Медаль в память заключения мира с Турцией для участников войны 1768-74 гг.
Во второй половине декабря 1773 г. Потемкин, продолжавший осаду Силистрии, получил письмо. Писала сама императрица:
«Господин Генерал-Поручик и Кавалер. Вы, я чаю, столь упражнены глазеньем на Силистрию, что Вам
некогда письмы читать. И хотя я по сию пору не знаю, предуспела ли Ваша бомбардирада, но, тем не менее, я уверена, что все то, чего Вы сами предприемлете, ничему иному приписать не должно, как горячему Вашему усердию ко мне персонально и вообще к любезному Отечеству, которого службу Вы любите. Но как с моей стороны я весьма желаю ревностных, храбрых, умных и искусных людей сохранить, то Вас прошу по пустому не даваться в опасность. Вы, читав сие письмо, может статься зделаете вопрос, к чему оно писано? На сие Вам имею ответствовать: к тому, чтоб Вы имели подтверждение моего образа мыслей об Вас, ибо я всегда к Вам весьма доброжелательна.
Екатерина».
Чтобы понять тайный смысл этого письма, помеченного 4 декабря 1773 г., взглянем на состояние дел в империи, сложившееся к концу года.
Войну с Портой окончить не удалось. Еще во время мирных переговоров 1772 г. стало ясно, что не только противники России — Франция и Австрия, но и союзница Пруссия не были заинтересованы в скором окончании войны, истощавшей и Турцию и Россию. Конфедератская война, вконец расстроившая государственный механизм Польши, стоила России больших усилий и связывала руки. Опытный и коварный Фридрих Великий, которого Екатерина звала «старым Иродом», не забывал тяжелых поражений от русских войск в Семилетнюю войну, поражений, поставивших Пруссию на грань катастрофы. Он настойчиво внушал своей союзнице, что выход для России видится только в одном — в разделе Польши. Польский король Станислав Август, получивший престол благодаря решительной поддержке Екатерины (с которой его связывали в молодые годы больше, чем узы дружбы), после нашумевшей истории с его похищением конфедератами в самом центре Варшавы (едва не закончившейся его гибелью) целиком находился под влиянием своей могущественной покровительницы. Екатерина колебалась, но под давлением Пруссии и Австрии, в условиях затягивавшейся войны с Турцией пошла на соглашение о разделе Польши. Россия получала древние русские земли в Белоруссии, Австрия Галицию, Пруссия — часть коронных польских земель. Высвободившиеся в Польше войска предполагалось перебросить на северную границу, где осложнились отношения со Швецией, и на Дунай для скорейшего окончания войны с Турцией.
Но вместо Дуная полки пришлось перебрасывать в Поволжье и в Предуралье. Начавшееся в сентябре 1773 г. восстание яицких казаков быстро охватило обширный край. Донской казак станицы Зимовейской Емельян Пугачев стал седьмым самозванцем, принявшим на себя имя незадачливого Петра III. Но именно ему удалось разжечь пламя крестьянской воины, потрясшей основы государства. 9 ноября 1773 г. крупный отряд правительственных войск под командованием генерал-майора В. А. Кара, посланный на помощь осажденному Оренбургу, был окружен и разгромлен. Правительство осознало размеры надвинувшейся беды. 23 ноября генерал-аншеф А. И. Бибиков, один из самых способных и энергичных деятелей администрации, только что сдавший дела в Польше, получил предписание возглавить борьбу против внутреннего возмущения. «Бог весть, чем кончится,— писала императрица московскому главнокомандующему князю М. Н. Волконскому.— Может статься, что и сами еще разбегутся. Я зачинаю походить приключениями моего века на Петра Первого. Но что Бог ни даст, по примеру дедушкину унывать на станем» [8]. Несколько позже в письме новгородскому губернатору Я. Е. Сиверсу Екатерина более подробно описала состояние дел под Оренбургом: «Рейнсдорп (оренбургский губернатор.— В. Л.) вот уже целых два месяца осажден толпою разбойников, производящих страшные жестокости и опустошения. Два года назад у меня в сердце Империи была чума, теперь у меня на границах Казанского царства политическая чума, с которою справиться нелегко... Генерал Бибиков отправляется туда с войсками.., чтобы побороть этот ужас XVIII столетия, который не принесет России ни славы, ни чести, ни прибыли. Все же с Божиею помощию надеюсь, что мы возьмем верх, ибо на стороне этих каналий нет ни порядка, ни искусства. Это сброд голытьбы, имеющий во главе обманщика, столь же бесстыдного, как и невежественного. По всей вероятности это кончится виселицами. Какая перспектива, господин Губернатор, для меня, не любящей виселиц. Европа подумает, что мы вернулись к временам Ивана Васильевича» [9].
