Читать интересную книгу Гоблины. Пиррова победа - Андрей Константинов

После того как Павел Андреевич и Олег Семенович, «поставив галочки», убыли из конторы, празднование дня рождения Гриши Холина пошло по накатанной дорожке: много водки, еще больше пьяных споров и немного танцев. В последнем пришлось отдуваться Ольге, поскольку Наташа Северова, давшая себе зарок завязать с корпоративными пьянками, удалилась еще раньше верховного руководства.

Сейчас из хриплых казенных динамиков звучал еще более хриплый голос Леонарда Коэна. Ольга танцевала с именинником, а остальные гости, разгоряченные спиртным, сидели за столом и вели извечные ментовские разговоры за ментовскую же жизнь.

— …Да, но ведь есть еще такое понятие, как честь офицера! — ухал из главного калибра Афанасьев — единственный трезвый во всей этой компашке человек.

— Сергеич, не смеши мои полуботинки! — отстреливался короткими очередями Мешок. — Какая «честь»?! О чем ты вообще говоришь?! Если чудом сохранившиеся в нашей системе зубры, навроде Жмыха, попробуют ныне заикнуться о пресловутой чести, уверяю тебя, ничего, кроме здорового ржача в ответ, они не услышат. Такая, знаешь, типичная реакция уличной шалавы на предложение платонической любви!

— Во-во, — поддержал начальника Тарас. — Нет, конечно, под экстазные завывания Газманова из-за праздничного стола подымутся, во фрунт вытянутся и скупую мужскую слезу смахнут. А через два часа, в ближайшем супермаркете, недобрым взглядом обведя аудиторию: «Чего вы там говорите? Сердца? Под прицелом? Ну-ну…»

— Ну, опять завели свою шарманку: супермаркет, евсюковщина. Нельзя персонифицировать всю систему по одной из ее деталей! Причем ничтожнейшей!

Мешечко заговорщицки подмигнул Тарасу:

— Товсь! Сейчас должно прозвучать классическое: «В семье не без урода».

— А ты, конечно, считаешь иначе?

— Я всего лишь считаю, что любая семья в ответе за взращенного ею урода.

— Но так ведь она и ответила! — поддержал Афанасьева огнем с другого фланга Вучетич. — И будет продолжать отвечать и впредь. По крайней мере хочется на это надеяться. Что же касается Евсюкова… Знаешь, исполнительный директор компании «Дженерал Электрик» Джек Уэлч в свое время утверждал, что, «когда скорость внешних изменений в системе превышает скорость внутренних, организация прекращает свое существование».

— Так ведь это он, наверное, энергетические системы имел в виду?

— А какая, на хрен, разница? К своим тридцати двум годам майор Евсюков стал начальником ОВД «Царицыно», получив все сопутствующие внешние атрибуты власти. Но при этом внутренне остался точно таким же моральным уродом, каким и был пять-десять-двадцать лет назад. Вот в какой-то момент его душевная организация и не выдержала — прекратила свое существование…

Отхрипел Коэн, и Гриша, расчистив место, галантно возвратил Ольгу за стол. После чего, на правах хозяина вечеринки, решительно вклинился в перепалку:

— Блин, народ, кончайте уже свои философские дискуссии! Что за манера такая: каждую пьянку превращать в ареопаг?

— Ни фига ты загнул! — поперхнулся колой Тарас. — А это шо такое?

— Не знаю. Просто слово понравилось, — отмахнулся Холин и критическим взглядом обвел стол. — Нормальные люди давно бы стаканы обновили. И вообще! Могу я, хотя бы раз в году, услышать в свой адрес неприкрытую лесть, а? Вот был бы здесь Джамалов… Да, никто не в курсе, где они с Жекой сейчас? И каковы их перспективы попадания за сей не шибко праздничный, но все-таки стол?

— Согласно последним данным, пятнадцать минут назад Ильдар с Жекой вывели господина Гурцелая со спутницей с премьерного показа очередной серии похождений Джеймса Бонда и в настоящее время находятся в движении, — пояснил Андрей, разливая по стаканам. — Но! Отнюдь не к адресу. Так что их перспективы весьма и весьма неперспективны.

— Я бы этого вашего Анзорика…

— Нашего! Не противопоставляй себя коллективу. Тем более что завтра твой черед его пасти.

— Хорошо! Пусть будет нашего. Так вот, я бы этого рейдера недобитого своими собственными руками придушил! Эта тварь в обмен на условный срок сдала своих таких же тварей и теперь спокойно продолжает заниматься всё теми же «тварьскими», делами. Причем под нашей бесплатной охраной!

— Ничего не поделаешь — таковы правила игры, — философски заметил Вучетич.

— Правила везде одни: человеком надо быть!

