Читать интересную книгу Не бойся - А. Шантарский

— С ума сошла? — отозвался Вершков.

— Мы возьмем ребенка себе, — заявила жена тоном, не терпящим возражений.

— И как ты себе представляешь это практически? — неуверенно возразил муж.

— Подожди. — Женщина выпрыгнула в окно, чем в немалой степени удивила Федора Степановича, подняла ребенка и передала его мужу.

Вершков, пока дожидался возвращения жены, развернул младенца.

— Мальчик, — раздался нежный голос жены за спиной. — Мы усыновим его.

— Это сложно, мы обязаны заявить, что его подкинули нам, — уже не возражал, а больше констатировал факт первый секретарь обкома партии.

— Мы никому не сознаемся, что его подкинули, ты оформишь документы, что я сама родила мальчика.

— Но вдруг…

— Никакого вдруг. Если ты имеешь в виду его настоящих родителей, то они сами добровольно избавились от малыша. А что касается документов — хозяин ты здесь или не хозяин? — Она взяла голенького ребеночка на руки, прижала к себе — он успокоился. — Сыночек мой.

— Но что подумают окружающие? — Хотя сам Федор Степанович давно согласился с женой, в нем еще говорила осторожность.

— Тебе предлагали должность в министерстве, и ты отказался. Звони в Москву и немедленно соглашайся, — предложила супруга.

— Пусть будет по-твоему, — сдался муж…

Через две недели чета Вершковых отбыла в Москву. На руках Инги Сидоровны был грудной ребенок — Вершков Александр Федорович.

Глава четвертая

Алексея арестовали сразу, как только он сделал заявление — признание в убийстве.

Суд вынес приговор — четыре года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии для несовершеннолетних. Короткое свидание с матерью в перерыве заседания суда, слезы Светы Мухиной во время чтения приговора и монотонный, официальный голос судьи надолго врезались в память подростка. Депрессия, которая была у него первые несколько дней после трагедии, прошла, и он, анализируя события своим юношеским умом, пришел к выводу, что поступил правильно…

После выполнения всех формальностей Алексея Казакова отвели в барак, расположенный на территории колонии. Днем осужденные находились на работе и на учебе, поэтому там никого не было, кроме дежурного, который мыл полы. Конвойный сказал, что Алексей может выбрать свободную койку и отдохнуть, а с завтрашнего дня он поступает в распоряжение отрядного — старшего лейтенанта Мирошниченко, которого известят о прибытии новичка.

Алексей бросил полученные простыни и наволочку на свободную койку в углу казармы, открыл тумбочку, расположенную между двухъярусными кроватями, и принялся выкладывать из рюкзака свои немудреные пожитки из тех, что разрешили взять с собой в администрации колонии.

— Это место занято, — услышал он голос дежурного.

— Кем? — удивился новичок. — Здесь же нет постели.

— Диксоном, — заявил дежурный, примерно одного возраста с Казаковым.

Алексей пожал плечами и не стал спорить, а нашел другое свободное место и вновь взялся раскладывать личные вещи.

— Тут тоже занято, — поставил его в известность новый знакомый. — Диксоном.

— Ты хочешь сказать, что он один спит на двух койках, притом в разных концах барака? — Казаков догадался, что собеседник издевается, и уступать не собирался, а демонстративно лег на кровать не снимая обуви, и вызывающе уставился на дежурного.

Тот подошел к Алексею и скинул его ноги на пол. Новичок принял вызов и вышел в проход между рядами коек. Дежурный извлек из голенища сапога самодельный ножик.

— Ну, щегол, сейчас я тебя попишу, — пригрозил он.

— Торопилась коза в лес, — подзадорил его Алексей.

Ответственный за порядок разнервничался и, беспорядочно размахивая ножом, двинулся на наглого противника. Алексей отскочил в сторону и расчетливо подставил подножку. Дежурный вытянулся на полу, выкинув вперед руку с холодным оружием. Новичок придавил руку ногой в кирзовом сапоге. Поверженный взвыл и разжал кисть, чем не замедлил воспользоваться Алексей и подобрал нож. Затем он вернулся к облюбованному месту, открыл тумбочку и продолжал раскладывать свои вещи.

— Вечером поговорим, — обронил проигравший со злостью, покидая помещение.