Такова была общая картина дел внутри империи и на ее границах. Непросто складывались отношения и в высших правительственных сферах. Екатерина, которой шел сорок пятый год, за десять лет царствования сумела значительно упрочить свои позиции, показала себя умной, расчетливой правительницей. Ее искусство пользоваться обстоятельствами и людьми, ее смелость и способность к риску, проявившиеся в дни государственного переворота 1762 г., позволили ей успешно лавировать между двумя самыми влиятельными придворными группировками — Орловыми и Паниными. Ведь Екатерина — бывшая немецкая принцесса Ангальт-Цербстская — захватив трон после свержения своего мужа, никаких прав на него не имела. В период несовершеннолетия наследника великого князя Павла Петровича она еще могла прикрывать свое правление ролью регентши. Но наследник достиг совершеннолетия, и вопрос о власти в условиях внутреннего кризиса встал во весь рост. Большое влияние на наследника имел его воспитатель граф Н. И. Панин, одно из первых лиц в государстве, бессменный руководитель внешней политики страны. Его брат — граф П. И. Панин занимал видное место в военной иерархии. Генерал-аншеф, прославившийся взятием турецкой крепости Бендеры в 1770 г., П. И. Панин из-за расхождений с вице-президентом Военной коллегии графом 3. Г. Чернышевым вышел в отставку и жил в Москве, собирая вокруг себя недовольных. Именно в панинских кругах созревал заговор, целью которого было возвести на престол Павла Петровича. Панины враждовали с Орловыми — главными исполнителями переворота 1762 г.
Князь Г.Г. Орлов пользовался благосклонностью великой княгини Екатерины Алексеевны, ставшей императрицей Екатериной II. Он был отцом ее сына (будущего графа) А. Г. Бобринского.
Затянувшаяся война с Турцией обострила отношения Н. И. Панина с Г. Г. Орловым. Панин был за разумные уступки. Орлов против. Возглавляя русскую делегацию на мирном конгресс 1772 г., он фактически сорвал переговоры. Давно искавший удобного случая Панин воспользовался охлаждением Екатерины к Орлову и провел на место фаворита А.С. Васильчикова, не игравшего никакой самостоятельной роли. Привыкший быть первым, Орлов потребовал объяснений. Вспышка гнева сменилась апатией. Ему не доставало поддержки брата — графа Алексея Григорьевича, находившегося с русским флотом в Архипелаге. Бесстрашие графа Алексея — одного из убийц свергнутого императора, героя Чесменского сражения — не знало границ. Екатерина побаивалась его. Она понимала, что ослабление Орловых ослабляло и ее личную позицию. Как и двенадцать лет назад она оказалась перед выбором и не собиралась уступать власть. Расчетливо и тонко Екатерина вела свою игру. 22 сентября 1773 г. вице-президент Военной коллегии 3. Г. Чернышев получает чин фельдмаршала и делается президентом. 29 сентября происходит венчание наследника престола Павла с принцессой Вильгельминой Дармштадтской, получившей при крещении имя Натальи Алексеевны. Екатерина сумела вырвать инициативу из рук Панина и сама устроила брак сына, завоевав на время доверие молодых супругов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});