Читать интересную книгу Скажи это Богу - Елена Черникова

- Ничего-ничего, Степан Фомич, - утешила Алина, - лучше садитесь обратно, а то проводок оторвется. Он ведь не рассчитан на встречу с привидениями. Здравствуйте.

Мужчина плюхнулся в кресло и с кривой улыбкой сказал:

- З-здравствуйте. Очень рад. Вот - интервью даю. Для канадцев.

- Конечно-конечно, - кивнула Алина. - На каком языке сегодня?

- На обоих, - постукивая зубами, ответил мужчина.

- Прекрасно. Уверена, что вы, как всегда, блеснете на обоих. Желаю успеха. А я тут просто ем, точнее, собираюсь. Не отвлекайтесь, пожалуйста. Я постараюсь не чавкать во время вашей канадской съемки. Счастливо.

Возвращаясь в свой угол, Алина заметила, что у трикотажной брюнетки тоже что-то случилось с анатомией, в частности, куда-то поползли дрессированные груди. Будто захотели спрятаться. Дама, несомненно, все видела и слышала, но как вести себя - решить не успела. Глобусы вдруг остановились Африками к авансцене.

Озадаченные операторы только сейчас заметили, что не выключили камеры и весь сюжет отснят с двух точек и со звуком. Режиссер взглянул на часы и крикнул: "Начинаем!" На перемотку времени не оставалось. Журналист-интервьюер схватил микрофон и забарабанил по-анг?лийски что-то про положение либералов в России и в мире.

Степан Фомич, которому по-английски всегда было легче врать, чем по-русски, с готовностью и даже сча?стьем ухватился за тему - и понеслось. Дама с непо?слушными сиськами чуть успокоилась и дерзко взглянула в угол, где Алина уже вовсю уплетала борщ. Не встретив никакой реакции, дама постаралась вернуть себе первоначальный скромный вид - с аппликацией тотального торжества на торцах и фасаде, - но глаза так и остались слишком круглыми. Интернетик завис.

Интервьюер перешел на французский. В ответ гость программы ворвался во вторую тему, как нож в теплое масло. Он почти пел, рокоча о свободах и равенствах, и владение частной собственностью, воспеваемой им в избушечном кафе, казалось единственно важной функцией любого организма - вплоть до кошачьего, собачьего и муравьиного. Залогом успеха.

Алина перешла к блинам. Заявленные пятнадцать минут давно вышли, и она с озорством подумала, что уже можно бы и чавкнуть. Но воздержалась.

- Что будете пить? - повторила вопрос официантка.

Алина встрепенулась, извинилась и попросила медовухи. Девушка убежала, стараясь не запутаться в проводах.

Дама с глазами тормознула официантку и потребовала мартини.

- У нас такого не бывает, - огорченно сказала девушка в русском фартуке. - Вот через дорогу - европейская кухня, там все-все такое...

- Вот и сбегайте через дорогу, - порекомендовала ей дама, устанавливая груди на места.

- Нам туда нельзя, - жалобно объяснила девушка, - понимаете, никак нельзя. Не наш профиль.

- А мешать ответственным съемкам - можно? - прошипела дама.

- А... съемки уже закончились... - Вконец расстроенная девушка махнула рукой в сторону группы, уже сворачивавшей технику.

Дама величественно перестала замечать бедную девушку, поднялась и пошла к проинтервьюированному мужчине, с которого уже снимали петличку с микрофоном.

- Превосходно, дорогой, - с чувством заявила она. - Только, по-моему, слишком уж здесь а-ля рюс. Лапти расписные, понимаешь ли.

Вспотевший до костного мозга "дорогой" пробормотал что-то про волю заказчика, быстро попрощался с журналистами, схватил даму под локоть и вылетел из кафе не оглядываясь.

Алина усмехнулась, выпила медовуху, расплатилась и пошла домой. Дождь уже закончился. Вечер установился тихий, приятно-сырой. В такую погоду Алине всегда хорошо работалось. Раньше.

Ровно через две недели.

- Доброе утро, профессор. Сегодня я не опоздаю ни на секунду.

- Ну-ну, - равнодушно обронил он и положил трубку.

В полдень Алина, великолепная в новом зеленом кос?тюме, плюхнулась в глубокое кресло между профессор?ским столом и камином.

- Читайте. Разминка удалась! - объявила она.

- Ну-ну, - повторил Василий Моисеевич. - Костюмчик действительно удачный. Шерсть хорошая, крой английский классический. Вам некуда деньги девать?

- Некуда, - кивнула Алина. - Работать будете?

Доктор с легкой неприязнью посмотрел на свежепринесенные бумаги, полистал, вздохнул и начал читать.

"Вот, собственно, и началось - с интервью. Вам, дорогой читатель, предстоит долгое путешествие с приключениями - и все из-за этого интервью. Хотите?

