Читать интересную книгу Террор. Кому и зачем он нужен - Стариков Николай

Наиболее известна судьба эсерки Марии Спиридоновой. Эта 20-летняя девушка из дворянской семьи начала свою террористическую карьеру 29 января 1906 года, когда несколькими выстрелами из револьвера смертельно ранила в Борисоглебске жандармского полковника Гавриила Луженовского. Ее приговорили к смертной казни через повешение, которую потом заменили бессрочной сибирской каторгой. Сразу после Февральского госпереворота 1917 года А. Ф. Керенский, ставший министром юстиции Временного правительства, подписал террористке помилование. Первое время Спиридонова шла вместе с большевиками, которые даже выдвинули ее в начале января 1918 года на должность председателя Учредительного собрания. Но уже через полгода после попытки июльского эсеровского мятежа 1918 года в Москве она была арестована чекистами. Потом амнистирована «за особые заслуги перед революцией», но через полгода вновь оказалась в тюрьме. Потом побег – и вновь пойманная Спиридонова оказалась в психушке. Далее выход на свободу и постоянный надзор ВЧК-ГПУ. Органы ни на минуту не оставляли опасную террористку без внимания, поэтому ее попытка убежать за границу в 1923 году, чтобы оттуда вновь начать борьбу привычными для эсеров террористическими методами, провалилась.

Здесь стоит отметить, что летом 1922 года в Советской России решили вообще ликвидировать эсеров как политическую силу, и поэтому попытка Спиридоновой убежать за границу могла спутать все карты. В Москве с 8 июня по 7 августа 1922 года прошел суд над эсерами: на скамье подсудимых 32 человека, бывшие боевики и идеологи, часть из которых уже стали членами ВКП(б). Большинство подсудимых получили небольшие сроки заключения, а вынесенные 12 эсерам смертные приговоры были «отложены на неопределенный срок». Такая мягкость объясняется желанием руководства страны ликвидировать эсеров как партию, как идею террористической борьбы. Поэтому ГПУ настоятельно «рекомендовало» группам эсеров в разных городах страны провести одно последнее партийное собрание и публично заявить о роспуске и ликвидации этой кровавой террористической организации. Почему это было важно для молодой Советской России? Потому что террористы ничем другим, кроме террора, заниматься не могут. И если они связаны с зарубежными силами, то вопрос только в том, когда старые связи вновь приведут к взрывам и крови.

В 1925 году Марию Спиридонову переселили в Самарканд, а в 1928-м – в Ташкент, в 1930 году вновь отпустили. В 1937 году – новый арест «за организацию контрреволюционной террористической деятельности». В сентябре 1941 года была расстреляна при оставлении Красной армиией Орла, где отбывала срок в тюрьме. Оставлять опытнейшую и авторитетную террористку немцам ни в коем случае не хотели. Поразительно, что Мария Спиридонова реабилитирована в России в 1992 году. Видимо, убийство полковника спецслужб и террористическая деятельность преступлением у тех, кто занимался реабилитацией, не считается.

Но вернемся в ту эпоху, когда будущие лидеры Советского государства находились либо в эмиграции, либо в ссылках и тюрьмах. Эсеры в тот момент убивали, объясняя свои действия красивыми идеалами и борьбой. Чем действия террористов начала ХХ века отличаются от черных дел запрещенной в России экстремистской организации Исламское государство – ИГИЛ? И те и другие убивают, во имя неких своих идеалов несут смерть и разрушение.

