Читать интересную книгу Плавающий город - Жюль Верн

Мы снова двинулись в путь, увеличив ход, Несмотря на сильный ветер, корабль не поддавался ни боковой, ни килевой качке. Стало темнеть, и с наступлением ночи берег Валлийского графства совершенно исчез из виду.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующий день, 27 марта, «Грейт-Истерн» шел вдоль неровного берега Ирландии.

Моя каюта находилась в первом этаже носовой части корабля. Это была маленькая комнатка, очень светлая, благодаря двум широким люкам. Каюты второго этажа отделяли ее от общего зала, так что мне не было слышно ни шума голосов, ни звуков роялей, на которых всегда кто-нибудь бренчал. Комната эта походила на уединенную хижину, находящуюся на окраине шумного города. Обстановка ее состояла из диванчика, кушетки и умывальника.

В семь часов утра я вышел на палубу. Там было уже несколько пассажиров. Нас слегка покачивало. Несмотря на сильный ветер, море, однако, не могло чересчур разыграться, так как в этом месте оно было защищено берегом.

Поднявшись на рангоут, я стал любоваться длинным профилем этого берега, названного изумрудным благодаря покрывавшей его зелени. Несколько уединенных домиков и белый дымок проходившего между холмами поезда оживляли ландшафт.

Море, отделявшее нас от суши, было грязно-зеленого цвета. Ветер усиливался. «Грейт-Истерн», не будучи еще на полном ходу, то и дело обгонял пароходы, из труб которых клубился густой черный дым.

Вскоре мы увидели Квин-Таун, маленький порт с целой флотилией рыбаков.

Все проходящие мимо пароходы и корабли сдают здесь почту, которая через несколько часов доставляется поездом в Дублин. Там ее ожидает пакетбот, проходящий пролив с быстротой восемнадцати миль в час и сдающий ее в Ливерпуль, Отправленная таким способом корреспонденция приходит на день раньше той, которую доставляют самые быстроходные трансатлантические суда.

Не успел я спуститься на палубу, как увидел капитана Мак-Эльвина. С ним шел молодой человек, высокого роста, блондин, по походке и по манерам типичный английский офицер.

— Позвольте представить вам моего друга, Арчибальда Корсикана, капитана Двадцать второго полка английского корпуса в Индии, — сказал мне Фабиан.

Мы раскланялись.

— Нам так и не удалось поговорить с вами, Фабиан, — сказал я капитану Мак-Эльвину, пожимая ему руку. — Я только успел узнать, что вы здесь отчасти благодаря мне, и если это действительно так…

— Без сомнения, мой друг, — прервал меня Фабиан, — Прибыв в Ливерпуль, мы с капитаном решили ехать на, пароходе «Китай», как вдруг нам сообщили, что «Грейт-Истерн» опять отправляется в Америку и что вы находитесь в числе его пассажиров. Таким образом случай давал мне возможность попутешествовать на великолепном корабле в вашем обществе, которого я был лишен в течение трех лет. Изменив свое решение, я тотчас же взял место на «Грейт-Истерне», капитан Корсикан последовал моему примеру, и через некоторое время тендер доставил нас сюда.

— Я уверен, — сказал я, — что ни вы, ни капитан Корсикан не будете раскаиваться в тому что променяли «Китай» на «Грейт-Истерн». Путешествие по океану на этом огромном пароходе, несомненно, понравится вам. Ну а теперь поговорим о вас. Полтора месяца тому назад я получил ваше последнее письмо со штемпелем Бомбея и был убежден, что вы до сих пор там.

— Вот уже три недели, как мы выехали оттуда, — ответил Фабиан. — Последнее время мы занимались охотой больше, чем службой. Капитан Арчибальд даже прославился как ярый истребитель тигров. Но вот, сжалившись над этими несчастными животными и решив дать им немножко отдохнуть от нашего преследования, мы взяли годовой отпуск и отправились в путь. Проехав Красное море, Суэц и Францию, мы очутились наконец в нашей старой Англии.

— Ну, теперь-то уже мы не в «нашей старой» Англии, — сказал, улыбаясь, капитан Корсикан. — Хоть это и английский корабль, но он зафрахтован французской компанией и везет нас в Америку. Три флага различных национальностей, развеваясь над нами, напоминают о том, что мы стоим на франко-англо-американской почве.

— Все равно, — сказал Фабиан, лицо которого вдруг сделалось грустным. — Все равно, лишь бы как можно лучше провести время отпуска, забыть все старое и запастись новыми впечатлениями. Через несколько дней я буду в Нью-Йорке, где меня ждет сестра. Я не видел ее уже несколько лет. Затем мы отправимся к Великим озерам, спустимся по Миссисипи до Нового Орлеана, поохотимся на Амазонке, а потом из Америки переправимся в Африку, где львы и слоны, вероятно, уже собираются праздновать прибытие капитана Корсикана; оттуда же отправимся обратно к сипаям предписывать им законы метрополии.

Все это Фабиан произнес с принужденной веселостью, он заметно волновался. Казалось, у него на душе было какое-то горе, которое он старался забыть и о котором я ничего не знал. Капитану Корсикану, как я заметил, все было известно, и он глубоко сочувствовал Фабиану. Преданность этого английскою капитана Мак-Эльвину, который был несколькими годами моложе его, носила чисто братский характер и в случае надобности могла дойти до героизма.

Наш разговор был прерван звуками трубы, которые напоминали пассажирам о том, что через четверть часа будет завтрак. Четыре раза в день раздавались эти звуки, к удовольствию публики: перед завтраком, в половине девятого, перед полдником, в половине первого, перед обедом, в четыре, и, наконец, в половине восьмого, перед чаем. В несколько минут палубы опустели. Пассажиры перешли в большие столовые. Мне удалось поместиться между Фабианом и капитаном Корсиканом.

На корабле не ощущалось ни малейшей качки. Официанты обходили всех, подавая вкусные, прекрасно приготовленные кушанья. По особому требованию и за отдельную плату можно было получить вина, ликеры и эль. Калифорнийцы пили много шампанского. Молодые мисс, худенькие и бледные, с жадностью уничтожали кровавый ростбиф. Длинные миссис ели яйца всмятку. Аппетит у всех был прекрасный, и все чувствовали себя как нельзя лучше. Трудно было представить себе, что находишься в открытом море, а не в ресторане одного из парижских бульваров.

После завтрака все разошлись по залам. Дети бегали, играли в мячик, в серсо и чувствовали себя так, как будто они были в Тюильри, а не на корабле. Мужчины курили, беседуя между собой, дамы же занимались рукоделием, читали или разговаривали. Несколько полных американцев с большими животами лениво покачивались в креслах-качалках. Корабельные офицеры ходили взад и вперед. Аккорды рояля, как бы старавшиеся заглушить друг друга, смешивались с шумом ветра и со звуками органа, находившегося в большом кормовом зале.