Читать интересную книгу Второй синдром Геракла (СИ) - "Корольков"

© Василий Росов

День рождения. Уже второй. Не помню, ни одного из «прошлой жизни» до седьмого. Вообще. Или их не отмечали или? Вот восьмой помню, посиделки были не великие, но подарок. Шикарный немецкий трактор на батарейке. Классический универсал без кабины. А то как скорости переключать и баранку крутить. Прозрачный мотор, рядная четвёрка, поршня ходили согласованно. Две скорости вперёд, одна назад. Фантастика, таких я больше не видел. Да и сейчас нет, наверное. Интересно где такие делали? Я ведь специально искал такой, сыну хотел показать. Но не нашёл, только гусеничный. Колесных типа «Беларуся» нет, и знатоки говорят не выпускался никогда. Настораживает, может? Нет об этом я подумаю завтра.

Ну это я отвлёкся. Притащили стол от БабНасти. Куренков нажарили, картоха, куда без неё. Женя музыку забацал. Вся семья в сборе. Бабушки, дядька, тётки, ну и мы конечно.

Дедов нет, папкин на фронте погиб, 17 июля 1941. Мамкин с войны тихарится, ну там вообще мексиканский сериал. Вот такая у нас семь и я. БабФиона с Колькой отрезанный ломоть, БабЗина, с ДедСтепой далеко живут, аж на Станции, я у них пока редко бываю.

Ну понятно взрослым по стопочке, Женьке, как и нам пока компот. С этим строго, хотя он уж попробовал разного. Но не пристрастился как его кореша, Лумумба и Ко.

А мне книжку — гармошку подарили. Картонную раскладную. Маяковского, «Что такое хорошо».

Наверное, можно уже и «читать научится». Тут вон по куплету на страничку присутствует. Или подождать? Родители рады будут, Женя с Валей тем более, не буду их донимать книжками. А вот бабушки насторожатся, чего это вдруг? День авиации тоже не забыли. БаЛюба вспомнила что его с тридцать шестого отмечают, аккурат отец мой родился. В общем семейное торжество. Хорошо, надо почаще затевать такие посиделки, можно и без выпивки.

Сижу, кручу книжку. Вдруг из-за спины, младшая тетка, — тычет в книжку пальчик.

— Про такого пишут тут, — продолжаю, — он хороший мальчик.

— Кроха сын, — это уже папка.

Лезу к нему и в тему:

— К отцу пришел и спросила кроха: Что такое хорошо, а что такое плохо?

Валя берет книжку:

— А давайте с начала. Кто вспомнит, тот и продолжает.

— Я, я первый! — и начинаю заново.

Про меня книжка и подарок. Уф, а ведь почти спалился. БабНастя вон как зыркает. Чем бы её отвлекли, мне то нельзя. Так и усугубить не долго. Сижу у отца на руках, башкой верчу. Радуюсь совместному действу. Молодец младшая тетка, тамадой будет. Ей в центре внимания нравится. Надо это развивать. В прошлой жизни, когда Женька, «Рекорд» чинил, она всегда новости «из телевизора» рассказывала.

Жаль стих короткий, но всем досталось что рассказать. Хорошо бы зимой это закрепить и развить. А то бабки мои контрились потом. То меня не могли поделить, то ещё что. То кошка какая пробегала между ними. Семье такое не на пользу. И где— то в этих радостных размышлениях я уснул. И что характерно проспал до утра. Там то в зрелом возрасте порой вообще через сутки спал. А тут аки младенчик. Ну так я он и есть.

1965 19 августа

А на утро был банальный четверг. Все уже разбежались. Я в колыбельке просыпаюсь.

— Ну что, бабушка Настя за столом с моей первой книжкой, внучок — первачок, выспался?

— Хорошо вчера посидели, да баб?

— Ага, и выпили, и закусили, и морду никому не набили, соглашается бабушка.

— А должны были набить? — типа удивляюсь я.

— Папашка твой горазд за правду матку, когда её не по делу режут вступиться.

— Так все свои же и вместе книжку читали, или я чего не вьехал?

— Вот то и хорошо, что свои и вместе, — вещает бабНастя.

— Почаще бы так, гуртом и батьку бить сподручнее, — вставляю свой пятачок.

— Экак заговорил, нахватался то где! — негодует бабушка.

— От Женькиных друганов чего не услышишь.

— Так они и матерятся уже во всю, — строжеет бабушка.

— Это я на мамке проверил, если не то слово скажу она поругает чуть, так не сильно. Понимает, что я всякого нахватаюсь. Учит меня.

— Ну а как мать она или кто, как ты думаешь, внучек?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мать и ты материна мать и Валька, и Женя, и папка, все учите, не по книжкам же мне, читать, когда ещё выучусь?

— А отцова мать? — гнет бровь бабушка.

