русская, внезапно вскочив с места. — Это слишком. Не лезь в мою личную жизнь.
— Жизнь, где тебя избивают?
— Никто меня не избивает!
— Но синяк на руке говорит об обратном. — Отметил американец, подойдя к ней ближе. — Это он тебе его поставил?
— Я просто ударилась…
— О чью-то руку? Я не идиот, синяк отлично очерчивает чьи-то жирные пальцы.
— Не похож он на пальцы.
— Не ври хотя бы себе.
— Я не вру. — Упрямо отвечала россиянка, глядя себе под ноги.
— Столько лет прошло, а лгать не научилась. — Вздохнул блондин, осторожно коснувшись ее плеча. — Если хочешь заставить меня поверить тебе, то смотри прямо в глаза, а не на свои туфли.
Она хотела как можно скорее уйти отсюда, понимая, что парень теперь знает ее тайну. Но пока его широкая ладонь покоится на ее хрупком плече, русоволосая не способна даже двинуться с места. Она не боялась его, просто неприятные воспоминания нахлынули на девушку, покрывая ее тело мелкой дрожью. Ей удалось найти в себе силы и посмотреть своими васильковыми глазами в его голубые, но скрыть всего пережитого ужаса за годы брака она не смогла. Он сразу все понял, не произнося и слова. Только от чего-то в его взгляде было столько боли и сожаления, что Россия захотела позволить себе пустить пару слезинок, но сумела сдержать свой порыв.
— Почему ты скрываешь это?
— Это мое дело и моя жизнь…
— Тебе нужна помощь. — Пытался достучаться до нее американец, осторожно коснувшись ее запястья. — Ты же понимаешь, что этого не должно быть в счастливом браке. Как давно он позволяет себе распускать руки?
Тишина. Она не хотела ему говорить об этом, но парню казалось, что избиения длятся не первый месяц или даже год.
— Родным говорила?
— Нет. — Отошла от него девушка, сжавшись от длительного допроса. — Им незачем знать…
— Россия, этот твой муж убил все живое в тебе. Не надо молчать.
— А ты не лезь в мою жизнь. Я выбрала себе мужа, не ты.
— Мужа, который от большой любви решил наставить синяков на твоем теле. Уверен, если с тебя снять твою блузку, откроется еще много таких отметин. — Разозлился блондин, не понимая своего поведения. — Почему ты до сих пор не развелась с ним?
— Это. Не. Твое. Дело. — Злобно рыкнула Россия, устав от его расспросов.
— Если ты не можешь себя спасти от него, то позволь хотя бы другим тебе помочь!
— Что ты ко мне прицепился?! — не выдержала она. — Ты суешь нос в чужой брак, возомнив себя героем! Это мое дело! Мой муж! И я вправе решать, что мне делать с ним!
Резко развернувшись, русская торопливо зашагала в сторону выхода, не желая больше слышать о США, об этих вопросах и желании помочь ей. Все вначале показывают свою решительность, но когда дело доходит до ее спасения, их желание резко угасает. Проще жить без лишнего внимания, так она останется хотя бы целой.
— Рос, подожди! — догнал ее парень, схватив за плечо. — Я погорячился. Не злись на меня.
— Я вроде как тебе все сказала. — Холодно посмотрела она на него, сбросив его руку.
— Да, но мне бы не хотелось, чтобы ты избегала меня… — аккуратно обхватив ее запястье, он вложил в ладонь россиянки кусок бумаги. — Если вдруг что-то случится или тебе захочется поговорить, ты всегда можешь позвонить…
— Я знаю твой номер телефона. — Перебила она Штаты, но все же приняла записку.
— Этот уж точно не знаешь. У меня их два. — Отпустил он ее руку и улыбнулся. — Звони в любое время. Я всегда отвечу тебе и помогу, если ты этого захочешь. Все же не нужно тащить эту ношу одной. Просто доверься мне.
* * *
Девушка как могла, оттягивала время до возвращения в ее родной город, но все же строгий голос мужа заставил купить ее билеты на ближайший рейс. Ее рука и спина не прошли даже за эти несколько дней, и, судя по его голосу, вскоре боль вернется и к другим частям тела. Всю дорогу Россия старалась успокоить себя, обещала, что это скоро закончится, а его гнев будет мимолетным. А затем она и вовсе уснула, истощенная переживаниями и страхом.
Как и обычно, Сергей не встретил ее в аэропорту, послав за ней телохранителей, не подготовил хотя бы какой-то приветственный подарок, даже не сказал «Привет» после долгой разлуки. Он все также лежал на диване, как и в момент их разлуки, что-то высматривая на экране телефона. Никакой реакции на ее появление в доме. Словно она не существует для него. Правда, хорошо, что он молчит, значит, сегодня есть шанс не попасть под его немилость.
Бросив пиджак на спинку стула в их спальне, русская тихо присела на край кровати, неспешно разбирая свой чемодан, заполненный вещами лишь наполовину. Она давно хотела купить себе что-то новое, чтобы не ходить в одной и той же одежде целый год, только муж не позволял. Стоило ей лишь попросить его о новой блузке или платье, как он с бездушным взглядом, поднимал на нее руку, крича о ее расточительстве и уродливом теле. Иногда, в порыве гнева, мужчина мог порвать или сломать вещи своей супруги, а на следующий день позволить ей приобрести костюм, но лишь тот, что выберет он. У нее не было воли, лишь право отвечать на его вопросы и работать. А если россиянка не была с ним согласна, то Сергей попросту бил ее до тех пор, пока она не извинится.
Жаль, что влюбленность так сильно затмевает разум, что не замечаешь того факта, что твоя вторая половинка на самом деле не такая уж и любимая. Интересно, если бы СССР был жив, чтобы он сделал? Всю жизнь коммунист учил ее, словно брак — это раз и навсегда, но никогда не говорил, что делать тем, у кого он несчастен. Повторил бы он свои же слова, узнав, что зять избивает его любимую дочь? Жаль, что этого русоволосая уже не узнает.
— Я хочу есть. Иди, готовь. — Подошел к ней мужчина, безразлично глядя на чемодан. — И поменяй постельное, оно грязное.
Служанка в собственном доме. Ее супруг никогда не относился к ней бережно после свадьбы, даже если его настроение было как никогда отличным.
— Хорошо. Сейчас сложу вещи…
— Я сказал, чтобы ты встала у плиты. — Рыкнул на нее тот, сжав пальцы в кулак. — Что-то непонятно в моих словах?
— Нет. Уже иду.
Лучше его не злить, иначе появится новый синяк на теле. Несмотря на его худощавое телосложение, бьет Сергей крепко,