставался на мне, когда София оближет меня дочиста. Я хотел показать, что мой член побывал в ней, и научить ее наслаждаться этим. Ей стоило привыкнуть к тому, что между нами не было запретов.
От моего поцелуя в шею София повернулась и посмотрела на меня из-под отяжелевших век.
— Мне нравится чувствовать тебя внутри, — сонно пробормотала она, положив голову мне на грудь.
— Хорошо. Потому что мой член будет единственным в твоей жизни.
Глава 5
София
Я медленно открыла глаза.
Прислушавшись к ощущениям в теле, я обрывочно вспомнила свой сон. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Окончательно открыв глаза и прояснив взор, я поняла, где находилась. В самолете. Нет, не сон. При мысли о случившемся я улыбнулась. Сбежав из дома двадцать четыре часа назад, я успела пережить лучшие моменты в жизни, почувствовав и узнав то, о существовании чего не подозревала.
Линкольн.
Озираясь по сторонам, я искала его. Лежала я на длинном диване. И все еще была в самолете, но не похоже, что мы летели. Интересно, куда ушел Линкольн? У меня на мгновение оборвалось сердце, но тогда я увидела его пиджак. Он накрывал мои ноги, как одеяло. Я схватила его и, притянув к своему лицу, обняла, вдыхая запах. Замерев, я услышала Линкольна. Тут же я испытала облегчение от того, что он не сбежал.
— Мне не стоило на тебя кричать, но давай расставим все точки над «и». Когда я в самолете с Софией, ты не заходишь к нам, пока я сам тебя не позову, — твердо и непреклонно сказал Линкольн.
— Конечно, сэр. Прошу прощения, — донесся до меня голос стюардессы.
Услышав приближавшиеся шаги, я закрыла глаза. Поступь стихла прямо передо мной. По моей щеке скользнул палец, и я не могла удержаться, чтобы не потянуться к нему, наслаждаясь теплым прикосновением. Что было в Линкольне особенного, из-за чего я так его жаждала?
— Ладно, горошинка, — услышала я его, прежде чем меня легко подхватили большие сильные руки. Пиджак соскользнул с моих колен на пол. Линкольн даже не замедлился, чтобы поднять его, просто оставив лежать на полу. — Давай отвезем тебя в отель.
Обняв его за шею, я уткнулась в нее лицом. Похоже, мне нравилось обниматься с Линкольном. Если вспомнить, я ни с кем не обнималась в своей жизни. Теперь я поняла, почему люди так любят этим заниматься.
На выходе из самолета меня обдало прохладой, и по покачиванию на каждом шаге я поняла, что Линкольн снес меня по трапу. Он прижал меня к себе еще крепче, согревая теплом своего тела.
— Багаж уже в машине, сэр, и ваш номер готов к заселению, — услышала я чей-то голос, но глаз не открывала.
Я не знала почему. Может, потому что немного стеснялась. Я боялась слов, которыми нам с Линкольном предстояло обменяться после моего пробуждения. Например, нам следовало обсудить будущее. Я не хотела ставить точку. Он обещал отвезти меня в Париж. Наверное, мы уже прибыли. Но что затем?
— Ты проголодалась, горошинка, или будешь и дальше притворяться спящей? — спросил Линкольн, и я уловила в его голосе веселье.
— Проголодалась, — отозвалась я, губами касаясь его шеи. Я не помнила, когда в последний раз ела, но куда сильнее хотела его и не желала отпускать. Крепче обняв Линкольна, я наконец-то открыла глаза и увидела самолет на взлетно-посадочной полосе. Мне не верилось, что я прилетела в Париж. Происходящее казалось нереальным.
— Доставьте в номер мои любимые блюда из «Pierre Hermé», — приказал Линкольн, опускаясь на заднее сидение лимузина. Я думала, что он усадит меня рядом с собой, но нет.
— Мне ведь не приснилось, правда? — разжав хватку, я потянулась между ног, чтобы себя ощупать, однако Линкольн остановил меня, схватив за запястье. Я немного отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо. Он смотрел прямо на меня. Мрачно и напряженно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что я отметил, теперь принадлежит мне, — от его заявления я облизнулась, не находя слов. Но его заявление нашло во мне отклик. Желание принадлежать этому мужчине было сильным. Меня возбуждало, что он хотел меня, как никто и никогда. — И да, тебе не приснилось. Мне пришлось. Я не смог остановиться. Почему-то ты притягиваешь меня.