— Ну она наставляет, поэтому больше проверять приходится.

— Ишь разборчивый.

— Ба, а ничего что мне два вчера стукнуло, а ты как с папкой беседуешь?

— Кто как заслуживает, такой и разговор, нешто я не понимаю или совсем уж за старую держишь?

— Ну ты что, баб, а Женя?

— Тут малость по-другому, сын всё-таки. Где пристрожу, где и надавлю, в воспитательных целях. Кодла у них шебутная, как бы куда не влезли и наш за компанию.

— Да не должен, ба, не дурак ведь, малость наособицу уже и цель есть.

— Это да, учиться бы пошел, вздыхает бабНастя, мало уже восьмилетки.

— Не хочет дальше учиться, зарабатывать хочет, самостоятельности. Может зря ты его строжишь, ба?

— Кабы знать. Он хоть и второй, а сын то единственный. Да и безотцовщина к тому же. Был бы Славка постарше глядишь был бы пример. Хотя какой там пример, одно расстройство, а не зять.

— Дак надо исправлять пока есть возможность, вздыхаю я надеюсь, что есть.

— Упёртый твой папашка. Даже мать не слушает.

— Может в том и дело, она с мальства норовит его в своей воле держать, перегибает? Мадама она у нас уж больно волевая, а он противоречить не может, потому и выпивает, — двигаю следующий аргумент.

— Занять его надо, учится пусть, как бы не бросил, — нагнетает бабушка.

— Я ему брошу, спать не буду, убедю. Или убежу, ба как правильно?

— Ладно, не майся, в школе все разъяснят, успеешь, внучок.

— Это еще пятилетку ждать. А говорить сейчас надо.

— А не рано? Учёные беседы заводить? Не мал золотничок?

— Да уж куда ждать? Сама видишь мамку на другую работу переводить надо, а папку с Женькой учить? А там и Валька подрастет и мне в школу лучше подготовленным идти.

— Эка разложил, распланировал, хоть сейчас в горсовет, — треплет бабушка меня по макушке.

— Так время не ждёт. Ба, посмотри в телевизор. Как всё меняется, сколько всего напридумывали, настроили. Так и вовсе побоку пролететь можно.

— Тебе-то куда торопиться?

— Мне то можно и погодить, а вот папке с Женей уже никак нельзя. Да и мамке бы поучится надо бы, пока молодая.

— Так пошто бабе ученость? Я так вот обошлась.

— Время другое, раньше то все не так было, да и не дело с цементом и красками и тяжело, и вредно это.

— Ишь, забота, меня уже обнимают и целуют.

Аж на слезу прошибло, это сколько лет прошло и снова. А и хорошо, что снова и все живы и всё хорошо.

1965 Зима

Зима, сугробы пушистые, выше меня. Мы уже не в бараке живем, в одном коридоре, но опричь от бабушек, а в «отдельной» квартире. Домик разделен пополам и еще пополам. Но это я уже потом узнал на следующее лето, а зимой в сугробах мне еще не видать и окна все Мороз раскрасил уже давно. Праздники прошли, посты закончились. «Мороз и солнце» – куда уж ярче высказать.

Снаряженного шибко по - зимнему меня выставляют за порог. Снег искрит, хрустит под валенками. Иду на непонятные звуки. Не заблудиться – тоннели тропинки, как метро проложены. Заборчик, калитка приоткрыта. Из сарайки шум топоток какой-то. Это я только потом, по весне разглядел что там куры и утки и петух еще зловредный. Выходит отец в руках что то белое с красными растопырками. Чурочка у забора стоит, топорик к ней прислонен. На ресницах иней пока проморгался, глаза прочистил, только слышу «гык, гы гыы, гык, хрясь». Шлепнулась утка безголовая в снег, крыльями хлопает, на ноги встает и бежит прямо на меня. Кровь хлещет, а шубейка новая никак нельзя испачкаться. Подхватываюсь и со всех ног к дому к маме. А тропка одна, утка за мной как по рельсам несется не свернуть. «Мама!» Взлетаю высоко, высоко. У мамы на руках никакие напасти не страшны. Меня потом сосед - детский врач на пенсии по кличке "Пилюлькин" всегда дразнил. Чуть что "Мама я запачкался". Я вот некоторые вещи вообще не переношу, а большинство людей их даже не замечает, считает обыденной рутиной. И наоборот тоже, то что мне просто и понятно многих пугает до усрачки. Жизнь то у всех разная и опыт, сын ошибок трудных по-всякому копится. Я стараюсь ничего мимо глаз и ушей не пропустить, всяко лыко в строку ввязать. Но тихарюсь пока. Чтение, письмо даже от себя скрывать стараюсь. Говорить тоже пока пытаюсь поменьше. Ну спрашиваю, но покороче и то что никого не удивляет.