Читать интересную книгу Контраходцы (ЛП) - Дамасио Ален

— Повязаны...

— Повязаны, ага, Сов, повязаны узлами из наших кишок. Я знаю, что вместе с вами всеми смогу зайти дальше, чем когда-либо зайдет мой отец. Я знаю, что смогу дойти до конца. Я не хочу потерять ни одного кирпичика из Блока, который мы составляем. Даже Свезьеста, который все еще немного легковесен, ни даже Альме или Каллироэ, этих двух заноз в заднице. Даже этого бродягу Караколя, который ни черта не понимает в том, что такое Стая, но у которого есть интуиция, который понимает в шквалах. Я скажу вам, что думаю: если кончится тем, что нас размажет, я бы все равно хотел, чтобы это было по ту сторону этой стены и всем вместе, чем здесь, в этой деревне укрыванцев, где даже нет путной башни, чтобы на ней поднять флаг! Уходим сразу, нечего битый час кудахтать, это трусость... Ни один трассёр-второклашка в здравом уме не пойдет на такой риск. А я пойду. Даже если мне придется расталкивать шнее собственными шлемом с нагрудником в одиночку! Я никого не заставляю идти следом. Если вы, Стая, хотите меня поддержать — поддержите!

Он прочистил одну ноздрю и пофыркал:

— Так кто хочет оставаться здесь и прятаться? Подняли руки!

π Голгот, спрашивающий нашего мнения! Было в этом что-то чуть ли не огорошивающее... В кои-то веки он снизошел. Он говорил с нами, а не со своим мертвым братом. Не со своим ненавистным отцом… Нечего и говорить, я не позволю ему уйти одному. Он это, разумеется, знал. Но того, что он оставил открытым решение за нами, пусть чисто номинально, было для меня достаточно. Что он мог, он сказал все: уважение, которое он нам оказал, с его-то скупостью на слова, тем более трогало. Я начал считать поднятые вокруг себя руки: Альме, Аой и Каллироэ, Кориолис, Свезьест, Силамфр, ястребятник, Ларко, Талвег и Степ… Наметилось колебание весов. Выходило десять ордынцев за «укрываться». Конечно, недостаточно.

— Теперь, кто за выход? Поднять свой кулак!

Вверх выстрелили десять кулаков! Мой последний, потому что я не хотел ни на кого повлиять. Остались Караколь и братья Дубки, которые, наверное, никого не хотели огорчать. Сов окликнул Караколя, который воспользовался откатом, чтобы пустить свой бумер. Опасно.

— Караколь, мы можем узнать твое мнение?

— Конечно, да!

— И что?

— Я не знаю, что будет, если мы останемся здесь. Но я знаю, что дальше, на расстоянии марша, есть полноценная ветрогавань.

) Было ли это опять одно из его видений, таких точных, которые иногда ему являлись? Обычно, из страха вызвать треволнения, он доверял их только мне...

— Откуда ты знаешь?

— Вспомнилось. Предзнание.

Никто толком не понимал, посмеяться следует или оскорбиться. Время поджимало.

Талвег предпочел отнестись к этому серьезно:

— На какой долготе твоя гавань, Караки?

— Десять градусов к югу.

— Надо будет контрить немного под углом.

— Ты серьезно, трубадур? Это очень важно, — настаивал Пьетро.

‹› Подвижное тело Караколя слегка напряглось, потеряв природную грацию. Шквал отбросил с лица его вьющиеся волосы. Арлекинский свитер на его плечах (сшитый из несметного количества кусков материи, пожертвованных из одежды мужчин, женщин и милых крошек, с которыми он провел, по его словам, более чем «забавные моменты») слегка покраснел и взбугрился.

— Я серьезно. В получасе вверх по ветру, на десять градусов южнее, есть гавань с двумя ржавыми, но надежными крючьями для драккайров.

— Там нет ошвартованного судна?

— Нет суден, ребята. Только для нас.

— Откуда ты знаешь? — повторила Кориолис, морщась из-за бандажа, которым Альме обвязывала ей руку.

— Я не могу вам сказать. Мне пришла эта картинка. Мы там все станем ждать волны.

