он её не закрывает, когда гуляла. Несколько раз он приезжал и всегда оставлял ключи в зажигании. Наивный взрослый дяденька…
Мне за руль нельзя… Это все равно, что прямиком туда — к праотцам. Тихо открываю дверь сзади, ныряю в салон и прячусь за водительским сиденьем.
Жду, когда Владимир вернется, и увезет меня… Куда?
Куда-нибудь. Плевать. Я хочу глоток воздуха. Не домашнего, а городского.
Сердце колотится так сильно, что в груди появляется тянущее и очень тяжелое ощущение, словно ребра вот-вот разлетятся на части.
Зажмуриваюсь, чтобы прогнать непрошенное чувство. Не получается…
Я чертовски волнуюсь, потому что ещё ни разу из дома не сбегала. Послушная девочка. Вокруг меня постоянно кто-то крутится из папиных подчиненных. Владимир, например.
Звук громко бьющегося органа в груди вдруг разбавляется тихими шагами. Я слышу грубый голос правой руки отца и сглатываю. Надеюсь, что он меня не рассекретит.
Главное, выбраться за пределы территории Ахметова, а там… Там я уже придумаю, как действовать.
Дверь открывается. Владимир садится за руль. Шорох одежды. Поворот ключа. Мои веки все еще опущены. Шумно втягиваю в себя воздух, когда джип трогается с места. В легких жжет от того, как долго я не дышала.
Мало ли… Вдруг у правой руки мега слух.
Находиться в скрюченном состоянии ужасно, но я терплю. Машина движется по ровной поверхности, а потом начинается настоящий ад — российские дороги. На одной из кочек из меня вырывается стон. Владимир не слышит. Пот по спине градом от волнения и страха. Вздрагиваю, когда по салону разлетается ненавязчивая трель телефона.
— Чего тебе?! — рычит в трубку. — Сказал же не звонить! Ловко ноги перед Тимуром Тагировичем раздвигаешь. Так и продолжай, а меня оставь в покое!
Злой дяденька бросает телефон назад, и он прилетает мне по голове.
— Ай!
Тру пальцами затылок. Точно шишка будет. Машина резко останавливается. Визг тормозов как лезвие бритвы по моим нервным волокнам. Сердце стучит очень-очень громко.
Не услышал? Или…
— Зараза Тимуровна, — рычит, — какого хрена, а?!
Шумно выдыхаю.
Слышал значит…
Поднимаюсь. Улыбаюсь во весь прекрасный рот.
— Не изволь казнить, вели миловать.
5. Зараза
POVМаргарита Ахметова
— Я жду.
Картина маслом — я, правая рука отца, безлюдная тихая ночь, обочина дороги, стыд и страх в одном флаконе.
— Рит, ты понимаешь, что мне Тимур.. Кх-м, Тагирович намотает… усы на кулак.
— Понимаю.
— И какого черта лысого меня так подставляешь?!
Черт лысый прищуривается, а я прыскаю со смеху, но тут же спохватываюсь.
— Извини, — и глазки строю самые наивные. Включаю образ блондинки на полную катушку.
Владимир цокает.
— Свалилась ты на мою голову… Садись в машину, — указывает на джип, который сливается с ночью.
— Зачем?
— И как ума хватило незаметно из дома выйти, — недовольно себе под нос, — домой повезу.
— Ну дядь Вов… — хнычу.
— В машину, я сказал. И не заставляй меня применять силу.
Глаза в глаза. Недолгое зрительное сражение, в котором выигрывает стальная выдержка правой руки папы. Чтож… Опустив голову и плечи, иду к джипу. Открываю дверь…
— Спереди садись, чтобы видел глаза твои бесстыжие.
Скриплю зубами и безжалостно хлопаю дверью, обхожу автомобиль и сажусь на пассажирское сиденье рядом с водителем, который бормочет ругательства. Может, думает, что у него тихо получается? Я все оттенки и краски нецензурной брани улавливаю. Впитываю. Фиксирую в сознании. Владимир разворачивает машину, а у меня все внутренности сжимаются. Даже глотка воздуха сделать не успела…
— Тимур Тагирович меня никуда не пускает, — отворачиваюсь к окну, глядя на мелькающие в нем фонари. — У меня даже подруги нет. Только наряды вот эти, — нервно дергаю за ворот комбинезона, — и Галина Викторовна с распорядком дня. Восемнадцать два месяца назад исполнилось, а я в туалет под конвоем хожу.
Про отношения вообще молчу. Когда были на отдыхе с мамой, разговаривала с девочкой одногодкой. У нее и парень, и насыщенная сексуальная жизнь имеются, а у меня из опыта только куча дик пиков в директе. Сейчас даже поблагодарить отправителей хочется. Их стараниями я хотя бы представляю, как выглядит мужское достоинство.
— Я твои горести, Зараза Тимуровна, вижу, но и ты пойми — у меня работа.
Киваю. Настроение падает на отметку минус миллион. Вожу подушечкой пальца по стеклу. Несколько минут дороги, и я вновь окажусь в своей «золотой клетке». Особо не впечатляюсь тому, что машина останавливается, ведь на заднем сиденье начинает орать гаджет Владимира, и продолжаю оставлять ему наоконную живопись. Уверена, что он сообщит отцу о моем позорном побеге.
— Говори, — прижимает телефон к уху. — Так срочно? — хмурится, поглядывая на меня. — Ладно. Скоро буду.
Не выдерживаю, конечно, поворачиваю голову к Владимиру и вопросительно поднимаю брови. Из-за козырька кепки вряд ли видно. Папина правая рука шумно выдыхает и снова разворачивает машину.
— Съездим в одно место по-быстрому, и домой отвезу.
Губы разъезжаются в улыбке, но я тут же поджимаю их и хмурюсь. Радостью затапливает. Довольно подергивая ногой, смотрю в окно на ночной город. Нереально красивый вид — яркие неоновые вывески, переливающиеся огни, слабый поток транспорта и море порочных удовольствий, которых я не попробую из-за отцовского надзора за моей безопасностью. Я хочу хоть немного побыть на воле.
— В машине посиди. Я скоро вернусь, — командует Владимир, когда глушит мотор. Мы возле какой-то шиномонтажки. По крайней мере так написано на входе в двухэтажное здание. Район тихий и… страшный почему-то.
— Можно с тобой? Я молчать буду. Ну пожалуйста, — складываю ладони в молитвенном жесте, но дядь Вова отрицательно качает головой.
— Нет, Рита. Не хватало ещё тебя таскать по таким местам, — открывает дверь и замирает. — Или лучше тебя связать, чтобы быть спокойным?
— Да никуда я не денусь, — складываю руки на груди и таращусь в лобовое стекло на Владимира, который с важным видом обходит джип и скрывается в здании.
От обиды хочется плакать. Горько и громко, чтобы все слышали, как мне плохо. Но я соплю от злости и часто моргаю. Ничего подобного! Я в детстве не была плаксой и сейчас такой не стану!
— Подышу свежим воздухом. Должна же у меня появиться причина выбраться отсюда, — шепчу себе под нос, открывая дверь.
Первым делом втягиваю в себя уличный воздух. Пахнет краской и летом. Блаженно улыбаюсь. Мне нравится это время года. Смена места жительства и надежда на то, что все будет иначе…
Тихо прикрываю дверь. Оглядываюсь по сторонам. Тени деревьев. Парочка фонарей. И большое поле для открытий.
Куда же ты пошел Владимир? И зачем?
Не к той ли, которая раздвигает ноги перед Тимуром Тагировичем?
Личная жизнь папы меня, конечно, не касается, но неприятно, когда случайно слышишь о ней. После