хмыкает. — Она, наверное, где-то там, получает двойки.
Брэн отталкивает свою тарелку, его нос наморщен.
— Не тот образ моей младшей сестры, который мне нужен.
Ава бросает в рот картошку фри.
— Вот почему я сказала «двойка», а не «член».
Реми ухмыляется.
— Кто-то упомянул член?
— О, посмотрите на это. Кто-то признает, что он таковым является. — Сесили скрещивает руки на своей рубашке, на которой изображен милый кот с пистолетом, стреляющий словами «Пиу, пиу, мудак».
— Я? — губы Реми растягиваются в ухмылке чеширского кота, но это все равно не отменяет его симметричного красивого лица. — Скажи слово, Сес. Ч-Л-Е-Н. Не будь ханжой.
Она откидывает назад свои серебристые волосы.
— Ханжа? Я предпочитаю границы.
— Зеваю. — Реми притворяется, что заснул. — Разбуди мою светлость, когда у этой зануды начнется жизнь.
Так Реми называет себя, «моя светлость», из-за своей благородной крови. В то время как все остальные считают это высокомерием, я нахожу это очень милым.
У него характер беззаботного ангела — хотя Ава и Сесили утверждают, что он дьявол-гедонист. Реми был одним из первых людей, которые мгновенно ко мне привязались, и я никогда этого не забуду.
— Прекрати. — Брэн подталкивает его.
Сесили готова к тысячному раунду препирательств, но потом видит меня и отступает.
— О, Анни. Ты в порядке?
— Абсолютно в порядке. Физический осмотр проводила сама Ава.
— Это точно. — Моя подруга поглаживает свою виолончель. — Внешне она в порядке.
— Они знают, кто это сделал? — спрашивает Сесилия.
— Понятия не имею. Ты же знаешь, я в это не вмешиваюсь. — Я улыбаюсь, доставая свой контейнер с едой.
Мое ОКР может быть спровоцировано крошечными, глупыми деталями, например, тем, что один из моих контейнеров для салата стоит не на одном уровне с другими.
Моя кровь бьется о грудную клетку, и звуки кафетерия начинают заглушаться.
Я быстро расстегиваю контейнеры, наполненные здоровой пищей, расставляю их перед собой и дышу только тогда, когда все идеально.
Шум внешнего мира медленно, но верно проникает обратно.
— Кто еще это может быть? — Реми откинулся в кресле, потягивая кофе со льдом. — Возможно, Змеи.
— Разве они не из того же университета? — спрашивает Ава. — Наш клуб, скорее всего, будет иметь с ними дело.
Брэн качает головой.
— Элита сейчас не в плохих отношениях с Язычниками Змеи, однако, были унижены ими, особенно после последнего налета на их особняк, и более склонны к действиям.
— Все это слишком запутанно, — говорит Сесили. — Кто-то мог пострадать во время пожара.
— Никто не пострадал, — повторяю я слова Джереми. — Не волнуйтесь.
— Все равно. Мне это не нравится. — Она пожевала нижнюю губу, потом полезла в рюкзак и достала фиолетовую ручку с пушистыми перьями. — Я нашла это в своем ящике, и я больше не пользуюсь ею, поэтому я подумала о тебе, Анни.
Я хватаю ее обеими руками.
— Это так мило, спасибо!
— В любое время.
Разговор идет о вражде между тремя клубами, двумя из Королевского Университета — Язычниками и Змеями — и одним из КЭУ — Элитой.
Говорят о войне, соперничестве и расплате, но я не обращаю на это внимания.
Мой взгляд все время устремлен на вход в поисках намека на знакомую высокую фигуру. Я почти доедаю свою еду, но его не видно.
Никто о нем не говорит.
Поэтому я поднимаюсь и спрашиваю непринужденным тоном:
— Кстати, а где Крейтон?
— О, Крей-Крей? — говорит Реми между неслышными хлюпаньями. — Наверное, где-то спит. Этот отпрыск сказал, что не спал прошлой ночью.
Интересно, почему?
Что я также нахожу восхитительным в личности Реми, так это то, как он называет Крейтона отпрыском. Они двоюродные братья по материнской линии, но Реми полностью экстраверт, который его усыновил.
Я позволяю им вернуться к обсуждению пожара и махинаций в клубах, а затем говорю, что вернусь.
Скорее всего, не вернусь, но в маленькой лжи нет ничего плохого.
Обычно я уже иду работать волонтером в местный приют для животных, так как после обеда у меня нет занятий, но я сделаю это позже.
Запихнув свои контейнеры обратно в сумку, я выскальзываю из кафетерия и направляюсь в бизнес-школу. По дороге я приветствую всех, кто здоровается или даже смотрит на меня.
Часть меня знает, что все эти люди хотят быть на моей стороне только из-за печально известной репутации моего брата и мафиозного статуса моего отца, но это нормально.
По крайней мере, Ава и остальные любят меня за то, что я есть, а не за мою фамилию.
Несмотря на несколько попыток некоторых студентов, я не останавливаюсь, чтобы поболтать.
Видите ли, я на задании.
Мне требуется ровно десять минут, чтобы добраться до беседки на заднем дворе бизнес-школы.
Конечно, кто-то лежит на скамейке, в тени. Скрытый от прохожих и посторонних глаз.
Я знаю об этом только потому, что Реми предлагает любую информацию, о которой я прошу.
Я останавливаюсь и смотрю на мрачное небо, которое загораживает солнце каждые несколько секунд, словно в ярости от его наглости продолжать проглядывать.
Деревянная беседка стоит в уединенном месте заднего сада, где не так много студентов.
Именно поэтому я думаю, что ему здесь нравится.
Глубоко вдыхая, я иду как можно более непринужденно. Но даже если мир не видит этого, я чувствую скованность в своих шагах. Тяжесть на груди. Дрожь в губах.
Соберись, Анника.
Парень, который лежит на скамейке, подогнув ногу и подложив руку под голову, выглядит умиротворенным.
Он одет в джинсы, низко висящие на бедрах, и толстовку с капюшоном, распахнутую вверх, обнажая пресс и V-линию.
Я сглатываю, заставляя свой взгляд сфокусироваться на его лице.
Это совершенно не лучшая идея.
Его лицо — царственное. Он обладает такой красотой, которая взывает к тебе без слов. Острая линия челюсти, высокие скулы и очерченные губы.
Его каштановые волосы, короткие по бокам и длинные на макушке, уложены в беспорядочную прическу, и это самая красивая прическа, которую я когда-либо видела. Мне всегда было интересно, на что похожи эти длинные пряди.
Интересно.
Это все, что я делала с тех пор, как встретила эту загадку. Я гадала, представляла, мечтала.
Но все они разбились об одну мрачную реальность.
Он не хочет иметь со мной ничего общего. Или, по крайней мере, я так думала.
Дело в том, что его незаинтересованность должна