Читать интересную книгу Пропущенный мяч - Пол Бенджамин

— Мистер Клейн? — Он знаком пригласил меня войти, закрыл дверь и указал мне на стул.

Кабинет походил на библиотеку — все стены от пола до потолка были увешаны книжными полками. Солнце волнами вливалось через окна и отражалось в очках Брилля, так что я не мог разглядеть его глаз. Это придавало ему неестественно суровый вид, лишая всего человеческого. Внизу начали собираться студенты для обеда на свежем воздухе — через открытые окна до меня доносились то веселые крики, то лай собаки. Обычный гомон теплого весеннего дня.

— Я не имею чести знать вас, — помпезно начал Брилль, садясь за стол, — и меня это не слишком интересует. Но я хочу услышать объяснения вашему наглому поведению. Я знаю, каким тоном вы разговаривали утром с мисс Гросс. Мы здесь привыкли общаться с людьми цивилизованными, и я склонен считать ваше присутствие беспардонным вторжением.

Я ответил:

— Объяснение очень простое. Ваша секретарша отказывалась дать мне точный ответ, и я ее слегка расшевелил. Уверен, на моем месте вы сделали бы то же самое.

Брилль разглядывал меня как странный социологический экземпляр.

— Что вы хотите? — спросил он не без отвращения.

— Поговорить о Джордже Чепмэне.

Я вытащил удостоверение частного сыщика и показал ему.

— У меня есть основания полагать, что ему угрожает опасность.

— Джорджу Чепмэну? — Мое заявление явно удивило Брилля. — Что же я могу рассказать о Джордже Чепмэне?

— Семь лет назад вы с ним вместе написали книгу. Я думаю, вы могли бы поделиться своими впечатлениями.

— Прежде всего, мистер Клейн, я опубликовал одиннадцать книг, и «Спорт в обществе» была не самой удачной. Это не слишком интересная книга. Джордж Чепмэн был моим студентом в Дартмуте, и через год после вступления в высшую лигу связался со мной и предложил написать книгу о влиянии профессионального спорта на человека. Благодаря своим связям ему не составляло труда устраивать интервью с известными спортсменами. Я же написал комментарии и обработал материал. Книга была сделана на скорую руку. Издатель хотел выпустить ее к началу бейсбольного сезона. Тираж действительно принес огромный доход, но сама книга от этого не стала лучше. С того времени у меня не было тесных отношений с Чепмэном. Мы видимся раза два в год, вот и все.

— Не слишком ли много вы мне рассказали? — Я не пытался скрыть иронию.

— Я начинаю задумываться, каковы ваши истинные намерения, мистер Клейн. Мне кажется, что вы пришли сюда собирать сплетни о Джордже Чепмэне, а я отказываюсь принимать участие в этом грязном деле. Вы хотите замарать его имя, чтобы уменьшить шансы на победу в выборах? Или вами движет просто любовь к клевете? Неужели этот человек недостаточно страдал за свою жизнь?

Нить разговора стала ускользать из моих рук. Я хотел говорить с Бриллем напрямую, но ничего из этого не вышло. И все же я пока не собирался его покидать, хотя чувствовал, что эта дорожка останется для меня закрытой.

Я попытался изменить тактику:

— Да, я согласен с вами. Джордж Чепмэн много страдал. Но в настоящий момент у него очень крупные неприятности, и я хочу помочь ему.

— Что это значит?

— Это значит, что я прошу вашей помощи. Я ничего не знаю о Чепмэне за исключением того, что знают все, кто читает журналы. Чтобы спасти его, мне нужно узнать о нем как можно больше, мне нужна нить, которая приведет меня к разгадке.

— И вы, конечно, не можете открыть мне суть этих неприятностей, — сказал Брилль. — Поверьте мне, мистер Клейн, я всегда испытывал по отношению к Джорджу большую симпатию и готов сделать все, чтобы помочь ему. Но не зная точно, о чем идет речь, не смогу сотрудничать с вами.

— Рассказывать о чужих делах противоречит моей профессиональной этике. Вы это прекрасно знаете, профессор. Я прошу вас всего-навсего дать мне сведения, на которые я смогу опереться, чтобы не терять времени на ложные версии. А что касается того, каким образом я использую полученную информацию — вам придется положиться на мою порядочность.

— Давайте смотреть на вещи реально, Клейн. Джордж Чепмэн очень важная персона. А важные персоны, какова бы ни была их личная и общественная жизнь, существа уязвимые. У меня нет причин доверять вам. Я скорее поверю, что вы или те, на кого вы работаете, хотите навредить Джорджу каким-то образом. Как я могу быть уверен, что вы не лжете?

