От этих мыслей её отвлек голос Мартьена, неподвижно стоявшего рядом и глядевшего на унылую панораму реки с редкими огоньками на противоположном берегу, где находилось какое-то селение.
— Пойдём? — молодой человек вопросительно взглянул на свою спутницу, отметив между делом, что её чуть ли не шатает от усталости. Светлые волосы Лэйсы, ранее заплетенные в аккуратную, хотя и короткую, косу, теперь загрязнились и выбились из прически. Лицо и руки тоже были вымазаны грязью, об одежде и говорить не приходилось. Впрочем, сам он выглядел ничуть не лучше и уже давно привык не обращать на подобные вещи внимания. О своей внешности Мартьен, казалось, вообще не задумывался и с собственным отражением в зеркале был едва знаком. А зря — если бы не несколько неправильные черты лица и чрезмерная худоба, его вполне можно было бы назвать симпатичным. На открытом лице выделялись внимательные карие глаза, опушенные длинными темными ресницами, — резко контрастирующими со светлыми, почти льняными волосами, стянутыми сейчас на затылке в небрежный хвостик…
Лэйса отвлеклась от своих мыслей:
— Пойдем.
К счастью, идти пришлось недолго. Отойдя на пару сотен шагов от берега, они, оскальзываясь на мокрых камнях, пробрались в узкую расщелину между скалами. В глубине её, под козырьком из опасно нависших массивных валунов, чернелось небольшое отверстие — едва достаточное, чтобы пролезть одному человеку. Глаза молодой женщины расширились — конечно, она была готова к тому, что вход в подземелья будет неширок, но чтоб так…
Однако Мартьен выглядел уверенно, как человек, который пришел туда, куда и стремился. С облегченным вздохом скинув с плеча котомку, он принялся что-то в ней искать. Однако поиски не увенчались успехом. Несколько раз перетряхнув содержимое заплечного мешка, проводник был вынужден констатировать неудачу:
— Все Дети Зла! — тихо ругнулся он. — Забыл…
Досада на выразительном лице Мартьена выглядела так комично, что, несмотря на всю свою усталость и страх перед будущим, Лэйса с трудом подавила смех.
Бросив на нее подозрительный взгляд, молодой человек наконец оставил свою торбу в покое и, внимательно глядя под ноги, отправился к черневшейся среди камней дыре, где принялся настойчиво шарить — видимо, в поисках чего-то важного. Впрочем, Лэйса уже, кажется, догадывалась, чего именно — собираясь в многочасовое подземное путешествие, растяпа умудрился забыть светильник.
Наконец её проводник возвратился, неся в руках несколько свечных огарков. Зажгя два из них, он молча вручил один своей спутнице, второй оставил себе и, тщательно спрятав за пазухой оставшиеся, возвестил:
— Пойдём пока на этих… А там, внизу, должны быть тайники.
Лэйса решила не подавать виду, что заметила его оплошность и потому лишь тихо вздохнула, глядя на маленький дрожащий огонек у себя на ладони.
Легко, чуть ли не одним движением, Мартьен соскользнул в темную дыру. Размышляя, как бы половчее последовать за ним, Лэйса вначале присела на корточки и просунула внутрь голову. Это ничего ей не дало — в подземелье было непроглядно темно, и лишь где-то внизу чуть-чуть светился огонек свечи Мартьена. Тогда молодая женщина поменяла позу, спустила вниз ноги, обмотав вокруг них подол юбки, и, извиваясь по змеиному, медленно сползла по наклонному лазу в тесный низкий грот, из которого очередной узкий ход вел в еще более непроглядную темноту…
— Молодец. Можешь себя поздравить — первый шаг в подземелья сделан. Кстати, спуск сюда — это самое простое, дальше будет веселее, — прокомментировал её появление внизу проводник. Поднявшись с того места, где он сидел в ожидании, пока его подопечная спустится, Мартьен уверенно сделал шаг в темноту. Лэйса поняла, что таким образом он попытался её подбодрить, но молодой женщине всё равно было не по себе: угнетал непроглядный мрак вокруг и полнейшая тишина, в которой голос звучал так громко, что инстинктивно хотелось говорить шепотом. Толща камня, находившаяся над головой, почти ощутимо давила своим непомерным весом…
Они пошли вперед. Преодолев несколько завалов, через которые пришлось переползать на карачках, и несколько участков, где вновь пришлось шлёпать по воде и грязи, путники очутились в относительно просторном коридоре. Стены подземелья, дышащие холодом и сыростью, слева и справа подступали по-прежнему близко, зато свод стал настолько высоким, что можно было идти, не сгибаясь. Огарок в руке у Мартьена, догорев, погас, и он зажег новый. Теперь глаза Лэйсы привыкли к полумраку, и слабого света свечи ей было достаточно, чтобы видеть стены и пол старой выработки.
Проводник шел, казалось бы, не очень быстро, но Лэйса едва поспевала за ним. Стараясь не отстать, она вовсю вертела головой, — озираясь, свыкаясь потихоньку с непривычной обстановкой и пытаясь на всякий случай хоть как-то запомнить дорогу… Первый испуг прошел, осталось лишь некоторое преклонение и трепет перед сокрытым под поверхностью земли пространством. Вид штреков был очень однообразен: везде один и тот же камень, все казалось одинаково серым — и стены, и пол, и тонущий в темноте потолок… Никаких примет и ориентиров она пока не замечала, и оставалось только удивляться, как Мартьен в этом лабиринте уверенно находит нужный ход.
Но вот он неожиданно остановился, и только тут Лэйса заметила выцарапанный на стене непонятный знак. А её спутник уже, привстав на одно колено, осторожно вытягивал из стены куски грубой кладки, из которой и состояла в этом месте стена. Тут явно потрудились человеческие руки.
Мартьен с удовлетворенным возгласом извлек из тайника нечто, оказавшееся горняцкой масляной лампой. Поковырявшись немного в ней, молодой человек вскоре заставил светильник вспыхнуть ярким и ровным пламенем, затем засунул куски кладки обратно и, довольный, поднялся с колен.
— Ну вот, теперь света нам хватит надолго. Лампу, правда, придется беречь, как зеницу ока, — если я ее покоцаю, старик Гьеф меня съест… — Он повернулся к молодой женщине и добавил, — Ты, я знаю, устала, но нам стоит пройти еще немного — и там уже можно будет спокойно и безопасно заночевать. Лэйса, которая едва не падала от усталости, тем не менее покорно кивнула:
— Хорошо. Я согласна…
Стойкость и спокойствие девушки приятно удивляли Мартьена. Ему уже доводилось переправлять через границу семьи с женщинами, и обычно благородные дамы вели себя совсем по-другому — жаловались на судьбу, визжали при виде любой, даже малой, опасности и категорически отказывались ползти по грязи или лезть в узкие ходы, что усложняло и без того непростое мероприятие. А эта, похоже, ничего не боится, даже несмотря на то, что осталась совсем одна. Или, что вероятнее, всё-таки боится, но очень хорошо умеет держать себя в руках.