Я - нет, и не хочу, и боюсь. Но если я не пройду этот путь, я погибну. Навязчивая идея какого-то там счастья - детский лепет по сравнению с ядовитым мор?ским ежом любовного бреда, застрявшим в мозгу. Значит, надо идти - назад? вперед? - и вытаскивать ежа.

Недавно в кафе я случайно встретила Степана Фомича. Он вещал что-то умное перед канадскими телевизионщиками. Его английский все так же блистателен. Его французский завораживает. Профессионализм не спрячешь. Одет был как всегда элегантно, подстрижен аккуратно. Ото всего облика по-прежнему веет неброским богатством, исполненным врожденного вкуса.

Общую картину настоящей роскоши слегка портила самоуверенная дама с чрезвычайно круглыми глазами навыкате. Нервная, ревнивая и на удивление нескладная, как и любая высокомерная женщина.

Я подумала: "Отчего такой контраст? Почему сей блистательный господин покупает второй сорт третьей свежести? Ведь я давно знаю его. Он никогда не брал дешевой колбасы, тухлого пива, мягких огурцов... В любое время суток, при любой погоде он готов был идти искать наилучшее - что бы ни потребовалось ему в ту секунду. Что случилось?"

Нам не удалось поговорить в кафе. Только поздороваться и попрощаться. Но как мне хотелось влезть в его канадское интервью, отобрать у журналиста микрофон и на глубоко русском языке задать выступающему единственный вопрос: "Какого х..?"

Несколько лет назад я называла его своим повелителем... Боже мой! И устно, и письменно, и прилюдно, и наедине. Было даже весело - ловить на себе недоуменные взгляды окружающих, странно реагировавших на мой несовременный стиль любви. Особенно тех окружающих, кто знал меня до него.

Я не только называла его повелителем. Я так жила. Я так чувствовала.

Был у нас, например, такой сюжет. Называется "Карфаген".

(Окончание в Приложении 1)

Доктор не стал дочитывать, кашлянул и поднял глаза на Алину, чуть задремавшую в кресле у камина.

- Вы зря так обрадовались, голубушка, - сообщил доктор. - Что тут, собственно, произошло? Вы встретили на улице, то есть в кафе, мужчину, которого когда-то любили. У него, видите ли, другая женщина. Она вам не понравилась. Вы ударились в волнующие воспоминания. Это все что - сюжет? Пойдите переслушайте танго:

Нахлынули воспоминанья,

Воскресли чары прежних дней,

И пламя прежнего желанья... -

и так далее. Уж куда яснее, элегантнее, короче и приятнее. Ваш текст неплохо скроен, но неладно сшит. А уж материальчик вообще из рук вон. Все изделие расползется вмиг. Одноразовый костюмчик. Знаете, где и для кого продают одноразовые костюмы?

- Где? - машинально переспросила Алина, открывая глаза.

- В магазине ритуальных принадлежностей. Когда родственникам жаль хоронить усопшего в настоящем костюме, ему покупают дешевый одноразовый. Аналогия понятна? - строго уточнил доктор.

- Василий Моисеевич... - начала Алина с неожиданной хитрецой в голосе, - а вы любили когда-нибудь?

- Цитатоград, или град цитат, разошелся не на шутку, - голосом диктора, вещающего про бедствие, подхватил профессор, - побиты всходы, урожай под угрозой полного... неурожая!

- То есть вы считаете, что нечего тревожить усопшего и пусть земля ему будет...

- ...могилой. Просто могилой. С пухом. Бархатом. Знаете, что могила матери Л.И. Брежнева была выстлана алым панбархатом?

- Не знаю. А вы откуда знаете? - полюбопытствовала Алина.

- Очевидец рассказывал.

- А где он теперь?

- Примерно там же, где и вышеупомянутая мать, - вздохнул доктор.

- Аналогия понятна? - неожиданно перехватила инициативу Алина.

- О! Вы только посмотрите на нее! - восхитился профессор. - Барахтается. Ну-ну. Вот вам счет...

Алина с радостью выскочила из кресла, расписалась и только было протянула руку забрать свежеобсужденную рукопись, как вдруг он - цап ее запястье!

- Я оставляю этот человеческий документ у себя. Чтоб вам неповадно было продолжать эту тему, - отчеканил врач.

Алина, грудь колесом, - напомнила, что пишет на компьютере. И нет смысла...

- Есть-есть. Придете домой - начинайте разрушать свой Карфаген. Сначала сотрите из компьютера. Вообще выбросьте этот файл. Откройте другой - и все сначала. А во-он в том сейфе я буду хранить ваши глупости, чтоб потом, когда поумнеете, продать вам.

- Так. И это продать? Два раза одно и то же, получается? - Алина уже почти перестала удивляться рваческим выходкам профессора.

- Два раза. А может, и до трех дойдет, если будете упорствовать. Вы подписали со мной нерасторжимый контракт. И если вы будете упорствовать в своем соплиментализме, я вас просто разорю, - уверенно пообещал профессор. - Выбросьте этого мужика из головы, из творчества, из компьютера, не ходите по его улицам и не здоровайтесь в кафе. Ясно?