До вечера Казакова не беспокоили, он сидел на табурете и читал книгу, позаимствованную у соседа, когда в барак вернулись осужденные. Среди толпы подростков выделялся один: высокий, широкий в кости, с цепким, колючим взглядом, на вид лет восемнадцати. Около него вертелось несколько человек и, перебивая друг друга, что-то рассказывали с заискивающим видом. Предводитель прошел в самый угол барака и сел на койку нижнего яруса. Его облепили подростки, и Алексей увидел, как к нему протиснулся дежурный и долго шептал на ухо, после чего двое из приближенных вожака направились к Казакову.

— Ты будешь новенький? — спросил один из них.

— Ну я, — с вызовом ответил новичок.

— Тебя Диксон зовет, — поставил он в известность Алексея и отвернулся, считая свою миссию выполненной.

Новичок и не думал трогаться с места.

— Зачем я ему понадобился?

Посланцы, собиравшиеся уже уходить, остановились в нерешительности.

— Ты, я вижу, не понял, кто тебя приглашает на беседу, — вмешался в разговор второй. — Диксон. А ему не принято отказывать.

— Если я ему нужен, сам подойдет, — умышленно пошел на обострение Казаков, он решил не лебезить перед старожилами и сразу взять быка за рога. — Хлеб за брюхом не ходит.

На минуту зависла тишина, посланники обдумывали дальнейшие действия.

— Послушай, Тихоня, тебе не кажется, что слишком много чести его упрашивать? — спросил первый.

— Ты прав, Урюк, — согласился второй. — Легче его пинками к Диксону пригнать!

Алексей приготовился к нападению. В узкий проход посланники одновременно протиснуться не могли, поэтому первого Казаков толкнул ногами на противоположную постель, навалился на второго, вытеснив его в проход между рядами коек.

— Ну, мальчик, эта борзость тебе дорого обойдется. — Урюк извлек из голенища нож с откидывающимся лезвием и нажал кнопку.

Новичок последовал его примеру, и в его руке тоже появилось холодное оружие, отвоеванное у дежурного по бараку. Подростки стояли напротив друг друга, не реагируя на окруживших их осужденных.

— Научи салабона уважать наши законы, — вылетела реплика из толпы, подстегнув Урюка.

Он выставил правую руку с оружием вперед и двинулся на Казакова, держа левую наготове. По всему было видно, что ему не раз приходилось принимать участие в подобных схватках, но Алексей был ловок и гибок от природы. Опыт против ловкости — шансы уравнялись. Урюк сделал обманный замах, и новичок машинально увернулся влево, на что и рассчитывал его противник. Быстрым ударом ножа тот нанес Алексею глубокую рану на правом предплечье. От резкой и неожиданной боли Казаков выронил нож и схватился левой рукой за порез. Наверняка выглядел он жалко, потому что старожил — Урюк пошел на соперника не прикрываясь, с ехидной улыбкой победителя.

Казакову удалось быстро справиться со слабостью, и он ногой нанес удар в пах расслабившемуся противнику. Тот согнулся пополам, но оружия не выронил. Алексей, не обращая внимания на кровоточащую рану, подскочил к нему, схватил двумя руками его кисть и сделал подсечку. Урюк грохнулся на пол и разжал кисть вывернутой руки. Нож подхватил новичок.

В это время, когда казалось, что победа уже в кармане, Тихоня исподтишка, сзади, всадил нож в ягодицу Казакову.

— Атас! — крикнул стоявший на шухере.

Все разбежались в считанные секунды. Алексей остался один в широком проходе, с окровавленным ножом.

— Не успел поступить, уже поножовщину устроил? — обратился к нему старший лейтенант Мирошниченко, который появился в бараке в сопровождении двух конвойных.

Алексей опустил руки по швам и стоял, понурив голову.

— Заберите у него нож, — скомандовал офицер, и один из конвойных выполнил приказ. — Фамилия? — задал он вопрос новичку.

— Казаков, гражданин начальник.

— С кем вступил в драку? — последовал очередной вопрос, который так и остался без ответа.

— Ну что ж. Объявляю всеобщее построение. Посмотрим, в чьей крови ты перепачкал лезвие, — покачиваясь на носках и заложив руки за спину, медленно тянул слова лейтенант, нарочито не замечая потемневшей от крови одежды Алеши.

Построение ответа офицеру на поставленный вопрос не принесло.

— Очень жаль, Казаков, — вновь обратился отрядный к Алексею. — Думаю, что пять суток карцера освежат твою память. Уведите, — приказал он конвойным. — Завтра я напишу рапорт начальнику колонии.

После того, как увели Алексея, отрядный пригласил в кабинет, расположенный на втором этаже двухэтажного барака, Марата Сайфутдинова по кличке Диксон.