Читать интересную книгу Высшая справедливость - Филип Марголин

Убийство Кинга погрузило Фелицию Мосс в глубокую депрессию, но побудило ее перейти из движения борьбы за гражданские права на Уолл-стрит, где она стала знаковой фигурой афроамериканского происхождения в известной юридической фирме, стремящейся очистить свой имидж. Она работала там четыре года, в течение которых постепенно прониклась идеями движения за права женщин. Две победы Американского союза гражданских свобод в Верховном суде, которым она безвозмездно способствовала, создали ей хорошую репутацию в юридических и академических кругах. Покинув Уолл-стрит, Мосс занималась преподаванием в своей альма-матер до тех пор, пока Джимми Картер не назначил ее в федеральный районный суд. Президент Клинтон повысил ее уровень до статуса судьи апелляционного суда второй инстанции, а президент Нолан довел юридическую карьеру мисс до назначения судьей Верховного суда.

– Это моя памятная записка по делу «Вудраф против штата Орегон», судья, – сказала Гэрриет, сев напротив босса.

Судья просматривала анализ дела, пока клерк терпеливо ожидала ее реакции.

– Так, ты полагаешь, что нам не нужно истребование дела? – спросила Мосс, закончив чтение.

– Нет, не нужно, – убежденно сказала Гэрриет. – Возьмем двукратное привлечение к ответственности. Это не тот случай. Да, Сара Вудраф дважды пыталась убить Джона Финли, но первое дело было прекращено.

– После того как было избрано жюри присяжных, а она прошла наполовину унизительную процедуру суда, потому что власти скрывали от защиты решающие факты.

– Что они имели право делать, – уточнила Гэрриет. – Вудраф утверждает, что ее дело особое, но ведь она отдельное лицо. Защита всех граждан перевешивает права отдельного гражданина.

– Тебе не кажется, что применение положения о неразглашении государственной тайны должно изучаться более основательно, когда подсудимому грозит смертная казнь?

– Нет, не кажется. Характер обвинения не имеет никакого отношения к обоснованию этого неразглашения.

Мосс обсуждала с Гэрриет дело Вудраф еще несколько минут, затем прекратила разговор, когда заметила, что приближается время встречи с другими судьями.

– Ладно, я прочту твою записку более тщательно. Похоже, ты проделала работу хорошо. А сейчас – брысь. Мне нужно готовиться к встрече. Попроси Кэрри принести мне чашечку кофе. Я очень нуждаюсь в кофеине по утрам.

Гэрриет закрыла за собой дверь, судья Мосс нахмурилась. Лезак – светлая голова, но она слишком рационалистична. Ее записка по делу Вудраф, как и прочие работы, оригинальна, но сводится к заключению «закон есть закон». Закону не повредит, если ему время от времени вводить инъекцию гуманизма. Поработав с Лезак полгода, судья пришла к выводу, что Гэрриет не хватает душевной чуткости.

Мосс вспомнила о Брэде Миллере и улыбнулась. В обладании четырьмя клерками было свое преимущество. Каждый из них приносил ей на стол что-то свое. Брэд был столь же компетентен в области права, как Айви Лигерс, даже если он и не уверовал в то, что отличается в лучшую сторону в подходе к судебным делам от мальчишек из юридических колледжей высшего уровня. Его беспокоили судьбы людей, проходивших по делам. Временами его эмоции брали верх над логикой, но судья могла разобраться в этом. Приятно работать со здравомыслящим молодым человеком, который наделен изрядным чувством сопереживания.

Мосс вновь взглянула на часы и вздохнула. Не время было предаваться мечтам. В деле Вудраф было много сложных проблем, и она совершенно не знала, как будет их решать. Надеялась, что решит их согласно морали и праву, но бывали времена, когда мораль и право диктовали иной исход. Как конечный арбитр закона в этой большой стране, она была обязана следовать его положениям и прецедентам, даже когда сердце влекло ее в обратном направлении.

Глава 6

Единственное, что продлевает жизнь многих заключенных, сидящих в камерах смертников, – это прошение об истребовании дела, которое, если удовлетворено, обязывает суд последней инстанции заслушать просьбу подателя прошения о передаче дела на рассмотрение Верховного суда. Дважды в неделю груды новых петиций циркулируют в офисах судей, где судебные клерки пишут меморандумы с рекомендациями удовлетворить или отказать в прошении. Верховный судья рассылает «перечень вопросов для обсуждения», который включает дела, заслуживающие внимания. Каждый член судейской коллегии может добавить в этот список другие дела.