Линкольн смотрел на меня, словно пытался разгадать. Словно я что-то с ним сделала.
— Я не знаю, — призналась я. Два слова крутилось в моей голове. — Почему я?
Линкольн поднес мою руку ко рту и, поцеловав в ладонь, вернул на свое плечо, явно желая продолжения объятий. Я послушалась, но в то же время передвинулась и оседлала его, чтобы посмотреть ему в глаза и разобраться в происходящем. Вот только вместо глаз я обратила внимание на его рот. Может, я хотела целоваться и больше ни о чем не думать? Линкольн делал с моим телом нереальные вещи, которые хотелось повторять снова и снова.
— Ты должна знать лишь то, что принадлежишь мне, и я о тебе позабочусь, — Линкольн нежно дотронулся до моего подбородка и медленно погладил меня по губам. — Я не знал, что губы бывают такими мягкими. Как лепестки роз, — он провел пальцами по моему горлу к вырезу майки. — Ты мягкая везде. Мне нужно смазывать тебя кремом три раза в день, чтобы сберечь твою кожу, да?
Взглядом он отслеживал движения своих пальцев и вряд ли разговаривал со мной. Скорее, с самим собой, будто мысленно делал заметку.
Линкольн так хотел обо мне позаботиться, что у меня в горле встал ком. Ларса тоже обо мне заботилась, правда за плату. Не сказать, что она относилась ко мне неискренне, но все же иначе. Линкольн хотел позаботиться обо мне по собственному желанию. Благодаря нему я чувствовала себя особенной, что было для меня в новинку.
— Что случилось? — вскинул он взгляд к моим глазам. Линкольн ожесточился, и былая мягкость исчезла. Я видела, что мои слезы беспокоили его.
— Ничего. Просто я хочу, чтобы ты поцеловал ме…
Он оборвал меня на полуслове и припал к моим губам. Линкольн протолкнул между ними язык, и я зажмурилась, позволив ему взять верх, владеть мной. Я разрешила ему позаботиться обо мне и получить меня, как он только пожелает. Никогда прежде я не чувствовала себя такой значимой, что вызывало зависимость.
Несколько мгновений спустя Линкольн отстранился, тяжело дыша. Я поняла, что он сдержался и заставил себя немного отдалиться. Линкольн с жаждой смотрел на мои губы и глаза.
— Что еще я могу для тебя сделать? — спросил он, и я поняла, что получу все, о чем ни попрошу. Но почему-то мой мозг отказался работать. Для счастья мне было достаточно оставаться здесь. — Мы на месте. Запомни, на чем мы остановились. Линкольн потянулся снять меня со своих колен, но я вцепилась в него, чем вызвала лишь смех. Я не хотела его отпускать. — Обещаю, горошинка, что посажу тебя к себе на колени сразу же, как только смогу. Клянусь тебе, — прошептал он, поцеловав меня под ухом. Уловив в его голосе искренность, я поверила ему.
Я кивнула, и Линкольн опустил разделитель между салоном и водителем.
— Еще секунду посиди в машине, — велел он человеку за рулем, прежде чем поднять разделитель и открыть автомобильную дверь. Затем Линкольн потянулся ко мне. Он вывел меня из машины, и я поняла, что мы оказались на какой-то подземной парковке.
Застав меня врасплох, Линкольн опустился передо мной на колени и принялся разглаживать мою юбку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Повернись, — когда я послушалась, он поправил ее еще и сзади. — Прежде чем мы пойдем, нужно убедиться, что все прикрыто. Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел то, чего не должен, — я заметила в его глазах собственнический блеск.
— Потому что оно твое? — спросила я, повернувшись к нему лицом.
Линкольн все еще стоял на коленях и выглядел немного неуместно. Казалось, на парковке больше никого не было, и за его спиной я увидела двойные двери. Запустив руки мне под юбку, он добрался до моих бедер и белья.