Она знала, что именно заточение странника в Башне Стихий и стало основной целью короля и придворной чародейки. Однажды в тюрьме вольный заикнулся об этом, совершенно поверив в то, что прикончит упрямую магичку, а планы Рогара схоронит вместе с ее не способным ничего вымолвить языком.
— Как ты наивна! — захрипел тогда вольный, явно утомившись от продолжительного допроса. — Лишь слегка пораскинув мозгами, можно догадаться, что Рогар поступит опрометчиво, казнив странника. Люция давным-давно донесла, что этот… разноглазый очень могущественный маг… в перспективе, конечно. А зная о навязчивой идее короля, которую он уже столько лет несет народу и пытается воплотить в жизнь в Башне Стихий, — рассчитывать на скоропостижную смерть… Как его там? Сарвилла? Нелогично. По крайней мере, сейчас, когда Магистр Стихий наконец вывел какую-то формулу, которая поможет воплотить задуманное в жизнь. Какие бы между королем и врагом государства номер один ни были разногласия, война с Творсом всегда была в приоритете. По Дордонии ходят маленькие горстки волшебников, а у тамошнего императора уже собрана великая армия магов, способных растоптать в пух и прах и Дордонию, и Туурин, и эльфийские леса с гномьими горами. Лишь Вольные Города останутся не тронуты. Из политических соображений, как ты сама догадываешься. Да и Холденфелл с его Расколотыми Островами сейчас никому не сдался, потому как не хер там ловить, кроме рыбы.
Вольный говорил еще долго, но Ноэми предпочла не выслушивать заново весь его рассказ в собственных воспоминаниях и, вернувшись в реальность, сосредоточила взгляд на рунах, нанесенных на лезвие знакомого клинка.
— Госпожа! — один из гномов резким возгласом заставил Ноэми слегка вздрогнуть. — Вижу, меч вам приглянулся. Если желаете подержать в руках и взглянуть как можно ближе на столь доселе невиданное произведение искусства, то прошу монеты сперва пожертвовать для ваших бедных слуг. Мы света белого не видим, знаете ли, добывая без передыха столь диковинные предметы, в то же время немало рискуя собственной шкурой.
Ноэми прошлась по гномам осуждающим взглядом.
— Добывая этот меч, между прочим, — вмешался другой гном с короткой бородой, — мы чуть не потеряли вообще все, что у нас было.
— Я знаю, — перебила чародейка и приподняла маску, показывая гномам свое лицо.
— Камень мне в почки! — охнул Гровин Баггз, растерявшись от неожиданности. — Эта ж эта! Ну и досталось тебе, человеческая женщина! А ну, парни, доставайте из заначки все, что сожрать можно. Бабу накормить надо. Ты садись вон туда. Вакин!
— Чего еще?
— Поднимай задницу с места, успеешь еще насидеться, евнух! Как звать-то тебя? Освежи память. — Гровин Баггз запрокинул голову, обращаясь к чародейке.
Ноэми запуталась в собственных чувствах и желаниях. С одной стороны, ей очень хотелось перебить гнома и прочитать целую нотацию о манерах и словах, которые положено произносить, а которые стоит засунуть в то место, название которого Баггз так часто употреблял в своей речи, но, с другой стороны, гном с таким рвением пытался ей помочь и сделать все, чтобы ей стало лучше, что сама возможность нотации ставила чародейку в положение не лучше того, в котором сейчас находился безбородый в ее глазах.
— Мое имя Ноэми. И спасибо, но я не голодна, — в конце концов она решила просто отказаться от предложения в знак протеста повадкам, которые ей были неблизки, но не ущемляя самолюбия горного жителя.
— В таком случае… — принялся отвечать гном. — Я выражу общий интерес, если спрошу. Что с тобой стряслось, женщина? Ты выглядишь хуже матери Вакина в день его родов, в тот момент, когда она увидела физиономию этого болвана, который только-только из нее вылез.
Гномы привычно захохотали. Подтрунивание над Вакином было не в новинку, но Баггз всегда так умело и ясно интерпретировал недостатки товарища, что вновь и вновь эти шутки находили отклик у друзей гнома.