— Если вы хотите проверить мои полномочия, позвоните мистеру Макбеллу из прокуратуры. Мы с ним вместе работали, и он знает обо всех делах, которыми я занимался последние пять лет. Надеюсь, он может послужить гарантией моей честности.

— Мистер Клейн, — начал Брилль своим прекрасно поставленным голосом, — люди вашей профессии часто подвергаются разного рода давлениям, равно как и соблазнам. Легко предположить, что вас поманили обещанием больших денег, власти или еще бог знает чего, и вы не устояли. Мне очень жаль, мистер Клейн, — завершил он, развалясь в кресле, — но я вынужден закончить нашу беседу.

В принципе Брилль был прав. Я не представил ему никаких конкретных доказательств того, что действую в интересах Чепмэна. Правда и то, что политические амбиции Чепмэна делали его особенно уязвимым в настоящий момент. С другой же стороны, я не задал ни одного двусмысленного вопроса и уж тем более не говорил ни о чем компрометирующем. Обычно, если человеку говорят, что кто-то из его знакомых попал в беду, он охотно предлагает свои услуги. Но Брилль заартачился с самого начала, специально увел разговор в сторону, чтобы поставить под сомнение честность моих намерений. Он не просто умалчивал о правде, он лгал. Тем хуже для него.

Очень часто все зависит от маленьких деталей, совпадений, случайного жеста, машинально произнесенного слова. Нужно каждую секунду быть бдительным, подстерегая каждую нотку, выпадающую из унисона. Самый зыбкий и неуловимый знак может подсказать, что все обстоит не так, как кажется на первый взгляд, и показывает вам новое направление поиска. Если вы невнимательны, вы рискуете заблудиться в лабиринте чужих жизней и никогда оттуда не выбраться. Но это профессиональный риск, приходится мириться с ним. Если вы работаете с людьми, а не с неодушевленными предметами, то прямых дорог для вас больше не существует.

Я сказал:

— Вы большой человек, профессор Брилль. Вы написали одиннадцать книг, считаетесь крупным авторитетом в своей области и играете важную роль в жизни университета. Но вы забываете, что я не робкий студент, пришедший узнать ваше мнение о «Пуританской этике» Вебера. Четверть часа вы играли со мной в кошки-мышки, отказываясь отвечать на самые простые вопросы, и напрасно. Я пришел сюда за помощью, но теперь вы вынуждаете меня думать, что по чистой случайности я напал на интересующий меня след. В самом деле, профессор, мне не доводилось встречать такого убедительного лжеца, как вы. Всем известно, что вы ближайший друг Джорджа Чепмэна, что вы проводите уик-энды вместе с ним и его женой, вы ходите с ними в оперу, а несколько месяцев назад вы приглашали Чепмэна провести в вашем университете конференцию. Вы заявили, что практически не общаетесь с Чепмэном, хотя достаточно было сказать, что вы не желаете говорить на эту тему. Я бы принял этот ответ. Но вы начали лгать, чтобы скрыть нежелание говорить, и это значит, что вы что-то скрываете.

Брилль оставался таким же неподвижным и безразличным.

— Это все? — спросил он наконец. Голос его звучал механически.

— Все. Но вы еще услышите обо мне. — Я поднялся. — Не стоит меня провожать.

И я оставил его сидеть в кабинете, залитом солнечным светом.

4

На Бродвее я поймал такси и приказал водителю отвезти меня на Восточную улицу, дом 71. Таксиста звали Джи Дэниэлс, и он так вел машину, будто в предыдущей своей жизни был неудавшимся ковбоем. Ему было лет пятьдесят, у него были кривые зубы и жутко лохматые брови. Я поздравил себя с тем, что до этого съел только легкий завтрак, пока наше такси совершало безумные прыжки и виражи. Когда мы остановились на светофоре, он сказал:

— Вы не хотите меня спросить?

— О чем?

— Девять из десяти клиентов, которые садятся ко мне в машину, спрашивают меня об этом. Джи Дэниэлс, — сказал он, как будто любой дурак должен сразу понять, о чем идет речь. — Все меня спрашивают, что за имя означает сокращение Джи. Вы не хотите узнать?

— Не особенно.

— Ну, попытайтесь догадаться.

Зажегся зеленый свет, и мы полетели вперед, как пушечное ядро. Я ответил:

— Хорошо. Я сдаюсь.

— Нет, нет, попробуйте угадать. Иначе не интересно.

Видно, он не отстанет, пока я не уступлю, и я решил сделать ему приятное, подумав при этом, что мне следовало быть таким же настойчивым с Бриллем.

— Поскольку сразу напрашивается один ответ — Джон, то, наверное, это будет ошибкой. Может, Джеремия?