После окончания музыкальной школы я решила еще год посвятить подготовке для поступления в музыкальное училище. Я устроилась в школу рабочей молодежи, в которую должна была ходить по вечерам, а днем надеялась все свое время отдавать музыке. Но, к сожалению, так не получалось, потому что рабочие люди — это рабочие люди и учиться после работы им неохота, а потому большая часть времени, предназначенного для школьных вечерних занятий, у нас, то есть у моего класса, уходила на посещение кино. Смывались с уроков — и в кинотеатр.
А тем временем мой отец подыскал мне прекрасного педагога по сольфеджио, которая работала педагогом в училище, в которое я собиралась поступать. Но вместо того чтобы получать у педагога знания, я приезжала к ней с намеченной мною программой и изо всех сил старалась развлекать ее, напевая песенки под свой собственный аккомпацемент на фортепиано. В конечном итоге, когда подошел срок сдачи вступительных экзаменов в музыкальное училище, я оказалась неподготовленной, но поскольку я собиралась поступать на дирижерско-хоровое отделение, где необходимо было иметь хороший голосовой аппарат, то я не очень волновалась. Конечно, такой расклад событий, честно говоря, меня не совсем устраивал, но мне не оставалось ничего другого, как идти в бой.
А с другой стороны, когда я мысленно представляла себе, чем мне придется заниматься по окончании музыкального училища, а именно устроиться в хор и всю жизнь махать перед хористами руками, хорошо, если не подумают, что с головой не все в порядке.
Там, где мы жили в ту пору, в районе Марьиной рощи, обитала большая еврейская община со своими нравами и традициями. Если поговорить с ними, то у них дети самые лучшие, и мои родители тоже старались поддерживать эту марку, а потому заранее за меня все решили, кем я должна стать. Наступило время сдачи экзаменов в музыкальное училище. Почти все дисциплины я сдала на «удовлетворительно», но, не очень огорчаясь, ждала главного экзамена, на который явилась разодетая и на высоких каблуках. Огромный зал с роялем и комиссия из 10 или 12 педагогов. Я сыграла что-то на рояле, а затем меня попросили что-либо спеть, и тут я решила блеснуть. Села за рояль и запела: «Отвори потихоньку калитку».
В классе была тишина, все слушали, а я все время ждала, что меня вот-вот остановят. Но мне дали пропеть два куплета, а потом неожиданно раздался чей-то голос: «Спасибо, хватит!» Я поблагодарила и вышла из класса.
Позже мой педагог рассказал моему отцу: «Вид у Нины был совсем не для экзамена. А главное то, что почти все педагоги выразили свое возмущение по поводу ее манеры пения! Она же джазистка! У нас не место таким, как она!», — это было общее мнение. И вдруг поднимается с места очень уважаемый всеми пожилой профессор Резник и говорит спокойно, что девочка очень талантлива и перед ней необходимо зажечь зеленый светофор.
Таким образом меня зачислили в музыкальное училище им. Октябрьской Революции. Но моя мечта стать певицей все больше и больше не давала мне покоя.
В тот же год в летние каникулы мы с семьей приехали на отдых в Сочи, где обычно отдыхали. Я часто пела для отдыхающих на пляже, меня там уже многие знали и охотно звали под навесы что-нибудь спеть. Особенно всем нравилась еврейская песня «Тум-балалайка».
Встреча-судьбаВ один из таких жарких августовских дней на пляже появился знаменитый музыкант трубач Эдди Рознер, который приехал со своим оркестром на гастроли. Узнав о том, что Рознер расположился рядом с нами на Приморском пляже, один наш знакомый певец из Тбилисского оперного театра подошел ко мне и предложил спеть для Рознера, но я отказалась. Он силой взял меня за руку и повел под навес, где Эдди Игнатьевич Рознер в спортивной шапочке с козырьком и больших черных очках сидел на топчане. Увидев меня, Рознер поначалу сделал гримасу, будто в этот момент он случайно наступил коту на хвост, но, заметив толпу людей, среди которых было немало моих слушателей, он снисходительно улыбнулся, взял меня за руки и спросил, сколько мне лет, кто я и что умею петь. Я ответила: «Я все пою».
Я пела одну песню за другой, а он просил еще. В какой-то момент во время пения я случайно взглянула на Рознера и, увидев у него широко открытый рот, поняла, что он мною очень заинтересовался, и я не ошиблась.
Он попросил позвать кого-нибудь из моих родителей и, увидев моего отца, которого он знал как музыканта, долго с ним о чем-то разговаривал. В итоге Рознер захотел взять меня в Ялту, но мои родители не согласились, и решено было по приезду оркестра в Москву созвониться. Я была до того счастлива, что сама не могла в это поверить. «Ущипните меня», — просила я.
ГЛАВА IV
Марьина роща со своими нравами и традициями
Говорят, когда-то Марьина роща была непроходимым лесом. Однажды, как рассказывали старые люди, через этот лес держал свой путь один очень богатый купец. Внезапно на него напали бандиты и ограбили его. Чудом купец остался в живых, а на этом месте велел построить церковь и назвать ее «Нечаянная радость».
Постепенно люди стати селиться в Марьиной роще и обживать этот район. А что касается моих еврейских собратьев, так они там создали чуть ли не целое маленькое государство. Откуда они приехали? Да кто их знает. Одни — из Бердичева, другие — из Жмеренки, кто-то с Украины, из Молдовы и Польши, как мои дед с бабкой. Говорили по-русски как по-узбекски, но постепенно научились. Образования у большинства этих людей не было, но по-житейски они были достаточно мудрыми и зарабатывали себе на хлеб кто как мог. Одни воровали, другие торговали. В общем, устраивались! Сама Марьина роща была сплошь застроена маленькими, в основном деревянными, домиками. Люди здесь часто собирались вместе, особенно в праздники.
Я очень любила весенний праздник 1 Мая. Всюду слышались звуки свистулек, кругом — яркие разноцветные шары и, конечно, петушки на палочках, которые варил один наш знакомый дядя Исаак. А когда наступал вечер, улицы становились особенно красивыми, их украшали гирлянды огней, среди которых выделялись портреты Ленина, Маркса и Энгельса, я завороженно смотрела на них, не понимая, как они туда попали.
У мамы была подруга чуть старше ее, звали ее тетя Роза. Милая, хорошая женщина, в общем ничем не отличавшаяся от многих других, за некоторым исключением. У тети Розы был очень большой нос, а потому ей дали прозвище: Роза с носом. Она была безобидным веселым человеком. В принципе у нее было два настроения: или она плакала, или смеялась, а середины не было. Тетя Роза имела четверых детей, и все парни, в общем, неплохие, но как женщине ей было трудно с ними, и каждый раз она жаловалась моей матери по телефону. С буквой «р» у нее были проблемы, и понять ее могли только люди, которые с ней долго общались.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});