— Сейчас я не в настроении об этом говорить…
— Ладно! Мы лезем уже не в свое дело. Но в беде ни в коем случае не оставим. Вот только этот праздник закончится, так сразу посадим тебя на телегу и вывезем в сторону севера, а там сойдешь, где приспичит. Добро?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ноэми, выждав паузу, в смятении еще пыталась понять, хочет она того или нет, и в конце концов кивнула.
— Вот и хорошо. А то я уже стал думать, что ты еще и умом от побоев тронулась, что над самым что ни на есть лучшим предложением раздумывать принялась. Торк!
— Чего тебе? — послышался недовольный голос из-за телеги, а следом за ним возник и его владелец. — Отлить спокойно не дашь!
— Гляди на этого оборванца! Пока ты там свои дела делал, этот все стоял пялился на наши трофеи! Пора уже плату запросить и не подпускать без золота никого ближе, чем на пять локтей.
У телеги стоял мальчишка, ростом не выше самого высокого гнома.
— Только я подошел, а ему уже плату гони! Кто вас сюда вообще пустил?! Наглых полуросликов! — зазвучал еще не сломавшийся детский голос из-под маски, а сам малец тут же юркнул в проходящую мимо толпу, скрывшись из виду.
— Вот дырявая задница! — выругался Торк. — Ради них шкурой собственной рискуешь, добываешь древности всякие, а они потом огрызаются, словно неблагодарные псы на хозяина, что им миску супа принес. Эх…
Воздух на Штормплац загудел, перебивая стенания гнома. Звук пронесся над головами бродящей по площади толпы и заставил замереть даже самых маленьких в ожидании грядущей неизвестности. Ноэми стала одной из тех, кто принялся оглядываться по сторонам в надежде обнаружить источник звука, и через несколько мгновений ей это удалось.
Со стороны Церемониального квартала шел отряд паладинов, расталкивающий зевак и прокладывающий себе путь к месту, что в зависимости от нужды служило эшафотом или центральной точкой — импровизированной сценой, на которой происходили все главные события города, будь то провозглашение нового приказа короля или современное театральное представление.
На эшафот друг за другом поднялись Рогар Вековечный, Люция — королевская чародейка, Хранитель Порядка и Сарвилл Кхолд. Несколько десятков паладинов обступили возвышенность, ограждая вновь прибывших от толпы и неожиданных сюрпризов, один из которых произошел не так давно на том же самом месте, когда странник сбежал прямиком из петли.
Один из защитников поднес рог ко рту и в очередной раз загудел на всю округу, привлекая внимание каждого снующегося по Штормплац.
— Странник пойман! — воскликнул король, после того как толпа смиренно умолкла.
У Ноэми перехватило дыхание. Она видела Сарвилла с завязанными глазами, стоящего на коленях на том самом месте, где когда-то спасла его. Каштановые волосы медведя свисали сырыми патлами ниц — они вились от влажности и жадно тянулись к земле.
— Не это ли тот южанин, у которого мы меч уперли? — Гровин Баггз, взобравшись на телегу, чтобы лучше видеть, обратился к своим, но, когда повернул голову, оказалось, что смотрит прямо в глаза чародейке.
— Тс-с-с… — Ноэми полыхнула синевой своего взбудораженного взгляда.
— Он это! Ясное дело, Гровин! Столько лет живешь, а по бабьим эмоциям еще гадать не научился! — Потом Торк резко перешел на шепот: — Смотри лучше, чтоб она дров не наломала. Не спасти его уже. Собираемся!
— Порядок в Дордонии восстановлен, жители Дастгарда и гости столицы! Завтра Совет Тринадцати вынесет приговор беглецу и явит лик закона пред всеми жителями королевства!
Толпа заревела и вновь притаилась, когда король поднял руку.
— Сегодня все вы скрыли свои лица согласно древним традициям. Но я открою вам лицо того, чье инкогнито больше не спасет его ни при каких обстоятельствах. — Он сорвал повязку с глаз странника.
Сарвилла тут же ослепило лучами разгулявшегося солнца, и он прикрыл лицо прикованными друг к другу кандалами ладонями, чтобы дать глазам время привыкнуть к свету. Однако Рогар нервно одернул руки пленника, чтобы ничто не мешало толпе разглядеть изменника своего государства.