Сегодня, когда соцсети диктуют образ действий, понятно, что эпидемия террора, охватившая Россию, показывала страшный пример и для тех, кто никакого отношения к партии эсеров не имел. К примеру, 16 июня 1904 года в Гельсингфорсе (Хельсинки) в здании финского сената был смертельно ранен генерал-губернатор Финляндии Н. И. Бобриков. Стрелял в него Евгений (Эйген Вальдемар) Шауман, сын бывшего финского сенатора. Согласно современному финскому описанию этого преступления, которое считается подвигом в борьбе за независимость, две пули рикошетом отскочили от пуговицы и ордена, но третья разорвала пряжку на куски и угодила Николаю Михайловичу Бобрикову в живот. После чего террорист тотчас же застрелился на месте преступления, дважды выстрелив себе в сердце.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сейчас говорят о начале политики «русификации», которая, мол, и подтолкнула некоторых финнов к борьбе. Но так ли это? На самом деле генерал Бобриков проводил в жизнь реформы, суть которых была в унификации жизни в империи. Ликвидировались отдельные финские воинские части, которые становились частью Русской императорской армии, русский язык становился обязательным к изучению в Финляндии наряду с финским и шведским. Русский становился государственным языком в части Российской империи! Ужас! Выходит, стреляем в губернатора, потому что в Гельсингфорсе начнут в гимназиях учить русский язык? В это трудно поверить, но спустя почти век полного нахождения Финляндии в составе России русский язык как государственный на ее территории не использовался. Отменялась особая финская таможня, основывалась русская правительственная газета. Тут впору удивляться, что всего этого не было сделано еще при Петре I.

Евгений Шауман имел антигосударственные взгляды уже давно. В феврале 1902 года во время разгона казаками «протестующих» в столице русской Финляндии Гельсингфорсе ему рассекли нагайкой лоб. В ответ Шауман стащил казака с лошади и ударил его финским ножом. Правда, он только порвал станичнику шинель, но факт, согласитесь, весьма говорящий. Или причина в том, что упомянутый уже резидент японской разведки полковник Мотодзиро Акаси в Берлине встречался в 1904 году с представителем финской «оппозиции» Конрадом (Кони) Циллиакусом и нашел с ним полное взаимопонимание. Стараясь за японские деньги попробовать объединить все антигосударственные силы, Циллиакус в 1904 и 1905 годах организовал в Париже и Женеве два мероприятия под громким названием «Конгресс угнетенных народов России»[24]. С конечным призывом к вооруженному восстанию. Вам это ничего не напоминает из более поздней истории нашей страны?

Так было ли внешнее влияние на события в Финляндии? Или все демонстрации протеста, на одной из которых будущий убийца генерал-губернатора Бобрикова получил нагайкой по голове, «сами собой» собрались? Великобритания, имея в то время официальный союз с Японией, не только дала японцам деньги (кредиты) на строительство флота, но и на войну с Россией. Целый пароход с оружием для финнов и других революционеров пошел в Россию из Лондона и назывался «Джон Графтон». На нем 15 500 винтовок, 2,5 миллиона патронов, 2500 револьверов, а также много взрывчатки. «Джон Графтон» сел на мель в Финском заливе в августе 1905 года, груз лишь частично попал в Финляндию. А вот капитаном этого судна был некий Йон Нюландер, ранее принимавший участие… в планировании покушения на Бобрикова![25] При этом умереть, судя по всему, он должен был обязательно: «Раненого генерал-губернатора почему-то отправили в больницу не сразу, а с задержкой в несколько часов. Все это время он провел в своем доме без оказания необходимой помощи. Операция началась с опозданием в несколько часов, которые, возможно, стали роковыми»[26].

Россию просто залила волна терроризма. Вот лишь неполный перечень того, что начало происходить в нашей стране. Легкость осуществления терактов необыкновенная – это показывает нам, в каком состоянии тогда находились российские спецслужбы, охрана госчиновников и общее противодействие террору.

28 июня 1905 года от руки террориста погибает московский градоначальник граф П. П. Шувалов. Прием эсера-боевика Куликовского очень прост: записаться на прием к чиновнику, одеться поприличнее. Прийти, достать «браунинг» и застрелить. Московский военно-окружной суд приговорил террориста к смертной казни, которую потом ему заменили бессрочной каторгой. В 1923 году бывший террорист П. А. Куликовский покончил с собой[27].