Читать интересную книгу 6 ЛИТО - Коллектив авторов

Николай Неронов

Родился в Ленинграде в 1970 г.

* * *

Девять недель с половиной, наверное,это для долгой, счастливой,а для обычной достаточно и четырёх,чтоб познакомиться и разругаться могли выс самой красивой и умной из этихбрюнеток, блондинок, дурёх.

Если глубокое чувство, как обморок,дольше обычного длитсяи с каждым днём ты всё меньше и меньше похожсам на себя и, как месяц худой, бледнолицыйв липком тумане с ножом одиноко,пугая прохожих, идёшь,

значит, ты выпал не то чтоб в осадок,а вышел из лунного циклаи под воздействием нейротрофинов и звёздвсё принимаешь как есть, что бы там ни возникло,даже обиду и глупость чужуюиспользуешь: в собственный рост.

Только от этого толку немногои радости нету ни капли —весь этот опыт готов променять на однувстречу внезапную, как новогодние залпы,чтобы рассыпало сверху на головужёлтой соломы казну.

* * *

Больше никаких любовных писем,только эсэмэски в телеграфномстиле – без тире, без точки… простопауза, бессмысленное «мбда» —потому что, если независимв выборе любом и равноправном,можно сочинить и девяносто,сто стихотворений без труда;

весь вопрос, как удержать словамито, что так и просится наружуи течёт, как хочет, – прохудилисьвроде бы надёжные мехи.Что бы в них теперь ни заливали —всё в конце концов стекает в лужу,как бы ни был ручеёк извилист,а уста останутся сухи.

* * *

Набраться наглости и написать: в России —как будто уезжал за тридевять земель,как будто ждут тебя, как будто бы просилиоткуда сообщать, куда же ты отсель.

Не так и далеко и ненадолго ездил,и можно рассказать и можно позабыть,зачем и почему подумал невзначай,что очень может быть среди больших созвездийгорит и горяча кому-то, но кому?

Ещё не высушив промокший скарб дорожный,а фотоаппарат достать из рюкзакаи выставить фотоальбом неосторожнодля всех, для каждого  – с какого огонька?

* * *

В тот самый момент, когда кажется – всё:На всё, что задумал, на то и решился,И ветер в открытое море несёт,И парус, как наволочка, округлился.И в этот момент, когда кажется: миг —И недостижимое осуществится,И можно успеть между скал напрямикПройти там, где только что крикнула птица.И что это было? И кто нас вознёсТак непредсказуемо остервенелоПод самые веки трясущихся звёздИ вытер утёсы тряпицею белой…

Микросхема

Хотя бы что-нибудь большоеИли тяжёлое, а то,Наваливаешься левшоюИ впаиваешь в решето

Какую-то мадам ПетровуПод бок такому же Петру,Под грохот, этот шум портовый,Кровоточащий поутру.

Безрезультатно жалом тычешьВ расхлябанную колею —Вот так и слепнут сотни тысяч,Цепляясь к инобытию.

Но ей, мятежной, нет покоя —Пока отсутствует уют,Ничтожной капелькой припояОпять к земле не прикуют.

Сергей Николаев

Родился в 1966 г. в Ленинграде. Служил в армии, работал на стройках и в экспедициях, был рабочим на заводах, дворником, продавцом, рекламным агентом. Сейчас живёт в маленьком лесном посёлке под Выборгом.

* * *

Где парус неспешно плывёт в синеву,где скорбный молчит кипарис,на древних камнях Херсонеса травуколышет полуденный бриз.

Там я на понтийскую даль объективБог знает зачем наводил.Волна шелестела, на брег накатив.Что было? Что будет?.. Забыл.

Забыл я, откуда приходит бедав Поволжье и северный край.Мне только зелёная долго водавослед лепетала: «Прощай!»

Но тронулся поезд, и ветер степнойопять волновал ковыли,как воды морские, волну за волной,а вечером звёзды цвели.

О, как этот сад молчаливый потрястисненьем своим золотым!За нами, казалось, пускаются в пляси шпалы, и рельсы, и дым.

И время, казалось, подобно струне,и тьма целовала стекло.И если бы не было Бога, то мнепришлось бы придумать его.

* * *

Вот сидят у сельмага Антонов небритый и Вовка,третий день погружённый в лиловую дымку запоя.На скамейке пузырь и китайской фигни упаковка.Сосны тихо шумят, над речушкой извилистой стоя.

Не продраться сквозь эти навек непрорубные чащив изнурительных поисках полубезумного смысла.Но, когда я любуюсь на грустных людей одичавших,начинает казаться, что Бог не напрасно трудился.

Что-то в них остаётся – какая-то тонкая жилкамежду миром животных и чистого разума светом.И у Вовки стакан не дрожит, и витийствует пылкомутноглазый Антонов… И оба как люди при этом.

* * *

На этой сомнительной, грустной землеи банка гнилой баклажанной икры,и спирта бутылка стоит на столе…А есть во вселенной прекрасней миры?