— Я прав или мне послышалось? Здесь кто-то хотел свернуть философские дискуссии? — попытался погасить страсти Мешок.

— Ага! Сначала доведут человека до белого каления, а потом «свернуть»…

— Гриша, а можно я скажу тост? — обворожительно улыбнувшись, попросила доселе молчавшая Ольга.

— Не можно, а нужно!

Прилепина поднялась из-за стола, и «курилка» мгновенно затихла, обратив свои взоры к единственной представительнице прекрасного пола.

— Гриша, я хочу пожелать, чтобы судьба, деньги, жена и дети всегда относились к тебе в строгом соответствии с твоей фамилией.

— Это как?

— Холили тебя и лелеяли.

— Как сказала, а?! — расцвел Григорий и обвел собравшийся народ торжествующим и порядком затуманенным взором.

* * *

Занимающий целых два этажа «Владимирского Пассажа» элитный и стильный фитнес-центр в этот вечерний час был скорее «наполовину пуст», нежели полон. Причина тому крылась как раз в элитарности и стильности, выражавшихся прежде всего в ценнике.

Сейчас в левом, в «дамском» его крыле на беговой дорожке старательно сдавала нормативы Вика — обтягивающий спортивный костюм которой выгодно подчеркивал ее классическую «гитарную» фигуру. Со стороны правого крыла за ней наблюдал без особого энтузиазма крутящий педали Гурцелая. С вожделением поглядывая на подругу, он призывно показывал глазами в сторону сауны, но Вика лишь игриво покачивала своей хорошенькой головкой. Мол-де: сначала спорт, а уже потом — баловство[1].

Строго на границе между женским и мужским мирами, на скамеечке, установленной рядом с аппаратом с питьевой водой, сидели, кручинясь, Женя с Ильдаром. Они пили халявную воду и, что называется, бдили.

— …А в конторе сейчас бухают по-черному, — мечтательно зажмурился Джамалов. — Гришка мне уже раз пять звонил. А мы тут гасимся, как мыши.

— Вселенная полна неожиданностей. И, в основном, неприятных, — безразлично констатировал Крутов.

— Прикинь, Жека, как было бы классно, если бы сейчас в этот зал вошел киллер и завалил нашего пингвина к чертям собачьим. Прямым выстрелом в тупую голову. Мы бы сразу освободились, взяли тачку, причем его же — зачем покойнику тачка? — и!.. К столу.

Женя недобро посмотрел на тужащегося на велотренажере клиента и согласился:

— Да, неплохо.

— Как думаешь, это надолго?

— Судя по призывным взглядам самца, который не сводит глаз с двери, ведущей в сауну, впереди у них еще водные процедуры. Переходящие в синхронное совокупление.

— Думаешь? — встревожился Ильдар.

— К гадалке не ходи.

— Бли-ин, ну почему именно в нашу смену!

Джамалов со страдальческим лицом непроизвольно сжал в руке пластиковый стаканчик так, что тот, хрустнув, сломался, и остатки воды залили ему штаны. Образовав неприличное пятно в самом «неприличном месте»…

…На женской половине появилась заступившая на тренерское дежурство Надя Вылегжанина. Завидев ее, лысоватый, атлетически безупречно для своего минимум полтинника сложенный усач, тягавший штангу неподалеку от Гурцелая, отложил железо и, вытирая вспотевшие руки о футболку, поспешил ей навстречу.

— Добрый вечер, Наденька! А я всё гадал: сегодня ваша смена, или я опять всё напутал?

— Добрый вечер, Людвиг Ромуальдович! — улыбнулась Вылегжанина, подставляя щеку для дежурного поцелуя. — Отлично выглядите!

— Перестаньте, Надя, старость всегда отвратительна.

— Какой же вы старый? Вы у нас мужчина в самом соку.

— В самом соку бывают только женщины. А мужчины, они, в лучшем случае, проспиртованы… Надюш, у меня к вам просьба.

— Слушаю?

— Мне нужно оперативно оформить абонемент для одной моей знакомой.

— Без проблем. На какое время?

— На одно время со мной, разумеется.

Вылегжанина понимающе улыбнулась и шутливо погрозила пальчиком:

— А вы, Людвиг Ромуальдович, большой шалун! У вас новое увлечение?

— Увы мне. Похоже, в данном случае нечто большее. Прав был Ларошфуко: старые безумцы еще безумнее молодых.

— Неужели любовь? Браво-браво! Хорошо, на следующее занятие можете приходить со своей избранницей. Кстати, как ее зовут?

— О, у нее очаровательное имя! Валерия! Что в переводе с латинского означает «сильная, крепкая».

— Ну, тогда ей сам бог велел к нам ходить. А фамилия?

— А вот фамилия подкачала. Ну да ничего, надеюсь, это ненадолго.