Читать интересную книгу Пропущенный мяч - Пол Бенджамин

Вышел я на Сто шестнадцатой улице на станции «Колумбия-Барнард». Мне не доставляло никакого удовольствия очутиться в этом районе. Я прожил здесь семь лет, а за такой срок самая приятная связь может надоесть до смерти. Университетские городки обычно располагаются в самых мрачных и унылых местах, и Колумбийский университет не был исключением из этого правила. Внушительные архитектурные постройки псевдоклассического стиля загромождали небольшой кампус, как стадо слонов, приглашенных на коктейль на теннисном корте. Даже новые здания, возведенные за последние пятнадцать лет, не улучшали общего впечатления. Здание юридического факультета, например, походило на тостер. Студенты входили внутрь, как кусочки свежего хлеба, и выходили оттуда спустя три года в виде пережаренных сухарей. Архивы «Нью-Йорк Таймс» хранились в библиотеке Барнард. Я показал свой старый студенческий билет служителю, дремавшему над смятым листом «Дейли Ньюс», и направился в читальный зал на втором этаже. За столами сидело несколько студентов, склонившихся над книгами. Я нашел отсек, содержавший микрофильмы с записью журналов пятилетней давности, взял проектор и принялся за работу. Быстро вертя ручку проектора, я пропустил события трех первых недель февраля. Затем остановился на дате 22 февраля. Статья о происшествии с Чепмэном была помещена внизу первой страницы. На меня микрофильмы производят какое-то странное впечатление. Здесь все наоборот. Слова напечатаны белыми по черному, как будто глядишь на прошлое изнутри, из Зазеркалья. Прошлое становится похоже на окаменелость. Лист папоротника распался в прах миллионы лет назад, однако его изображение в ваших руках. Он есть, и его нет. Он потерян навсегда и останется в вечности.

«ЗВЕЗДА БЕЙСБОЛА ПОСТРАДАЛА В АВТОМОБИЛЬНОЙ КАТАСТРОФЕ

От нашего специального корреспондента.

Джордж Чепмэн, звезда бейсбола, игрок команды «Нью-Йорк Американз» ранен при столкновении его машины с тяжелым грузовиком на 44-й дороге около Мильбрука. Характер телесных повреждений Джорджа Чепмэна пока не установлен, но известно, что состояние его очень тяжелое. До этого Чепмэн присутствовал на банкете, устроенном в его честь в Олбани. Сейчас он находится в Шарон Хоспитал, в штате Коннектикут.

По официальным данным, водитель грузовика Бруно Пиньято, из Ирвингвилля, штат Нью-Джерси, был легко ранен в происшествии».

Я нашел то, что искал, но продолжал крутить ручку проектора, читая статьи на эту тему до конца месяца. Как только стало ясно, что Чепмэн никогда больше не сможет играть в бейсбол, все спортивные журналисты принялись смаковать эту новость. Они вспоминали яркие моменты его короткой, но прекрасной карьеры, восхищались его личностью, расточали похвалы его особенному стилю и изяществу поведения на поле. Создавалось впечатление, что отныне они будут чувствовать себя осиротевшими, поскольку не смогут больше полюбоваться его игрой.

Положив фильм на место, я спустился в холл позвонить Дэйву Макбеллу в прокуратуру. Макбелл и я вместе начинали там работать, и время от времени он помогал мне, если я не перегибал палку. Из всех служащих прокуратуры он один относился ко мне по-человечески.

— Дэйв? Это Макс Клейн.

— Собственной персоной, — с издевкой произнес он.

— Мне нужна небольшая информация. Ее несложно получить.

— Сразу к цели, как обычно, — сказал он уже обычным голосом. — Мог бы для приличия справиться о моем здоровье.

— Как твое здоровье?

— Черт с ним, — он выдержал паузу, — не говори мне о нем. — Он засмеялся рокочущим басом, довольный собственной шуткой. — Что ты от меня хочешь, Макс?

— Ты помнишь этот несчастный случай пять лет назад, когда Джордж Чепмэн потерял ногу?

— Я помню все дорожные катастрофы.

— Мне надо узнать как можно больше о шофере грузовика, с которым столкнулся Чепмэн. Его зовут Бруно Пиньято. Пять лет назад он жил в Ирвингвилле, штат Нью-Джерси.

— Что конкретно тебя интересует?

— Были ли у него судимости. И особенно есть ли связь между ним и Виктором Контини.

— Думаю, что смогу без труда узнать об этом. Позвони мне через несколько часов.

— Большое спасибо, Дэйв.

— Конечно-конечно. Ты когда-нибудь сделаешь для меня то же самое, я знаю. — Он помолчал. — Ты вышел на крупную добычу?