Решения удовлетворить или отказать подателям тысяч петиций, наводняющих суд каждый месяц, принимаются в отделанном дубовыми панелями конференц-зале, который примыкает к офису верховного судьи. В заседании принимают участие только судьи. Никакие другие представители судебных инстанций, включая клерков – помощников судей, туда не допускаются. Конференц-зал освещается люстрами или естественным светом через окна. По бокам окон размещаются полки, заполненные отчетами о судебных решениях. Над камином из черного мрамора висит мрачный портрет Джона Маршалла. Четвертый верховный судья Соединенных Штатов наблюдает сверху, как его потомки-юристы занимают предназначенные для них места за длинным столом из красного дерева, на поверхности которого лежат заточенные карандаши и желтые судебные блокноты.

Член судебной коллегии Фелиция Мосс вошла, хромая, в конференц-зал, опираясь на эбонитовую палку с серебряной рукояткой. Палку подарили ей помощники судьи по случаю ее возвращения на работу после операции протезирования тазобедренного сустава, произведенной тремя годами ранее. Судья Мосс расположилась в одном из кресел из черной кожи с высокой спинкой, которые окружали стол конференц-зала. Она заметила, что присутствовали все, кроме Рональда Чалмерса. Как только она уселась, верховный судья Оливер Бейтс кивком подал знак. Самый молодой из судей, Уоррен Мартинес, притворил дверь. Верховный судья начал заседание.

– Отсутствует Рон, – вмешалась Мосс.

– Извини, Фелиция, – понизил голос верховный судья, – я всех предупредил до твоего прихода. Рон задержится, и просил нас начать без него.

Мосс нахмурилась.

– Что с ним? Он не пропускал ни одного заседания, с тех пор как я работаю в Верховном суде.

– Он не сообщил мне, в чем дело. Просто сказал, чтобы мы работали без него, так что начнем. Нам нужно многое обсудить.

В течение следующего часа судьи рассмотрели судьбу нескольких ходатайств об истребовании дел, перед тем как перейти к делу «Вудраф против штата Орегон». Напротив Мосс сидел бочкообразный, широкоплечий Миллард Прайс, бывший председатель Ассоциации американских адвокатов, заместитель генерального атторнея[2] США и ведущий компаньон фирмы «Рэнкин, Ласк, Карстерс и Уайт». Прайс обладал легким характером и всегда был готов разрядить шуткой напряженную атмосферу, но Мосс показалось, что в это утро он выглядит весьма раздражительным. Как только верховный судья назвал дело, Прайс подался вперед.

Уоррен Мартинес попросил возможность дать ему высказаться об этом деле и объяснил мотивы, по которым считает, что прошение о его истребовании должно быть удовлетворено.

Верховный судья Бейтс и Кеннет Маццарелли возражали против удовлетворения ходатайства. Судья Мосс заняла выжидательную позицию и решила держать свое мнение при себе. Миллард выступил одним из последних.

– Все это пустая трата времени, – заявил он. – В данном случае я не вижу оснований для удовлетворения ходатайства.

Мосс удивила столь жесткая позиция Прайса в таком важном деле. Судья по многим вопросам придерживался консервативных взглядов, но отличался умеренностью в социальных вопросах, а также справедливостью и непредубежденностью в делах со смертным приговором.

– Аргумент о двойной ответственности легковесен, – продолжал Прайс. – Когда Вудраф обвиняли в убийстве Финли в первый раз, дело прекратили из предубеждения. В другой раз ее обвинили в связи с совершенно иными обстоятельствами.

– Но ведь именно власти несут ответственность за ее обвинение в первом случае, – возразил Мартинес.

– Это определенно напоминает случай с Брейди, – присоединилась к дискуссии судья Мэри Энн Дэвид. – Власти были обязаны обеспечить защиту оправдательными материалами, находившимися в их распоряжении. Я не думаю, что соображения национальной безопасности могут быть выше этой обязанности, особенно когда ставкой является жизнь подсудимого.

– Такое мнение основано на предположениях и теории заговора, но не на фактах, – выпалил в ответ Прайс.

Он казался обескураженным, и Мосс находила это странным. Обычно Миллард аргументировал спокойно и обоснованно. Этот выпад был совершенно для него нехарактерным.

Перед тем как дискуссия смогла продолжиться, дверь открылась и в конференц-зал вошел Рональд Чалмерс – подавленный, с опущенными плечами.