На диване в зале испуганная Виолетта издавала звуки, напоминавшие писк мыши, загнанной в мышеловку.
Наступила пауза. Все молчали. Был слышен только скрип ржавых петель: Сиддонс закрывал входную дверь. Хавергал уставился на девушку, как громом пораженный; казалось, он потерял дар речи. В глазах застыл немой вопрос, уж не пытаются ли его разыграть в этом доме. Вскоре он овладел собой, напряженное выражение уступило место игривой улыбке. Он подумал, что эта особа, вероятно, пользуется влиянием на Бедоуза. Кем она может ему доводиться? Конечно, леди, это сразу видно, хотя и не тот тип, к которому он был привычен. Он смерил ее быстрым взглядом и сказал:
– Глядя на вас, этого не подумаешь, мистер Бедоуз. – Он улыбнулся и посмотрел на Виолетту. – А это, должно быть, ваш брат?
В этот самый момент Виолетта поняла, что она влюблена в лорда Хавергала. Его голубые глава смотрели так пристально, словно заглядывали ей в душу. Казалось, они призывали поддержать его шутку. И она поняла и повела себя так, словно была мужчиной, что лишний раз убеждало в справедливости изречения, что противоположные полюса притягиваются. Она хитро улыбнулась и посмотрела на Летти.
– Моя приятельница, мисс Фитзсаймонс, – представила Летти Виолетту. – Пожалуйста, садитесь, лорд Хавергал.
Он прошел к дивану и сел рядом с Виолеттой, которая позднее призналась подруге, что от его близости ее охватила дрожь.
Голубые глаза снова остановились на Летти, ожидая объяснений.
– Вы мне не представились, мадам, – сказал он.
– Я – мисс Бедоуз.
– А, значит, мой опекун – ваш отец, если я правильно понял.
– Он был вашим опекуном. Папа умер год тому назад. Теперь я выполняю обязанности вашего попечителя.
От недоумения он дважды моргнул.
– Но вы же женщина!
– Ну и что же?
– – Но это незаконно! – Во взгляде промелькнула надежда.
Он заподозрил, что здесь что-то нечисто. Как правило, женщинам не поручали опекунства над взрослым мужчиной, это было даже запрещено законом, по всей вероятности. Иначе зачем было скрывать, что она женщина? Моментально он сообразил, что если удастся оспорить опекунство, он получит полностью свои двадцать пять тысяч.
– Уверяю вас, что все абсолютно законно, – заявила Летти твердо. – Юристы тщательно проверили все детали.
Она говорила с уверенностью, которую ей придавало сознание своей правоты, надеясь, что гордая посадка головы не оставит сомнений в истинности ее слов.
Хавергал, видно, был настроен спорить, но привычка к осторожности подсказывала, что лучше не портить отношений, пока он не поговорит с собственным адвокатом.
– Да, это очень странно, однако, – сказал он недовольно.
– Да, но ведь матери или тетушки вполне могут быть опекунами детей.
Он ухмыльнулся.
– Нет, я не хотела сказать, что вы дитя, – поспешила Летти исправить оплошность.
Он пристально рассматривал ее, пытаясь определить, сколько ей лет. Не первой молодости, это было сразу видно, но и сорока или что-то в этом роде не дать. Лицо все еще сохраняло упругость молодости, глаза смотрели ясно.
– Да, вы правы, я уже не ребенок, пожалуй, столь же зрелый человек, как вы, например, – отпарировал он и в награду получил взгляд, полный негодования.
«Лет тридцать пять, – решил он про себя, – достаточно стара, чтобы принимать так близко к сердцу замечания о ее возрасте».
– Но думаю, что вы вполне компетентны, – добавил он.
– Как мило, что вы это признаете. Ваш кузен Гораций по крайней мере считал меня вполне сведущей в финансовых делах.
– Это его идея представить вас мужчиной? – спросил он, слегка смутившись.
– Нет, что вы. Я никогда не пыталась выдавать себя за мужчину. Я просто подписывала письма Л. А. Бедоуз. Вы сами решили, что я мужчина.
– Какая досада. Очень сожалею. Примите мои извинения, – произнес он, не веря сам себе, что ему приходится извиняться. Эта ведьма нарочно водила его за нос все эти месяцы.
Мисс Бедоуз дала понять легким кивком головы, что прощает гостя.
– Что привело вас сюда, лорд Хавергал? Вы случайно оказались в наших краях или приехали специально?
– Вы не получили мою записку? – удивился он.
– Ни слова после вашего последнего письма, где вы просили выслать вам аванс. Надеюсь, до вас дошел мой ответ?
– Да. Но я написал вам после этого, что приеду лично.
– Когда вы отправили письмо?
– Вчера.
– Значит, я получу его не раньше завтрашнего утра. Почта к нам приходит медленнее, чем ваша карета.
Ему не понравился ее снисходительный тон, но он не выдал досады.
– Появилась еще одна проблема – одно дело, которое я хотел бы обсудить с вами, хотя боюсь, что дама не сможет по достоинству оценить представляющуюся мне редкую возможность. Было бы обидно потерять шанс увеличить состояние, и весьма значительно. Дело очень выгодное.
Она остановила на нем свой холодный проницательный взгляд.
– Как жаль, что Гамлет подвел вас на поросячьих бегах. Вы могли бы вложить эту тысячу, которую вы потеряли, в более доходное дело.
Виолетта издала снова звук подавляемого отчаяния, словно желая отгородиться от этого словесного поединка, дать понять, что она не имеет к нему никакого отношения. Хавергал почувствовал себя провинившимся школьником, которого вызвали в кабинет директора для проработки. Он выпрямил плечи и сказал:
– Дело, о котором я хочу поговорить, не имеет ничего общего с моими проигрышами в азартных играх. Это чистый бизнес. Думаю, что вы по крайней мере могли бы меня выслушать.
– Этот бизнес, о котором вы говорите, он тоже гарантирует вам пять процентов годового дохода? Это официальное предприятие, пользующееся поддержкой правительства, или что-то иное?
– Конечно, нет. Закладную с доходом в пять процентов едва ли можно считать такой уж блестящей возможностью. Они хороши для старушек, которым… – Она метнула на него такой взгляд, что его самоуверенность сразу поубавилась. Он замялся и закончил фразу в более лояльных выражениях, запинаясь на каждом слове: – Я хочу сказать, они для тех, кто опасается риска.
– Например, для опекунов, которым не положено рисковать наследственными деньгами своих подопечных. К сожалению, снова вынуждена отказать. Не выпьете ли вина перед отъездом, лорд Хавергал?
Летти поздравила себя, что не потеряла самообладания и блестяще завершила разговор. «Ишь, что придумал… „старушки!“ В самом деле!»
Однако молодой человек упрямо вел свою линию:
– Но ведь мы еще не обговорили дело.
– Напротив, мы его уже решили, милорд. Я не дам вам вперед деньги на рискованное предприятие, в котором вы можете потерять гораздо большую сумму.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});