Вот гость поднимается:– Выпьем за тех,кто знает всегда назначенье своё!..– Ну что же, и выпить немного не грех…Но так заунывно снаружи поётметель и снегами заносит страну,что хочется лечь непременно в салатлицом и сказать:– Протрезвею – начнус каких-нибудь громких о счастье баллад:

«На этой сомнительной, грустной земле,где спирта бутылка стоит на столе…»

* * *

Над уснувшим посёлком седые дымы,а вокруг зимогорят медвежьи снега.Говорили когда-то давно: от сумыда тюрьмы зарекаться не стоит. Тайгаобступила нас тесно дремучим кольцом,и автобус пропал на дороге ночной.Лишь сосед забредает с дешёвым винцом,говорит:– Ё-моё! Тяпнешь, может, со мной?..– Ну лады. По чуть-чуть… Чёрт его бы побрал!Слишком холодно нынче у нас – на краюсамой трудной земли, чересчур серебрапо сугробам рассыпано в этом раю.Здесь живут – не живут, но таких кренделейвыдают на-гора, что над этой землёйникакие законы…– Ну что же? Налей!..– За любовь!.. – За неё! По одной!.. – По второй!

* * *

Посмотрела пасмурно: «Не бросайникогда, ты слышишь!..» – «Не брошу, нет!..»В небе слышен крик журавлиных стай,а стемнеет – видится ход планет.

Кто, не знаю, там сочинил судьбунам обоим, брошенным в жернова.«В Петербурге жить – словно спать в гробу».Встанешь утром – белая голова.

Да такие мысли в ней бродят – живили нет – без доктора не понять.Вот поедем, милая, на Залив,разопьём на камушке лимонад.

А в кострище, ох, горяча золапотому, что я, как последний бомж,не найду ни хлебушка, ни угла.– Ну давай вернёмся домой, Серёж!..

Сергей Семенов

Родился в 1979 г. Окончил факультет истории русской культуры ГУКиИ, публиковался в журналах «Звезда», «Северная Аврора» и сетевом альманахе «Folio Verso».

* * *

На стройке я, невольный каменщик,Работал. Было лето жаркое.Мои случайные товарищиВокруг меня слонялись, шаркая.

Меня и заработок радовал.Был, помню, тоже рад отчасти яТому, что в эти стены вкладывалСвое посильное участие.

Аж снилось, как кладется, месится…Работал горячо и тщательноЧетыре с половиной месяца,Пока не спился окончательно.

Ворчал прораб: достань и дай им все,А им все пить… Меня расстроили,Сказавши: больше не нуждаемся…И зданье без меня достроили.

* * *

…И вдруг заметишь неудачным днем,Дворцовый мост пройдя до середины:Все в направленье движутся одном,И оттого ты видишь только спины.

И проходя сквозь моросящий дождьПод небом, оседающим на крыши,Вдруг на мгновенье быть перестаешьОдним из тех, которые не слышат.

И в этой смеси грязи и тоскиВсе, как один, толкущиеся возле,Становятся понятны и близки,Как никогда до этого и после.

* * *

Что воодушевляло?.. Пустяки.Но жизнь другими пробуя глазами,Я б не сказал, что я пишу стихи —Стихи себя всё чаще пишут сами.

Они приходят словно бы извне,Когда прижмет или когда досужно…И не сказать, что это нужно мнеИ вообще кому-то это нужно.

* * *

Качанье волн, летейский лад,Волной смывается минута.Так глубоко, что даже взглядНе возвращается оттуда.

Все, что от вечности хранит,От приближенья, притяженья —С волной граничащий гранит,Проспект, домов нагроможденье.

Домов нагроможденье иПовисшая в пространстве птица.И отойти, и перейти,И ничего не повторится,

Но не отпустит глубина.И ничего уже не тронетДуши, качающейся наЕе волне, как на ладони.

* * *

Где вдоль проспекта без просветаДомов кубы.Завод, и в небе сигаретаЕго трубы.

Объезд движеньем захлебнется,Блеснет металл,И мост, как кошка, перегнетсяЧерез канал.

Сил без оттока напряженьеВ аду слепом,Как будто замкнуто движеньеВ себе самом,

И сквозь поток неудержимыйКольнувший слухИз проезжающей машиныОсколком звук.

Но дело движется. И кто-тоЧитает мнеЧто «…крепко заперты ворота.А на стене…»

Слова вбиваются, как гвозди;Не в этом суть:Уже ничем и никого здесьНе обмануть.

* * *

Ни давки из-за пустяка,Ни толкотни машин.Велосипедного звонка:«Берлин-берлин-берлин…»

Звенит. Усилие ведетИ держит на весу,Покуда цепь передаетВращенье колесу.

Легко вращается – дави ж!..Летишь, земли едва…Мелькание реклам, афиш,Слова, слова, слова.

Григорий Хубулава