— Еще не знаю. Пока что вынюхиваю все возможное.

— Ладно. Если повезет, не забудь старика Макбелла.

— Не волнуйся. Ты мне этого не позволишь.

— Эй, Макс!

— Что?

— Знаешь анекдот про кастрированного мента?

— Ты мне его рассказал пару месяцев назад.

— Дерьмо.

Мы повесили трубки.

3

Это была самая тощая девушка, которую я видел в своей жизни. Сидя за столом, она с увлечением читала журнал «Предубеждение» и чистила морковку над стоящей перед ней тарелкой. Ей было лет двадцать пять. Свои дни она рисковала закончить в виде скелета. Она вся состояла из костей и острых углов, сине-красное платье висело на ней, как забытое пальто на вешалке. Один из заголовков на обложке журнала гласил: «Курильщики — это преступники!» Я вытащил пачку «Голуаза» и зажег пятую за день сигарету.

— Привет, — сказал я. — Я Макс Клейн. У меня встреча с профессором Бриллем.

Она нехотя оторвалась от чтения и окинула меня ледяным взглядом.

— Вам придется подождать. Я посмотрю, свободен ли он.

Девица восседала в маленькой приемной, в которую выходили двери кабинетов преподавателей. За ее спиной висели стенды с объявлениями и расписаниями занятий. Она медленно поднялась, поджала губы, возмущенная тем, что ее вынудили сделать это невероятное усилие. При своей ужасающей худобе она была высокого роста — примерно метр восемьдесят. Она подошла к одной из дверей, постучала и просунула голову внутрь. Шепотом обменявшись с невидимым собеседником несколькими словами, она, лениво шаркая, вернулась на место и снова уткнулась в журнал.

Наконец я не выдержал:

— Итак?

— Что — итак? — ответила она, не поднимая головы.

— Я могу войти?

— Пока нет. Он разговаривает со студентом. Они закончат через несколько минут.

— Спасибо за предупреждение. Я мог бы совершить бестактность.

С деланной усталостью отложив журнал, она испустила тяжелый вздох. Тоскливые бесцветные глаза вновь окатили меня холодным презрением.

— Морока с вами, с упрямцами, — начала она. — У вас совсем нет терпения. И знаете почему? Не хватает витамина Б. Если бы вы ели больше хлеба, вы бы чувствовали себя гораздо спокойнее и не были таким агрессивным. Не мешайте событиям идти своим чередом, и вы погрузитесь в течение.

— Течение? — обалдело переспросил я.

— Течение природы.

— Это то же самое, что слиться со вселенной?

— Не совсем. — Она стала очень серьезной. — В этом нет ничего космического. Просто вы вступаете в контакт с вашим телом и функционированием ваших органов.

— Я предпочитаю входить в контакт с другими телами.

Девица внимательно посмотрела на меня и сокрушенно покачала головой.

— Видите, вы начинаете говорить о серьезных вещах, затем вам становится неловко, и вы отделываетесь сальной шуточкой. Глупо!

Поняв, что не сможет обратить меня в свою веру, девица потеряла ко мне всякий интерес. Она стала читать, левой рукой шаря по столу в поисках оставшегося кусочка морковки. Приемная наполнилась хрустом перемалываемого овоща. Наконец дверь кабинета Брилля открылась, и оттуда вышел юноша в джинсах и клетчатой рубашке. Под мышкой он нес стопку книг и тетрадей и походил на человека, узнавшего день своей смерти.

— Не беспокойтесь, — сказал я, когда он проходил мимо, — это такой же учебный предмет, как и все остальные.

Он удивленно вскинул глаза и попытался изобразить слабую улыбку:

— Скажите это профессору Бриллю.

Он удалился, скорбно подняв плечи. На пороге кабинета появился Брилль. Я окинул его опытным взглядом: возраст около сорока, рост сто восемьдесят или чуть больше, очки в модной роговой оправе. Он обладал репутацией тонкого и плодовитого писателя, сделав себе имя благодаря серии книг о преступной психологии, о так называемых маргинальных слоях общества — проститутках, ворах, гомосексуалистах, игроках и т. д. Я прочитал некоторые из его книг, и они произвели на меня довольно сильное впечатление. Он представлялся мне одним из тех людей, кто умеет заставить других слушать себя. Наверное, его лекции проходят в переполненных аудиториях перед затаившими дыхание студентами. Вспомнив, в каком состоянии вышел предыдущий посетитель, я решил, что Брилль, должно быть, тиран. Университетская сверхзвезда. Такие бывают на каждом факультете.

— Мистер Клейн? — Он знаком пригласил меня войти, закрыл дверь и указал мне на стул.