) Голгот самолично поднял Кориолис и всех девушек, одну за другой. Он поправил свой контурный кожаный шлем, это диво, затем повернулся к нам:

— Выходим сразу, очень скоро хлынет дождь. Слушайте меня: контрим в строю каплей[3]! Хорст и Карст, вы с Барбаком беритесь за сани. На флангах мне нужны Леарх слева, и Степ справа. Если с фронта рвет — Эрг, Талвег и Фирост, вы подпираете! Если Таран останавливается, Стая подходит и блокирует отход. Сразу же! Пока мы не накопим силенок для нового рывка. Если Стаю начинает сквозить[4], ложитесь и ползите в строю на карачках, пока я не закричу: «Вставай!». Крюки, просто совет: когда ударяет первая волна, рефлекс велит открыть рот — мы все это прошли, вы тоже одуреете как мы. Если хотите сдохнуть – лучше не придумаешь. В противном случае захлопните его, это продлит вашу жизнь до второй волны. Усекли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да.

— Ищите любую возможность вздохнуть. И задержки дыхания — задержки, задержки, задержки! С той секунды, как пройдете через ворота, слушаете только двух человек: Ороши и меня!

‹› Ороши, она выступает вперед — стройная, красивая, с такими аккуратными движениями. Она полностью развязывает свой хайк[5], расправляет его на ветру, а затем снова завязывает на ногах и на руках, на животе и груди, до самой головы. Затем она прилаживает свои темно-алые шелковые ремешки там, где бежевая ткань трепыхается. Вот и готово. В замысловатой прическе, посреди темных каштановых волос, она оставила безделушку: что-то вроде крошечной бумажной вертушки, которая крутится, но не мнется. Она казалась бы безмятежной, выступая перед нами, если бы не ее тон, который необычайно резок:

— Затягивайте натуго пояса и ремешки: щиколотки, запястья, подмышки, вдоль бедер и рук, особенно там, где одежда хлопает. Шапки и шлемы опустить до надбровных дуг. Отрегулируйте защиту бедер и голеней, потом будет поздно ее подстраивать. Оставьте люфт у нагрудника, не задохнитесь! Пристегните сумки к плечам. Ничто не должно болтаться или съезжать. Фурвент — это сервал[6] с когтями, охочими до вашей кожи. Все, что осталось обнаженным, пострадает! Перчатки — для тех, у кого они есть, остальные бегут к Альме, чтобы перевязать руки. Ни в коем случае не пытайтесь дышать непосредственно, а всегда через ткань или спиной к ветру, если удастся. Волну будет слышно за восемь секунд до того, как она ударит в нас. Вы это знаете. В этот момент, если вы успели пристегнуться, защищайте голову, и если все еще в сознании, молитесь известным вам духам, чтобы так и оставаться в сознании.

У нас впереди полчаса сламино, затем порывы вернутся, будут нарастать коротенькими шажочками, крещендо. Очень быстро ветер станет невыносимым, но неизменно держитесь! Волна фурвента обычно возникает после небольшого замедления. По моим наблюдениям и выводам, волн будет три. Худшая будет второй.

— Что делать, если кто-то окажется один? — насмелился Свезьест.

— Залегаешь плашмя.

— Ногами вверх по ветру или вниз по ветру?

— Это зависит от неровности грунта, наклона склона, твоего веса, волны... Существует четырнадцать типов волн, которые с уверенностью классифицируются. Ламинарные, стригущие, перекатывающиеся и вспененные, циклонные, всасывающие, с вихрями или безвихревые, вращательные или линейные...

— С чем мы... скорее всего столкнемся?

— Априори худшее: вспененные. С турбулентной циклонной сигнатурой, вереницей вихрей и, несомненно, хронов.

— Что это значит... для нас?

— Неважно, Зе. Тебя скрутит, как тряпку выжимают. Шучу! Толком неизвестно.

) Альме закончила бинтовать руку Кориолис, лицо которой побелело, когда она услышала последние слова Ороши. Я хотел утешить ее, но ничего по-настоящему обнадеживающего на ум не пришло. Этот фурвент, он мне не нравился — и почва была дрянь, судя по физиономии нашего геомастера Талвега, и звук, от которого у меня уши сворачивались, а Силамфр, наш меломан, принялся корчить рожи; он решил снять свой шейный корсет из кожи и отдать его Свезьесту. Наша продолжающаяся задержка... У меня складывалось впечатление, что мы выходим слишком поздно... Затянули... Кориолис наконец встала, к ней слегка вернулась краска, и она расхрабрилась, чтобы дать бой: